— Ладно. Давай поднимем тебя наверх прежде, чем тебя вырвет на мою гитару.

— Не говори Клэр, что я пришел домой пьяный, — попросил Шейн.

— Конечно, нет.

— Потому что я убью тебя.

— Если переживешь похмелье, — ответил Майкл, — посмотрим, кто победит.

Майкл был прав насчет похмелья. Это отстой. Шейн проснулся со скручивающимися кишками и вкусом старых потных носков во рту, перевернулся в постели и застонал. Он не блевал, но это было близко. Он полагал, что он все еще может. В его голове стучало, как барабанщик Metallica, и он хотел, чтобы просто все прошло.

Но не вариант. Он встал, надел пару дешевых солнцезащитных очков, футболку и джинсы, которые видели лучшие времена, и побрел вниз, чтобы налить себе высокий стакан воды. На конфорке стоял кофейник, так что он налил себе и чашку кофе и взял обе к кухонному столу. Он выпил воду и собирался приступить к кофе, когда в заднюю дверь раздался стук.

Ну, не столько стук, сколько удары. Что не очень приятно, когда в голове уже ритм садистского барабанщика.

Шейн застонал, встал и открыл дверь, не проверяя, кто это был, главным образом потому, что смерть была предпочтительнее головной боли, когда кто-то долбит в дверь.

Их было двое. Шейн долго смотрел на них, затем отступил, чтобы позволить им войти.

— Ничего себе, визит мэра, — сказал он. — И это даже не сезон выборов. Как поживаешь, Дик?

Ричард Моррелл — которого Диком называл только Шейн — многострадально на него посмотрел. При всех его недостатках — да знает Бог, у него их много, начиная с того, что его родственница — психованная сучка Моника — Дик никогда не позволял мелочам доставать его. Вот почему было так весело попытаться. Он выглядел загорелым и подтянутым, одет в дорогой костюм, хотя зачем он об этом беспокоится в Морганвилле, никто не знает.

— Шейн, — сказал второй человек, высокая темнокожая женщина в отглаженной полицейской форме со шрамом на лице и скрученными волосами в пучок, значок блестит. Она носила пистолет, словно родилась с ним. — Прости за ранний визит. Я слышала, ты поздно вернулся.

Он пожал плечами, но был рад, что на нем темные очки, скрывающие взгляд. И налитые кровью глаза.

— Без проблем, шеф Мосес, — ответил он. — Кофе?

— Я никогда не говорю нет кофе, — сказала Ханна Мосес с очаровательной, профессиональной улыбкой. Шейн достал из шкафа пару кружек и наполнил их, мозг боролся с туманящим похмельем. Почему они здесь? Что я натворил? Потому что шанс, что они здесь были из-за кого-то другого, был нереально мал. Он всегда был один в неладах с законом.

Он отнес кружки к кухонному столу, который был завален старыми экземплярами Morganville Daily и листовками вещей, на которые он никогда не обращал внимания; он сгреб их в сторону.

— Извините, — сказал он. — Сегодня не моя очередь убираться на кухне. — Когда Ханна и Ричард сели и начали потягивать напитки, он сказал: — Не обижайтесь, но у нас есть кафе в шести кварталах отсюда. Принадлежит вампиру. Есть конкретная причина, почему вы пришли ко мне за кофеином? Пожалуйста, скажите нет.

Ричард и Ханна переглянулись, а затем Ричард Моррелл сказал:

— Нам нужно, чтобы ты кое-что сделал для нас.

Это другое дело. Совсем другое. Шейн поднял голову и попытался разобраться в этом, потому что в этом не было никакого смысла.

— Вам. Что-то нужно. От меня.

— Не раздувай, Шейн.

— Смотря что раздувать. — Никто не улыбнулся. Они оба были очень-очень серьезными. — Что это?

— Майкл.

Майкл? Брови Шейна поднялись сами по себе, и он сказал:

— Вы, должно быть, шутите. Наш Майкл, бойскаут? Ни за какие долбанные коврижки. Что он должен для этого сделать — не выбросить мусор? Перейти дорогу в неположенном месте?

— Нет, — ответила Ханна. Она говорила с сожалением и уверенностью в своих словах. — Мы считаем, что он скрывает беглеца от правосудия. Очень опасного, который может запросто его убить. Мы должны выяснить, почему и где.

Шейн неосознанно сел, рука сжимает горячую керамическую чашку с кофе. Ни за что. Это не похоже Майкла. Но Ханна не из тех людей, кто пришел бы неподготовленным. Она знала свое дело, и если ее делом был лучший друг Шейна… ну, это плохо. Очень плохо.

— Кого, как предполагается, он скрывает? — наконец спросил Шейн, борясь с комом в горле. — Усаму бен Ладена?

— Он покрывает вампира. Я не хочу раскрывать, кто это по нашему мнению.

— Что, Дракулу? Ребят, он уже того. — Ни один из них не улыбнулся. — Шучу. Господи. Расслабьтесь немного.

Ричард протянул руку и схватил запястье Шейна, когда он начал поднимать чашку кофе.

— Расслабьтесь, — повторил он. Теперь он стал бледным и сердитым. Не обычный Дик Моррелл. — Тупой панк, ты не знаешь, о чем говоришь. Если хочешь сохранить Майклу жизнь, лучше вытащи голову из задницы и бросай шутить.

— Если хочешь сохранить свою жизнь, тебе лучше убрать руку, сволочь!

Ричард так и сделал, сел обратно и скрестил руки на груди. Взгляд Ханны метнулся от него к Шейну, потом снова к нему.

— Сейчас мы все успокоимся, — сказала она. — Потому что это никому не поможет, и меньше всего Майклу. Шейн, он не ошибся. Это серьезно, и если мы ничего не сделаем, будет только хуже, особенно для твоего друга, и, возможно, для остальных из вас тоже. Пожалуйста. Нам нужна твоя помощь.

— Чтобы что? Шпионить за моим лучшим другом? Да пошло оно в задницу. — Шейн почувствовал, как сжались его челюсти, болящие руки — еще в синяках от вчерашней потасовки — в кулаки. — Это никогда не произойдет. Нет, пока вы мне не расскажете. Кого вы ищете? Думаю, что все-таки не Дракулу.

Дом показался Шейну очень тихим. Он знал, Клэр чувствует настроение дома, но он не мог. Это просто дом. Но сейчас он знал, что дом… слушает.

— Я не могу тебе этого сказать, — ответила Ханна. — И тебе не нужно это знать. Лучше не знать.

— Да, для вас. Но для меня, поверьте мне, лучше, если я буду верить вам, когда вы говорите, что я должен ударить своего лучшего друга в спину.

Еще мгновение тишины, а затем Ричард издал разочарованный звук, как рычание собаки, и сказал:

— Хорошо, Шейн. Но когда я скажу тебе, ты будешь пятым, кто знает. Ты, я, Ханна, Амелия и Оливер. И угадай, на кого мы подумаем, если это выйдет за пределы.

Шейн начал думать, что они реально говорят о Дракуле.

— Ладно, — сказал он. — Я подпишу бумагу, или что вы там хотите. Но я должен знать, о ком вы говорите.

— Бишоп, — произнес Ричард. — Я говорю о Бишопе.

Шейн ощутил, как все его тело окоченело. Похмелье и головная боль испарились. Он снял солнцезащитные очки и посмотрел сначала на Ричарда, потом на Ханну.

— Да вы шутите, — сказал он. — Вы все еще его не убили? Или в конце концов не держите в тюрьме?

Он должен быть за решеткой. Бишоп — самый ужасный парень, которого Шейн когда-либо знал. Он никогда не встречал серийного убийцу, но, черт побери, Бишоп был еще хуже. Шейн был готов поспорить, что Бишоп запугал бы Дамера, Гейси и Банди вместе взятых.

И он жил ради разрушений. Это было его дело. Это погубило все то хорошее, чего удалось достичь Амелии.

Вы бы не захотели, чтобы он свободно бродил по улицам Морганвилля.

Господи, подумал Шейн. Я пришел вчера домой, истекая кровью и пьяный. Майкл не шутил о желании смерти.

— Бишоп был в тюрьме, — подтвердил Ричард. — Амелия замуровала его в клетке. А теперь он вышел. Он убил четверых охранников.

— Ты, должно быть… подождите, вы думаете, Майкл покрывает его? Почему, черт подери, он бы это делал?

— Буду честна, мы не знаем, что Майкл вовлечен. Но есть только несколько человек в Морганвилле, которых Бишоп может потенциально использовать, и Майкл один из них — он был под влиянием Бишопа раньше. Если это так, то у твоего друга большие проблемы, — сказала Ханна. — Если ты сможешь найти, где скрывается Бишоп, мы быстро и тихо об этом позаботимся. Майкл не будет привлечен. Но если ты не сможешь, и мы найдем Бишопа, то возьмем Майкла как соучастника. Амелия сказала, что на этот раз не будет столь милосердна — ни по отношению к Бишопу, ни по отношению к любому вампиру, который ему помогал. Это может спасти его жизнь, Шейн. Помоги нам.