— Мистер Аддисон, нельзя медлить ни секунды — надо поспешить в Лорелз-Хаус и проверить сказанное Грифом.

Он пересек комнату, распахнул дверь и позвал сержанта:

— Заходите! Арестованный умер!

Когда офицер с констеблем, ожидавшие завершения беседы, вошли в кабинет и замерли, изумленно уставившись на распростертое на полу тело, я услышал телефонный звонок и нервно содрогнулся. Этот звук пробудил жуткие воспоминания, заставил думать о человеке, всего несколько часов назад встретившем смерть в передней, где сейчас трезвонил телефон.

Я сомневался, что смогу заснуть под крышей своего коттеджа после того, как в нем погибли доктор Дамар Гриф, убийца из убийц, и одна из его жертв. Я услышал, как в соседней комнате заговорил Коутс. Гаттон двинулся к двери, но Коутс успел войти:

— Вас спрашивает мисс Мерлин, сэр, — сказал он.

Я бросился к телефону.

— Алло! — закричал я. — Изобель, это вы?

— Да! — прозвучало в ответ, и я почувствовал волнение в ее голосе. — Никогда в жизни я так ужасно не боялась. Жаль, что вас со мной нет! Вы не можете приехать прямо сейчас?

— Что вас встревожило? — с беспокойством спросил я.

— Сама не пойму, — сказала она. — У меня кошмарные предчувствия, а все собаки в округе словно взбесились!

— Собаки! — воскликнул я, цепенея от страха. — Вы хотите сказать, что они воют?

— Да! — подтвердила она. — Я еще ни разу не слышала такого адского завывания. Джек, зря я в таком нервном состоянии отправилась в уединенный домик. Мне кажется, я здесь как в пустыне, лишенная надежды и, сама не знаю почему, в ужасной опасности.

— Так вы там одна? — спросил я с растущей тревогой.

И, к моему отчаянию, она ответила:

— Да! Тетя Элисон ушла полчаса назад… чтобы опознать кого-то в больнице, звавшего ее…

— Что! Какая-то авария?

— Наверное.

— А как же слуги?

— Кухарка утром уволилась. Помните, тетушка говорила, что та уходит от нее?

— А как же горничная, Мэри?

— Был звонок из больницы, тетя сказала, чтобы она пришла туда!

— Как? Ничего не понимаю! Говорите, звонок? Это звонила сама миссис Уэнтворт?

— Нет, по-моему, нет. Мэри упомянула, что это была медсестра. Но в любом случае она ушла, Джек, и я до смерти напугана! Есть еще кое-что, — добавила она.

— Да? — Я ожидал продолжения.

В трубке зазвучал ее смех, близкий к истерическому.

— После того как ушла Мэри, мне раз или два показалось, что кто-то крадется около дома в тени между деревьями! А несколько минут назад произошло то, из-за чего я вам на самом деле и звоню.

— Что случилось?

— В окно наверху кто-то поскребся. Как будто…

— Продолжайте!

— Как будто в дом просилась большая кошка!

— Проверьте, заперты ли двери и окна! — вскричал я. — Что бы ни творилось, кто бы ни звонил в дверь, не открывайте, понимаете? Мы будем через полчаса, даже раньше!

Она взмолилась тем же испуганным голосом:

— Ради бога, поспешите, Джек!..

В трубке раздался какой-то скрежет, отчего я с трудом разбирал слова Изобель. Потом до меня донесся тихий шепот:

— Джек, здесь какой-то странный шум… прямо за дверью…

Последовала тишина, и едва слышно из-за помех прозвучало:

— Перерезают… телефонный… провод…

Я опустил трубку на держатель. Рука моя неостановимо тряслась.

— Гаттон, — произнес я, — вы поняли? Оно теперь преследует мисс Мерлин!

После я громко крикнул:

— Коутс! Беги за машиной! Скорей же! От тебя зависит зависит человеческая жизнь!

Инспектор Гаттон схватил телефонный справочник.

— Я дам распоряжения местным полицейским, — пробормотал он. — Мистер Аддисон, назовите мне точный адрес, а затем отправляйтесь на улицу. Там ждет такси. Если автомобиль быстрый, не станем ждать, поедем на нем.

Подстегиваемый диким ужасом, я выскочил из дома, на ходу выкрикивая адрес миссис Уэнтворт. О том, что происходило в последующие пять минут, у меня сохранились самые смутные воспоминания: изумленный таксист, полицейские, склонившиеся над худым телом на полу моего кабинета, громкие команды Гаттона. Затем мы сели в такси, приказали водителю гнать быстрее ветра и помчались по шумным лондонским улицам. Покинув спокойствие окраины и миновав суматоху центра Лондона, мы вскоре очутились в тихой заводи северного пригорода.

Поездка была похожа на страшный сон, но когда мы наконец добрались до дома миссис Уэнтворт, возбуждение мое достигло предела и чувства обострились. Прежде я не сознавал, насколько изолирован и уединен этот дом с высокой кирпичной оградой.

Местная полиция еще не прибыла. Мы без промедления ринулись в открытую калитку и побежали по садовой дорожке к крыльцу. Во всех окнах ярко горел свет, свидетельство безумного страха обитательницы дома. На крыльце мы, не сговариваясь, остановились и прислушались.

Где-то вдали шумел деловой Лондон, но нас окружала та же тишина, что царила вокруг моего коттеджа; мы напряженно вслушивались — и оба четко различили завывание псов!

— Вы слышите? — спросил Гаттон.

— Еще бы! — ответил я.

Я с силой надавил на кнопку звонка. В прихожей горел свет, но к двери никто не подошел. И вдруг Гаттон крикнул:

— Господи, смотрите!

Он потащил меня назад и указал на окно второго этажа.

Там я увидел силуэт: несомненно, это была Изобель. Кажется, она пыталась распахнуть шторы… но к ней потянулась длинная тень руки и рывком повлекла Изобель вглубь комнаты. До нас донесся сдавленный крик.

— Господи! Оно схватило ее! — прошептал Гаттон.

Он поднял руку, и тишину прорезала резкая трель полицейского свистка.

Крепкую главную дверь нам было не вышибить без помощи инструментов, и мы заметались у дома в поисках другого входа.

— Сюда! — вдруг закричал Гаттон и ткнул пальцем вверх: он показывал на ветви старого вяза, раскинувшегося прямо под окном. Стекло было разбито вдребезги, и лишь несколько осколков, похожих на кинжалы, сверкали внутри рамы.

— Сможете забраться?

— Придется! — ответил я.

Не откладывая, я принялся карабкаться на вяз, благо я помнил, как проделал это в Фрайарз-Парке. Первые ветки начинались на высоте шести футов, и взбираться оказалось сложнее, чем я ожидал, но наконец мне удалось достичь довольно крупного обломка отпиленного когда-то сука. Гаттон отличался меньшей ловкостью, но когда я не то вошел, не то упал на пол комнаты второго этажа, он уже оказался на ветке позади меня, а стоило мне выскочить в открытую дверь, как он ввалился в окно, и мы оба, бок о бок, помчались по коридору к комнате над крыльцом, откуда вновь раздались ужасные крики и шум возобновившейся борьбы.

Подскочив к закрытой двери этой комнаты, я буквально бросился на нее всем телом. Она распахнулась… и предо мной предстало ужасающее зрелище.

Распростертая на диване в оконной нише Изобель все сильнее вжималась в разбросанные на нем подушки, пытаясь освободиться от склонившейся над ней высокой, гибкой, одетой во все черное женщины; та стояла ко мне спиной, однако я видел, что ее пальцы сдавили горло Изобель!

Все переменилось в ту секунду, когда открылась дверь. Не обернувшись (ни мне, ни Гаттону так и не удалось даже мимолетно увидеть ее лицо), женщина в черном вскочила на подоконник, мгновенно открыла окно и, к моему ужасу и изумлению, канула во тьму!

Я первым делом кинулся к Изобель, а Гаттон единым махом пересек комнату и высунулся из окна, глядя на дорожку в саду. И, опустившись на колени рядом с потерявшей сознание девушкой, я поймал себя на том, что прислушиваюсь, не раздастся ли звук падения тела на гравий. Но его не было. Это сверхъестественное создание и впрямь обладало грацией кошки. Тишину дома разорвала монотонная трель полицейского свистка. Откуда-то издали раздался ответ.

Я долго был не в состоянии убедить себя, что Изобель спаслась из когтей женщины-кошки без каких-либо жутких увечий. Я содрогался, вспоминая о хланкуне и других убийственных изобретениях сумасшедшего доктора-евразийца. Я не верил даже словам местного врача, спешно прибывшего в дом, ибо сознавал, как скудны его познания по сравнению с могуществом доктора Дамара Грифа. Но хоть я и продолжал дрожать, думая о том, что произошло бы здесь, появись мы на несколько минут позже, факт остается фактом (за что я возношу хвалу Небесам): Изобель не получила никаких серьезных ранений от рук нападавшей.