— Что надо делать?

— Испытать судьбу, рискнув жизнью! — ответил он. — Но мы постараемся свести опасность к минимуму.

И добавил, заметив, что на языке у меня вертится множество вопросов:

— Объяснения подождут. Где я могу найти свечу?

— Свеча на столике слева от окна. Я принесу…

Он грубо схватил меня за руку.

— Предоставьте это мне! Ждите здесь, — кратко распорядился он.

Я чиркнул спичкой о коробок, желая осветить ему дорогу.

— Я, кажется, вас предупреждал! — крикнул инспектор и выбил спичку у меня из руки. — Никакого света!

С этими словами он распахнул дверь и пересек комнату. Я смотрел на его приземистую фигуру на фоне озаренного луной открытого окна. Гаттон упомянул о грозившей нам опасности, и я, затаив дыхание, ждал его возвращения — могло произойти все что угодно. Инспектор быстро вернулся с подсвечником.

— Вот, — сказал он, плотно затворив за собой дверь, — зажигайте свечу.

Его голос и повелительная манера словно загипнотизировали меня, и я без колебаний выполнил приказ. Когда огонек разгорелся, с удивлением отметил, насколько проста и в тоже время эффективна была маскировка моего друга.

Но он не дал мне времени что либо сказать, заговорив сам:

— Слушайте. Сейчас я поставлю свечу в вашу комнату, а потом мы с вами побежим со всех ног.

— Побежим? — поразился я.

— Именно. Побежим спасаться! Лучше наверх. Там есть пустая комната, окно которой выходит в ту же сторону, что и ваше?

— Комната надо мной свободна, — ответил я. — Вероятно, дверь не заперта.

— Тогда рискнем, — сказал Гаттон. — Можем приступать, ведите.

— Фонариком пользоваться разрешается? — спросил я.

— На лестнице, но как только мы войдем в комнату наверху, сразу выключайте его.

Он толчком распахнул дверь моей спальни, вбежал и тотчас выскочил, захлопнув дверь, словно его гнали черти!

Потом мы оба опрометью кинулись по лестнице в комнату наверху. Признаюсь, я даже засомневался, в своем ли уме мой приятель. Но мне не пришлось долго ждать, чтобы убедиться в справедливости его опасений.

Едва я дотронулся до дверной ручки, не успев еще открыть дверь, как здание «Эбби-Инн» содрогнулось, пол ходуном заходил у меня под ногами, а в комнате внизу раздался оглушительный взрыв! Эхо или нечто, прозвучавшее как эхо, резкое и отрывистое, донеслось с отдаленных холмов.

— Сейчас туда лучше не ходить, — устало проговорил Гаттон, — это может быть опасно. И нам не стоит забывать о вероятности пожара, — добавил он.

Повсюду слышались сонные голоса и громкие возгласы — жуткий шум взрыва, естественно, перебудил всех в трактире. Я и сам был в таком замешательстве, что никак не мог уразуметь, что произошло. Лишь в одном я не сомневался: Гаттон спас мне жизнь. В соседней комнате раздался шорох, зазвучали шаги и вскоре показался ошеломленный Мартин в ночной рубашке.

— Мистер Аддисон, — произнес он и уставился на нас, глядя то на меня, то на моего товарища.

— Пусть никто не выходит из комнат, — решительно заявил Гаттон, — пока я не разрешу.

— Э-э… — начал было Мартин.

— Я офицер полиции, — сказал Гаттон, — и вы будете подчиняться моим приказам. Кто-нибудь живет на одном этаже с мистером Аддисоном?

— Нет, сэр, — ответил полусонный Мартин, успевший тем не менее понять, что незнакомый бродяга облечен властью.

Над нами послышались шаги, и Гаттон повторил:

— Прикажите всем оставаться в комнатах!

Мартин послушно выкрикнул приказание.

— Что у вас есть на случай пожара? — продолжал инспектор.

С лестничной площадки наверху на нас глазели несколько растрепанных голов, но все молчали. Наконец Мартин собрался с мыслями и ответил:

— В стойлах ведра… есть колодец. Уилкинс ночует над конюшней…

— Можете позвать его, не спускаясь вниз?

— Попытаюсь, — последовал ответ.

Мартин прошел к окну на площадке между этажами и широко распахнул его.

— Уилкинс! Уилкинс! — взревел он, высунувшись из окна.

— Чего, хозяин?! — тихо раздалось откуда-то снизу.

— Скажите, чтобы оставался при ведрах. И ни шагу со двора без моего распоряжения, — приказал Гаттон.

Мартин передал команды инспектора так громко, что их, должно быть, услышали и в Лиуэйз, и застыл у окна, недоуменно почесывая затылок.

Среди изумленной компании, собравшейся в ту ночь под крышей «Эбби-Инн», я был, пожалуй, потрясен сильнее всех.

— Ради Бога, объясните, что все это означает! — обратился я к Гаттону.

— Это означает, — ответил инспектор, и под гримом я узнал его обычную мрачную усмешку, — что между вами и вечностью была одна только спичка! Но и теперь не время расслабляться, хотя я бы не торопился заходить в вашу комнату. Нам есть что обсудить, так что давайте найдем место, где мы сможем поговорить без помех.

Мы прошли в большой пустой зал в задней части трактира. Дверь была открыта, и я слышал, как прислуга и работники заведения возбужденно галдели в комнате Мартина дальше по коридору. За всю историю своего существования «Эбби-Инн» ни разу не сталкивался с чем-либо подобным.

— Полагаю, мы сэкономим время, если вы первым подробно поведаете о том, что тут произошло, — сказал Гаттон.

— Хорошо, — согласился я, — но прежде ответьте, когда вы прибыли сюда?

— Через полтора часа после получения вашей шифрограммы! Приехал на автомобиле. Он сейчас в Мэнтоне.

— Для чего этот маскарад?

— Скоро объясню. А пока послушаю вас.

Сгорая от нетерпения, я быстро рассказал о своих приключениях со времени приезда в Аппер-Кросслиз. Инспектор внимательно слушал меня. Закончив свое повествование, я воскликнул:

— Ваш черед, Гаттон! Бога ради, скажите, что все это значит!

— Расскажу все, что знаю, — неторопливо отвечал он. — Во-первых, у меня имелись две причины предложить вам поездку в Фрайарз-Парк. У меня сложилось впечатление, что «женщина-кошка» интересуется вами. Но я не понимал, было ли это вызвано тем, что она считала вас опасным, или какой-то иной причиной. Я решил выяснить, не связана ли она случайно с Фрайарз-Парком. Поэтому я послал вас сюда, чтобы (а) расспросить местных и (б) как говорится, «приманить кошку»!

— Весьма любезно с вашей стороны! — пробормотал я.

— Я предупреждал, что задание опасное! — мрачно отрезал Гаттон. — Но рад отметить, что замысел сработал великолепно. Ваше расследование оказалось весьма удачным, и вдобавок вы сумели завлечь нашу кошку. А теперь мне хотелось бы показать, насколько существенны были ваши открытия. Дело в том, что имелось и второе, более весомое обстоятельство, побудившее меня обратить внимание на Фрайарз-Парк. За несколько часов до вашего визита в Скотланд-Ярд — помните, в то утро, когда я показал вам саквояж, который бросил в воду Эрик Каверли — я связался с поверенными, исполнявшими волю покойного сэра Бернема.

— Да?! — вырвалось у меня. — И что они сказали?

— Разумеется, я попытался выяснить, кому достались земельные владения. Это помогло бы решить загадку того, что мог заполучить Эрик Каверли, убрав родственника с пути. Однако я узнал, что с финансовой точки зрения ему перепали одни долги. Фрайарз-Парк полностью заложен.

Более того, леди Бернем Каверли по завещанию мужа пожизненно владела имением.

Но старший поверенный, юрист старой школы, все еще хранящий прекрасные воспоминания о портвейне сэра Бернема, поделился со мной множеством немаловажных деталей.

Инспектор помедлил и странно посмотрел на меня, и я вновь поразился знакомому лицу в незнакомом обличии.

— Если верить мистеру Хардэйкру, поверенному, — возобновил он рассказ, — лет семь или восемь назад, сразу после возвращения баронета из Египта, случилось нечто, что навсегда изменило характер его клиента, сэра Бернема. Обратите внимание, мистер Аддисон, после возвращения из Египта. Сэр Бернем избавился от многочисленных ценных бумаг и собрал большую сумму наличными, но для мистера Хардэйкра так и осталось тайной, как он ею распорядился. Короче говоря, за три года, а то и меньше, сэр Бернем из человека богатого превратился в бедняка.