Внимательно изучив транзитное расписание, он взял обратный билет и вернулся в пансион расплатиться и забрать свой фибровый чемодан. «У моряка» он съел спагетти и баранину, выпил бутылку вина и отправился на вокзал. Подсчитал оставшиеся деньги — пять тысяч лир. Ну что ж, не так уж плохо.

Вокзал уже не произвел на него такого ошеломляющего впечатления, как два дня тому назад, наоборот, он даже почувствовал себя спокойнее и увереннее, во всяком случае, здесь ему не грозила опасность каждую минуту попасть под машину. Куда лучше, когда люди ходят по земле.

Совсем стемнело, в окно не посмотришь. В купе сидел мужчина, погруженный в чтение «Боргезе», и двое офицеров, которые вполголоса обсуждали знакомых женщин.

Его сослуживец тоже должен был ехать этим поездом. Но он так его и не встретил, видно, тот остался еще на несколько дней в Риме у своего друга–сержанта.

Время шло, и, окутанный теплом, убаюканный шепотом офицеров, он уснул. И вот он дома: до чего же тихо и спокойно в его городке. Ему казалось, что он отсутствовал очень–очень долго; совсем как тогда, после плена, он с радостью узнавал знакомые лица и удивлялся, что они, оказывается, так дороги ему.

— Добрый день! Здравствуйте! Привет! Откуда вы? С приездом!

Дверь его квартиры была не заперта. Он вошел тихонько, не постучав, решив сделать сюрприз. Жена, согнувшись, подметала пол. На ней был фартук в цветочек. Он вдруг разволновался и растрогался,

— А вот и я.

— Ах, — вздрогнула она. — Ты меня напугал. Мог бы позвонить. Разве так можно? Ну как дела?

— Надеюсь, все в порядке. Я смертельно устал.

— М-да, ну и вид у тебя… Сейчас я сварю тебе крепкий кофе, а потом поспишь часок–другой.

Он последовал за ней в кухню и обнял за талию, она мягко высвободилась:

— Подожди, у меня дел невпроворот.

— Посмотри, что я тебе привез. — Открыв чемодан, он вынул две пары чулок. — Нейлоновые, красотища!

— Да ты с ума сошел, они небось стоят бог знает сколько. И размер наверняка спутал. Покажи. Смотри–ка, кажется, годятся. Правда красивые. А ребятам?

— Ребятам конфеты и носки. И знаешь, почти даром. Ты не поверишь. Истратил всего тысячу пятьсот лир. В «Станде». У меня еще осталось пять тысяч.

— Очень кстати, этот месяц я еще не платила за молоко. Давай их сюда.

На следующий день он пошел на работу. Сослуживцы с нетерпением ждали его и, сгорая от любопытства, сразу набросились с расспросами. Началось бурное обсуждение.

— Да это же пара пустяков. Раз плюнуть. Нет, здесь ты ошибся, надо было… Пойди проверь по Главной книге… Давай сравним отчет по форме 133…

Начальник управления тоже принял участие в обсуждении. Он очень подробно расспросил нашего конкурсанта.

— Все правильно, — подвел он итог, — думаю, вы пройдете, А теперь хватит, займитесь делами, надо дать ответ на эти циркуляры, поднимите данные полугодовых отчетов.

Жизнь вошла в привычную колею и потекла, монотонная, однообразная, как прежде, только сослуживцы поглядывали на него с завистью и уважением. Приехал ветеран, правда, вид у него был довольно мрачный, и вопросы, с которыми накинулись на него сослуживцы, сразу привели его в раздражение.

— Думаю, что сдал, — отрезал он. — А если провалюсь и на этот раз, ставлю крест.

Время летело быстро. Приближалось лето. Трава по обочинам дорог сохла на солнце, начались разговоры об отпусках. Начальник управления собирался на курорт. Он был холостяк, а на курортах много красивых девушек, да и пансион можно подобрать недорогой! Дети нештатных служащих третьей категории отправлялись на море в лагерь ЭНПАС [11]. А родители за этот месяц, поднатужившись, сумеют отложить немного денег и купить что–нибудь из одежды. Ведь детям только и подавай хлеб, конфеты, молоко — какая уж тут экономия! И потом, когда дети на море, у родителей может получиться премилый медовый месяц.

Со времени письменных экзаменов прошло уже пять месяцев. Вместо начальника управления, который развлекался на курорте, появился пожилой чиновник восьмого разряда из областного управления. Высокий, благородного вида северянин; он не допускал никаких фамильярностей и держал подчиненных на расстоянии. Командировка пришлась ему очень кстати — он решил проблему отдыха для всего семейства, взяв его с собой и устроив в лучшем местном пансионе. Правда, не скажешь, чтобы городок особо жаловали отдыхающие, ну да, конечно, до гор далеко, но зато радуют плавные линии тенистых холмов да студеные ручьи, бегущие в долину. Во всяком случае, лучше, чем в большом городе. Каждое утро исполняющий обязанности, опираясь на трость, отправлялся на почту, забирал корреспонденцию, гулял по площади, покупал газету, выпивал чашечку кофе, заходил в пансион, чтобы выгнать на природу жену и дочь, и появлялся в управлении с сознанием исполненного долга.

В конце июня пришло письмо из министерства: «Содержание: Конкурсные экзамены… Просьба передать прилагаемое уведомление заинтересованному лицу… и т. д.». И уведомление в двух экземплярах на бланке министерства: «Господину… Доводится до сведения… получив на письменных экзаменах следующие оценки… Вы допускаетесь на устные конкурсные экзамены… Вам надлежит явиться в Рим, имея при себе… в помещении вышепоименованного министерства…»

Исполняющий обязанности внимательно прочитал сопроводительное письмо и не менее внимательно ознакомился с уведомлением. Потом позвонил, вызвал делопроизводителя и, держа в руках уведомление, сказал:

— Пошлите мне служащего, который принимал участие в конкурсе.

— А именно?

— В конкурсе на сто четырнадцать мест одиннадцатой степени.

— Да нет, синьор. Какого служащего? В конкурсе принимали участие двое.

— Двое? Подождите. — Он прочитал на уведомлении имя, фамилию и должность.

Делопроизводитель опрометью вылетел из кабинета, от сквозняка дверь с шумом захлопнулась. Исполняющий обязанности вздрогнул, лицо у него перекосилось.

Претендент складывал длинные столбцы цифр и вполголоса бормотал:

— Сорок семь, пятьдесят, пятьдесят девять…

— Эй, — окликнул его делопроизводитель. — Эй! Но он продолжал шевелить губами и только отмахнулся.

— Эй, — крикнул делопроизводитель погромче, — тебя вызывает шеф. Ты допущен к устным экзаменам.

— Что? — Претендент наконец очнулся. — Что ты сказал?

— Ты допущен к устным экзаменам. Пришло уведомление. Оно у шефа.

Он поднялся, не говоря ни слова, взволнованный и смущенный. Коридор прошел неуверенно, шатаясь как пьяный. Постучал в дверь шефа, подождал, пока властный голос пригласит его, вошел и встал по стойке «смирно».

— А, это вы. Прекрасно, вот взгляните. Поставьте подпись на втором экземпляре. Вы допущены к устным экзаменам. Поздравляю.

Подписывая, он склонился в три погибели над столом, а шеф, протягивая ему другой листок, сам уже погрузился в изучение какого–то объемистого дела. Затаив дыхание, конкурсант попятился к двери и вышел. Он был счастлив. Самое трудное позади, а за месяц он успеет подготовиться к устным экзаменам. По правде говоря, он уже видел себя архивистом одиннадцатой степени: прибавка к зарплате, довольная улыбка жены, восхищение детей — какой прекрасный пример он им подал! Сослуживцы ожидали его с нетерпением и уведомление прямо вырвали у него из рук.

— Вот это да, молодчина!

— Хотя сдавать–то было особенно нечего…

— Можешь считать, что ты с повышением.

— Видно, за тебя кто–то здорово похлопотал.

Он стоял растерянный, не зная, что сказать, и только попытался утешить своего помрачневшего соперника:

— Тебе тоже придет. Вот увидишь. Они, наверно, рассылают в алфавитном порядке. Подожди денек–другой.

Но второй конкурсант так ничего и не получил.

Зато пришел перевод на оплату расходов за предыдущую командировку. Жена успокоилась, но деньги тестю вернуть не удалось — ведь предстояла еще одна поездка.

По вечерам, вместо того чтобы сидеть с женой у соседей и смотреть телевизор — сейчас, когда дети на море, они могли себе это позволить, — он оставался дома и зубрил. Но сосредоточиться было очень трудно: в распахнутое окно дул теплый вечерний ветерок, доносились песни фестиваля в Пьедигротте, голос Майка Бонджорно и рокот мотоциклов. В отчаянии он хватал «Доменика дель Коррьере», и жена, следившая за ним, кричала: «Так ты занимаешься? Сейчас же брось газету!»