– Нет, мама. Я лучше останусь.

– Сати, я не узнаю тебя. Тебе всегда хотелось побывать в городе,… - она заметила его взгляд и улыбнулась всё так же грустно. - Ну ладно, как хочешь.

В горле у Сати встал горький комок. Глаза стали влажными.

– Мама… Скажи, если у тебя есть враг, страшный враг, и он страдает, что нужно делать? Как нужно себя вести?

Его мать настороженно посмотрела на него.

– Какой враг? Свет с тобой, Сати! Какой враг?

– Нет, просто враг. Очень страшный враг. Который, может быть, хочет убить тебя… Если он страдает и нуждается в твоей помощи…

Она серьёзно и задумчиво смотрела на сына, а он старался спрятать мокрые глаза. Голос всё равно дрожал, но было стыдно, что он плачет, как маленький.

– Можно простить врага, Сати. Если ты поможешь ему, может, он не будет держать на тебя зла. Он тоже сможет измениться. От добра люди становятся мягче… Сати, почему ты спрашиваешь? - она шутливо потянула его за руку. - Сати?

– Просто так, мама, - он заставил себя улыбнуться.

Нет, матери нельзя говорить о Воине Тени. Она не перенесёт этой новости. Это будет слишком сильный удар для неё.

Сати посмотрел на белеющие в ночи вершины гор. Их очертания возвышались над крышами домов в их деревеньке.

Может быть, если помочь ему встать на ноги, если излечить его, он перестанет быть Воином Тени? Вдруг, он тоже может измениться?

Он вспомнил тяжёлый и озлобленный взгляд Воина и отрицательно качнул головой.

Нет. Человек с таким взглядом вряд ли может измениться.

– Сати, - позвала его мать. Она уже поднималась по ступеням крыльца, и остановилась почти у дверей. - Мне нужно выменять ещё холста у Кален. Ты не сходишь за ахием в горы, Сати? В прошлый раз на отвар плохо меняли…

Сати вздрогнул и нерешительно кивнул.

– Да, мам. Конечно, я схожу.

– Может, возьмёшь кого-нибудь с собой, Сати?

– Нет, мам. Я схожу один. Я люблю быть в горах одному. Горы любят одиночек, мама…

– Ладно, - она негромко рассмеялась, - только не одичай там, в горах…

Она ушла, притворив за собой дверь. Та негромко скрипнула давно не смазываемыми петлями. Сати забарабанил пальцами по деревянному крыльцу.

Сама судьба отправляет его в горы. Тут не причём ни Сила Дня, ни Сила Ночи.

Наверное, он должен всё же попытаться. Как сказала мама, от добра люди становятся мягче. Он ведь человек… Пусть даже такой жестокий, каким сделал его когда-то Хозяин Ночи.

Сумка била его по ногам. Он уже побывал на своей полянке на склоне, нарвал вдоволь цветов, и сейчас спускался. Камешки сыпались из-под его ног вниз. Спускаясь, он часто замечал, что ноги сами несут его куда-то в сторону. Сойдя со знакомой тропы, он постоянно натыкался на заросли колючих кустов или жгучую траву, которая щипала его ноги.

Иногда между ног у него проползали какие-то ящерки, серые с зелёным или с голубым. Он не успевал перебирать ногами с такой скоростью, с какой по склону сыпалась земля, и частенько падал.

Когда он, наконец, достиг подножия гор и встретил знакомый родник, он с таким удовольствием напился воды, какого давно не испытывал. Был ранний вечер. Солнце уже клонилось в сторону гор, окрашивая вершины в золотистый цвет. На траве уже выпала вечерняя роса, здесь она всегда была раньше, чем в полях. Кривые деревья над ним, которые пытались удержаться выпирающими из земли корнями на склоне горы, бросали тень на родник. Сати лёг на спину, раскинув руки, и смотрел на быстро ползущие по небу облака. По краям они были немного красноватыми, а те, что ближе к востоку - тёмными и неприветливыми, будто бы дым от огромного костра.

Сати поднял сумку и поглядел туда. Осталась ещё целая буханка хлеба. Мать собрала его, словно он уходил в горы на неделю.

Отец уехал в город, и с ним двое братьев, долго не понимавших, почему Сати не хочет ехать с ними. Облегчением для Сати было то, что с ними поехала и долго канючившая Тия, которую взяли, чтобы она не играла на нервах у матери. Каждая случайная встреча с Тией один на один оставляла Сати неприятные воспоминания.

Сати набрал воды во флягу, новую, которую выменял у одного знакомого на дощечку с намалёванной разными цветами неприличной картинкой, которую нашёл недалеко от дома нового кузнеца, нелюдимого и одинокого, но, по мнению Алесь, невероятно симпатичного. Она тайно сохла по нему, даже пыталась зазнакомиться, но у неё ничего не вышло. Из-за него она и пошла так неохотно на вроде бы выгодный брак с Вахрушей, который давно заглядывался на неё. Вахр был сыном одного из самых богатых жителей их деревеньки. У него был огромный дом, который отец Вахра, по-простому, Вахруши, построил сам. Хозяйство у них тоже было очень даже большое, три коровы, свиньи, даже лошади. В общем, Алесью отдавали в хорошие руки.

Ей, конечно, и Вахруша тоже нравился. Высокий, смугленький, кучерявый… Только Сати с кем только из девок не видел его на окраине деревни, там, где дед Тифий сено хранит…

Невесёлые мысли, терзавшие Сати, постепенно отступали. Но близилась ночь, а он рассчитывал добраться до пещерки раньше, чем станет совсем темно. Он поднялся и, перешагивая через невысокие кустики цветов, выбрался к тропе, которую успел уже вытоптать. Примятые кое-как травинки мягко пружинили под его босыми ногами. Недалеко журчал ручеёк, после прячущийся под горами.

Сати поднял глаза наверх. Горы было не окинуть одним взглядом.

Значит, правда, что здесь, в горах Стегоса, был спрятан Камень Света? Может быть, прямо под тем местом, рядом с которым он стоит сейчас?

Вот уже мелькнули перед ним знакомые заросли травы, которая спускалась вниз по склону и служила занавесом для входа в пещерку. Сати заметил, что боится, и насильно ускорил шаг.

Солнце стояло так, что казалось, что в пещерке царит тьма. Сати замер, вглядываясь.

Он увидел давно потухший костёр, а за ним - лежащего человека. Воин Тени по-прежнему лежал, словно однажды упав - неудобно и странно выгнувшись. Сати вскарабкался, стараясь не шуметь.

Тишина, прерываемая только треском цикад снаружи и мерным, глубоким дыханием внутри, подсказала ему, что Воин спит. Сати с опаской прошёл немного вперёд.

Он действительно лежал, подвернув под себя руку, одной щекой утонув в песке. Волосы, белые, почти как этот песок, сливались с ним, и в темноте казалось, что Воина засыпало, пока он спал.

Он не проснулся на движение рядом. Сати осмелел и сел на корточки рядом с костром, чтобы развести огонь. Он надеялся управиться, пока Воин спит, и уйти.

Сати высек искру и раздул огонь на принесённых с собой веточках. Свет, появившийся в пещерке, как инструмент ваятеля, очертил черты лица Воина Тени.

Сати вытащил флягу и положил её недалеко от Воина, взамен забрав свою старую. Видимо, Воин пытался напиться, но не сумел - она лежала перевёрнутой, а вокруг была плотненькая ямка песка, будто бы какое-то время его обильно намочили. Сати вытащил из сумки хлеб и положил рядом, продолжая коситься на лицо Воина. Кажется, тот спал крепко, и ничего не слышал.

Вздохнув, Сати отполз от костра и выпрямился. Может, он делает всё неправильно? Может, это ещё большее преступление?

А может…

В конце концов, мама говорила так уверенно. Вряд ли она что-то поняла, но говорила без шуток, серьёзно.

Он повернулся к выходу и, удерживаясь рукой за край входа, когда его догнал негромкий и требовательный вопрос.

– Почему ты пришёл?

Сати не решался обернуться. Он вздрогнул и только сильнее вцепился пальцами в ремешок сумки.

– Почему ты пришёл? - повторил Воин Тени.

Сати скосил глаза назад. Человеческая фигура пошевелилась. Кажется, даже села, или почти села. Воин Тени заметил хлеб и новую флягу и низко, раскатисто рассмеялся. Смех был коротким, вероятно, это отозвалось для него болью. Но Сати он поверг в изумление и ещё больший испуг.

– Ты не боишься меня? - продолжал Воин. Сати обернулся и стоял на самом краю пещерки, растерянно глядя на него. Лицо его из-за пляшущих огоньков костра постоянно менялось, отчего было ещё более жутко. Глаза казались оранжевыми и ещё более злыми. - Или… Ты жалеешь меня? - его губы расползлись в полуулыбку, полуоскал. Блеснули чуть выступающие клыки Воина, придающие ему какие-то звериные черты. - Ты меня жалеешь!