С ослепительными улыбками, все собравшиеся — офицеры связи из польского спецназа и персонал эскадрильи «Железный волк» — вскочили на ноги. Поляки были одеты в предписанной уставом форме, пилоты «Железного волка» — в куртки защитного цвета и рубашки с галстуками, но без шевронов с головой механического волка.

— За эскадрилью «Железный волк»! — Хором протянули они, повторяя тост. Они осушили бокалы и наполнили их заново. Этот торжественный ужин и последующие выходные в Варшаве были наградой за недели напряженной работы, долгие часы тренировок и строгий режим. Он ознаменовывал их переход в новое качество.

Ощутив теплую атмосферу, созданную вкусной едой, обильным питьем и подающим надежду товариществом, Брэд Маклэнэхэн повернулся к Наде, поднимая бокал.

— За Польшу! — Он пробежался в памяти по различным материалам, которые читал об этой стране. Поляки были гордым народом, и было важно учесть это. Затем, почти без запинки, нужная фраза сама собой всплыла в голове. — Za wolność naszą i waszą! — Сказал он, убедившись, что вспомнил правильно. — За вашу и нашу свободу!

Это был традиционный лозунг поляков, изгнанных со своей родины, которые сражались в качестве солдат, помогая освободить других по всему миру.

С одобрительным гулом поляки и их новые товарищи из эскадрильи «Железный волк» повторили тост и залпом выпили.

Надя просто засияла от восторга.

— Это было замечательно, — прошептала она, наклоняясь, чтобы поцеловать его в обе щеки. А затем, к удивлению и радости Брэда, она снова поцеловала его, но на этот раз в губы. Ее серо-голубые глаза озорно искрились.

У него перехватило дыхание.

Тосты следовали один за другим, вино, пиво и водка текли рекой. Поляки, похоже, были полны решимости сделать так, чтобы воспоминания запомнились их новыми товарищам из «Железного волка» по возвращении на базу в Повидзе надолго — как и похмелье.

Брэд, изучая выражение лица Нади, боролся за сохранение контроля над собой. Он старался ограничиваться глотками, а не опрокидывать рюмку за каждым тостом, объявляемым его людьми или поляками. Если ее мысли и чувства действительно двигались в том направлении, на которое он надеялся, он, безусловно, не хотел, чтобы этим вечером его можно было охарактеризовать как «напился до недееспособного состояния».

Праздник затянулся за полночь, когда измученные сотрудники ресторана, наконец, смогли выпроводить в общем нетрезвых и совершенно веселых гостей на холодный ночной воздух. Даже после этого смех и песни продолжали раздаваться какое-то время, эхом отражаясь от булыжной мостовой и барочных зданий рыночной площади. Наконец, сборище офицеров разошлось, громко прощаясь, яростно пожимая друг другу руки и обнимаясь — после чего отдельными группами и парами медленно разбрелись по сторонами, направляясь каждый в свою сторону по темным улицам исторического центра Варшавы.

К своей великой радости, Брэд пришел в себя, идя рядом с Надей Розек, приобняв ее за талию. Улыбаясь сама себе, она наклонилась к нему.

— Dobranoc, Надя! И вам тоже, мистер американец! Услышали они за спинами немного невнятный радостный голос. Все еще обнимаясь, они обернулись, увидев одного из польских офицеров, капитана Казимира Яника, с радостным видом тащившегося за ними.

— Ты куда, Казимир? — Спросила Надя.

— Да к подруге своей, — радостно пробормотал Яник. — Ее соседка по квартире стюардесса, и сейчас далеко — в Нью-Йорке, или Лондоне, или еще где. На много часов! Или даже дней! Разве это не повезло?

— Действительно, — согласилась Надя с улыбкой. — Что ж, доброй охоты, Казимир!

— Спасибо! — Глупо посмотрел на них молодой польский офицер. — А вы сами куда такой чудной ночью? Куда собираетесь?

— Думаю устроить мистеру Маклэнэхэну пешую экскурсию по Старому городу, — мягко сказала Надя. — Показать достопримечательности.

— Отличная идея! — Согласился Яник. — Доброй ночи! — Помахав им, он повернулся и пошел через площадь, напевая себе под нос.

— А куда мы на самом деле? — Тихо спросил Брэд, собравшись духом.

— Ну, у меня квартира в Старом городе, — сказала Надя с очаровательной улыбкой, от которой сердце забилось чаще. — То есть, судя по всему, туда.

— А соседка по квартире? — Спросил Брэд, у которого внезапно пересохло во рту. — Она в городе или где-то далеко?

Надя тихо рассмеялась.

— К счастью для тебя, — сказала она с озорной улыбкой, блестя глазами, — у меня нет никакой соседки.

Никто из них не заметил темно-синий фургон, стоявший с заведенным двигателем за площадью. Внутри темного салона сидели двое.

— Вон, — сказал один из них, толкнув второго и показывая пальцем в грязное лобовое стекло. — Вот, кто нам нужен.

Второй, немного щурясь, наклонился вперед, чтобы лучше рассмотреть, о ком идет речь. Он включил фонарик, направив луч на черно-белые фотографии, лежавшие у него на коленях, и кивнул.

— Ты прав. Это точно наша цель. — Он злобно улыбнулся, проверяя шприц в кармане. — Это будет легко. Мне почти совестно, что мне еще и оплатят это дело.

Первый фыркнул.

— Не сомневаюсь, — он потянулся вниз, переключая передачу. — Просто убедись, что не будет никакой суеты или тревоги. Босс хочет, чтобы подарочек доставили заказчику в целости и перевязанным розовой ленточкой.

Капитан Казимир Яник медленно приходил в себя, словно поднимаясь вверх из темного, бездонного колодца. Невидимые волны накатывали на него, беспорядочно сотрясая стены. Низкий, унылый рев заполонял все вокруг, становясь все громче. Голова ужасно болела.

Он с усилием раскрыл глаза. Нет, это была не темная яма, подумал он. Он сидел на скамейке в кузове крытого брезентом грузовика, наполненного другими людьми. Снаружи было темно, шел проливной дождь, но он мог видеть достаточно, чтобы понять, что грузовик, трясясь и качаясь, ехал по неровной проселочной дороге. Не было видно ничего, похожего на фонари или дома.

Что, черт возьми, происходит, подумал он? Последнее, что он помнил, это как пожелал доброй ночи Наде Розек и тому высокому широкоплечему американцу. Неужели он был настолько пьян, что не помнил, как забрался в этот грузовик и только потом потерял сознание? Или кто-то подобрал его с тротуара после того, как он отключился? Или это было каким-то розыгрышем со стороны ребят из части?

Яник присмотрелся к своей одежде. В затуманенном сознании возникло некое месиво темных и светлых пятен. Камуфляж, понял он, с трудом сосредотачиваясь. А что с повседневной формой, в которой он пришел в ресторан? Сколько он проявлялся в пьяной отключке?

Борясь со сковывающей сознание сонливостью, молодой капитан польского спецназа осмотрел шестерых мужчин, сидящих рядом с ним в кузове грузовика. Большинство из них были в камуфляже. Но, в отличие от него, они были вооружены, держа в руках карабины М-4 и другие оружие. Их внимательные глаза встретили его ничего не понимающий взгляд без особого выражения. Хуже всего, что он не мог узнать никого из них.

Господи, пробило сознание Яника. Кто все эти люди? Он приоткрыл рот, намереваясь спросить.

А потом сразу же закрыл его, увидев мрачное лицо человека, сидящего напротив него с автоматом, направленным прямо ему в грудь. Тот холодно кивнул. Молчи, сказал он одними губами.

Грузовик дернулся, сворачивая с разбитой проселочной дороги на городскую улицу. Здания были темны, горели всего несколько случайных уличных фонарей.

С тихим визгом тормозов, грузовик остановился.

— Выходи, — прорычал человек, направив на него автомат.

Яник повиновался, неловко выбравшись из кузова. Остальные сделали то же самое, выстроившись рядом. Дождь лил, как из ведра, заполняя водой разбитый тротуар. В одном из домов скрипнула дверь, и на улицу вывалились еще несколько человек.

Новоприбывшие были в гражданской одежде темных цветов и вооружены до зубов — большинство российским стрелковым оружием. Их главный, худой, жилистый человек с отвратительно обезображенным шрамами лицом, со знанием дела держал в руках автомат АК-74М. Изо всех сил борясь с серой дымкой перед глазами, Яник присмотрелся к нему. Его глаза были пусты, подумал он, ощутив еще больший страз. Никаких эмоций, ни страха, ни гнева… Вообще ничего человеческого. Просто холодный, безжалостный расчет.