— Ситуация…

— Понятно, что непонятная, — перебил его пилот МиГ-29. — Нормально. Замечательно. Зашибись. Так, что с ЗРК?

— Мы потеряли связь с батареей, — ответил диспетчер.

Качор закрыл глаза, борясь с желание выдать матерную тираду, которая, вероятно, вывела бы из равновесия любого, кто его услышит, и будет стоить ему еще одного выговора от командира эскадрильи. Так же быстро он их открыл. Его МиГ-29 уже летел вслепую в переносном смысле. Не было никакого смысла лететь вслепую еще и буквально.

— Ну и что же нам делать? — Спросил он с вымученным терпением.

— Нечеткий контакт с двумя маневренными неопознанными летательными аппаратами над границей, — тщательно проговорил диспетчер. — Классифицируем их как российские Су-34.

Качор принял эти сведения молча. По известным ему данным разведки, Су-34 имел многофункциональный радар с фазированной антенной решеткой, способных обнаруживать цели типа «истребитель» на дальности до девяноста километров во всех направлениях. Он был, черт его подери, намного лучше, чем старый советский кусок дерьма «Фазатрон» на его МиГ-29. Ему повезет обнаружить русских на дальности семьдесят километров, и только если те будут прямо перед ним. Если вражеский самолет окажется сзади, они не получат предупреждения, пока тот не окажется на тридцати пяти километрах и ближе.

Если дело дойдет до ближнего боя, так сказать, на ножах, польский пилот был уверен, что его «Фалкрум» с ракетами с тепловым наведением АА-11 «Арчер»[22] смогут одолеть большие, несколько менее маневренные российские самолеты. Проблема будет в том, чтобы продержаться достаточно долго, чтобы войти в ближний бой. Он пожалел о том, что ВВС не установили на МиГ-29 лучшие радары в рамках основной программы модернизации.

— Так… И каковы же приказы, Центр? — Спросил он наконец.

— Вы должны разведать ситуацию, — ответил диспетчер. На этот раз в его голосе не было и следа неопределенности или замешательства. — Не атакуйте русских, если не будете атакованы первыми. Если возможно, просто ведите наблюдение и докладывайте.

— Вас понял, центр, — сквозь зубы ответил Качор. — Я «Рысь-ведущий», конец связи.

Он посмотрел на цифровой многофункциональный дисплей американского производства. Он и его ведомый, лейтенант Милош Чарны, были уже в ста километрах от границы. При такой скорости они смогут обнаружить российские Су-34 уже через пару минут.

— Милош, ты его слышал, — сказал он ведомому. — Палец на спуск, как понял?

— Jak dla mnie, w porządku! — Как по мне, так все отлично — ответил ведомый. — Знаешь, это все чем-то не тем воняет.

— «Воняет» — это слишком культурное слово, — ответил Качор. — Работаем аккуратно. Летим. Смотрим. Если это реальная война, а не какое-то пограничное недоразумение, мы смываемся и ждем приказов. Понял?

Чарны покачал крыльями МиГ-29 в знак понимания.

— Вас пон…

БИИИП! БИИИП! БИИИП![23]

На долю секунды Качор застыл от ужаса. Затем его глаза расширились от увиденного на экране системы предупреждения об облучении. Она показывала источником сигнала Ирбис-Е, радар с активной фазированной решеткой, установленный на ультрасовременном российском истребителе Су-35. Плохо. Очень плохо. Еще хуже было от осознания того, что Су-35 были у них за спиной. И в пределах пуска ракеты.

— Уходим, уходим, уходим! — Закричал он по рации.

Капитан Марек Качор бросил МиГ-29 в серию резких маневров с высокими перегрузками, одновременно начав отстрел дипольных отражателей и ложных тепловых целей.

Обманутые ложными целями или потерявшие захват из-за диких маневров, три ракеты большой дальности Р-77Е прошли мимо и самоликвидировались. Но еще три оказались достаточно близко, чтобы сработали их неконтактные лазерные взрыватели. Пробитый десятками острых, как бритва осколков, «Фалкрум» потерял управление и взорвался. Облако обломков и горящего топлива, подхваченное ветром, понеслось на север.

МиГ-29 Милоша Чарного пережил его всего на несколько секунд.

Против обычного противника в бою маневры уклонения, предпринятые Качором и его ведомым, возможно, сработали бы — или, по крайней мере, дали бы им какое-то время, чтобы ответить. К сожалению для поляков, противник занял позицию не для боя. Это была жестокая и беспощадно эффективная засада.

Предупрежденные Су-34 Зелина, российские Су-35 ушли по широкой дуге на север, а затем повернули на юго-запад, пройдя прямо над деревьями, зданиями и линиями электропередач, чтобы незаметной зайти в тыл польским истребителям. Оказавшись на позиции, они быстро набрали высоту, обнаружили поляков на радарах и выпустили по каждому «Фалкруму» по шесть движущихся со скоростью в четыре звуковые ракет с активной радиолокационной головкой самонаведения, Р-77Е, известные в НАТО как АА-12 «Аддер».

У польских пилотов не было ни шанса.

Президент Геннадий Грызлов пристально слушал доклады капитана спецназа. Крупномасштабная карта на мониторе в конференц-зале отображала продвижение группы быстрого реагирования. После того, как засада боевиков была уничтожена бомбами с лазерным наведением, Аристов и его силы направились на юго-запад по открытому полю к небольшой деревне неподалеку от стоянки польской таможни. Все местные сельские дороги вели в этом направлении, что заставляло подозревать, что именно туда ушли выжившие террористы.

Время намеков кончилось, сказал сам себе Грызлов, слушая треск пистолетов и автоматов на заднем плане. Группа спецназа должна была приближаться прямо к убежищу террористов. В конце концов, кто мог оказаться настолько глуп, чтобы стрелять по его солдатам из этих домов?

— Мы встретили ожесточенное сопротивление, господин президент, — сказал Аристов, силясь перекричать шум боя. — У меня трое тяжелораненых и один убитый. Я направил группу в обход деревни, но местность очень затрудняет…

— Господин президент? — Вмешался чей-то нетерпеливый голос.

— Подождите мгновение, капитан, — сказал Грызлов. Он нетерпеливо отвернулся от карты. На него с обеспокоенностью смотрел министр государственной безопасности Виктор Казянов.

— Да? Что там? — Резко спросил он.

— Я не уверен, что наши силы ведут бой с террористами, — неохотно сказал начальник разведывательных служб. — Наши специалисты перехватили звонки по мобильным телефонам, из которых следует, что деревню обороняют силы польской пограничной охраны.

— Что за херня? — Прорычал Грызлов. — С каких это пор таможенники имеют автоматы и пулеметы?

— Многие подразделения по охране границ проходят военную подготовку и имеют соответствующее оснащение, — ответил Казанов.

— И эти ублюдки убивают наших солдат, в хорошей, аккуратной, официально выглядящей военной форме? — Холодно спросил Грызлов. — И какая тогда разница?

Министр госбезопасности уставился на него.

— Но, получается, мы атакует подразделения польских вооруженных сил, а не какую-то банду террористов, — пробормотал он.

Российский президент ощутил, как закипает. Он шагнул к Казанову с таким видом, что более высокий, более плотный министр госбезопасности вздрогнул и попятился.

— И что, же, черт побери, тогда там происходит, Виктор? — Спросил он.

Не дожидаясь ответа, он повернулся и ткнул пальцем в карту.

— Мы преследует кучку террористов через границу, а они устраивают засаду на нашу группу. Что делают эти драные поляки дальше? Стреляют ракетами по нашему самолету, наносящему удар по террористами. Затем отправляют истребители МиГ-29, чтобы сбить наши самолеты. А теперь, как раз, когда мы обнаружили логово террористов, они развернули так называемую пограничную охрану с тяжелым вооружением, чтобы остановить нас? — Грызлов нахмурился. — Какие еще доказательства нужны?! Очевидно, что кто-то высокопоставленный в Варшаве снюхался с этими террористами. Насколько я знаю, это может быть все их драное правительство!