Кравченко выдавил из себя смех.

Сорок пять метров.

Правая рука заныла от напряжения, так как нужно было держать скобу гранаты. Капля пота стекла прямо в уцелевший глаз. Он нервно моргнул.

Сорок метров.

Один из спецназовцев, отвернувшись от остальных, чтобы прикурить еще одну сигарету, наконец, заметил их. Он ошеломленно уставился на двоих украинцев, а затем поспешно толкнул ближайшего товарища.

— Stoi! — закричал он, вскидывая пистолет-пулемет.

Тридцать пять метров. Достаточно близко.

Кравченко на ходу бросил гранату в сторону группы российских телохранителей. Оказавшись в воздухе, скоба отлетела, и с искрами и дымом сработал детонатор.

Кравченко и Литвин бросились наземь.

Граната упала на тротуар прямо в группу русских и взорвалась в ослепительной вспышке. Девяносто семь граммов гексогена отправили неровные алюминиевые осколки во все стороны со скоростью более двух километров в секунду. Все четверо упали. Осколки, попавшие в бронежилеты, не смогли пробить титановые и керамические с покрытием карбидом бора пластины на груди и спине. Но осколки, попавшие в руки, ноги, лица и головы превратили все на своем пути в месиво окровавленной плоти и разбитых костей.

Прежде, чем эхо взрыва полностью стихло, двое украинцев поднялись и бросились к штабу. Литвин отбросил в сторону куртку и открыл на ходу огонь из карабина АКС, поливая упавших спецназовцев короткими очередями. Пули рикошетили от бетона и уносились прочь. Кравченко выхватил из кобуры пистолет Макарова и снял предохранитель.

Справа от него грохнул выстрел из винтовки — кто-то снял пилота вертолета Воронова одним выстрелом.

За площадкой пронзительно завыли двигатели обоих боевых вертолетов «Ансат», начавших экстренный взлет. Сначала медленно, но затем все быстрее и быстрее их винты начали раскручиваться.

Двое бойцов Кравченко выскочили из укрытий и бросились к краю площадки. У обоих были противотанковые гранатометы РПГ-22. Они остановились присели и выстрелили практически одновременно. Тонкие реактивные снаряды пронеслись над площадкой и врезались в вертолеты.

Оба «Ансат-2РК» взорвались, разорванные гранатами и детонацией собственных топлива и боеприпасов. Обломки винтов и фюзеляжей разлетелись во все стороны. Облака черного дыма начали подниматься от пылающих обломков.

Павло Литвин немедленно бросился в штаб ОБСЕ, не пригибаясь. Кравченко последовал за ним.

Два российских офицера с посеревшими лицами отвернулись от окна, через которое глядели на вертолетную площадку. Они отчаянно вцепились в корубы на боках.

Литвин расстрелял обоих в упор и направился в центральный коридор.

Широкий коридор оканчивался дверью с надписями BIROU DE COMAND ă и KAMANDA OFIS — «Кабинет командира» на румынском и белорусском[18].

Литвин выбил дверь и ворвался внутрь, отодвигаясь в сторону, чтобы взять на прицел троих ошеломленных людей — двоих молодых офицеров, заведовавших этим постом ОБСЕ и генерал-лейтенанта Михаила Воронова — сгруппировавшихся за столом, заваленным картами и документами. Он решительно упер приклад АКС в плечо.

— Стоять очень смирно, господа. И, пожалуйста, держите руки так, чтобы я их видел.

Федир Кравченко вошел в комнату. Он услышал, как у тех перебило дыхание, когда они увидели изуродованную левую половину его лица. Лучшие пластические хирурги Киева сделали все возможное, но у них осталось не так много материала, над которым можно было бы работать.

Он зашел за спину Воронову и остальным, отобрав у них оружие. Пистолеты он бросил в угол и отступил на шаг.

— Что вам от нас надо? — Сухо спросил один из офицеров ОБСЕ, не сводя глаз с неподвижного дула автомата Литвина.

— От вас? Ничего, — ответил Кравченко. Он пожал плечами. — Вы нам не враги. Когда мы уйдем, вас освободят в целости и сохранности. Поэтому, при небольшом везении, никто из ваших людей даже лишнего волоса не лишиться.

— Полагаю, я им нужен в качестве заложника, — прорычал Воронов.

С легкой улыбкой Кравченко поднял пистолет и выстрелил русскому в затылок. — Нет, генерал, — тихо сказал он. — Мертвые бесполезны в качестве заложников.

Две минуты спустя он повел свою ударную группу к возвышенности на северо-западе от площадки. Миновав горящие российские вертолеты, они вошли в лес, направляясь к реке Буг в нескольких сотнях метров от поста.

— Знаешь, а ведь эти инспекторы могут начать требовать подмоги по мобильникам через пару секунд, — сказал Павло Литвин.

— Да, я знаю, — кивнул Кравченко. На его лице появился задорная улыбка. — Я на это и рассчитываю.

— Спасибо, ребята! — Весело сказал Брэд, когда охранники с каменными лицами завели его в кабинет. — А то я, наверное, не нашел бы дороги.

Высокий, долговязый человек, сидящий по другую сторону стола, нахмурился.

— Садите его в кресло и свободны, — сказал он охранникам. — Я разберусь.

Когда охранники вышли, Брэд с кривой усмешкой посмотрел на хозяина кабинета.

— Привет, Бумер! Давно не виделись.

Хантер Ноубл, он же «Бумер» с отвращением покачал головой.

— Господи, Брэд! Я уж думал, ты, наконец, выбил из свой дурной башки этот Маклэнэхэновский норов! А ты это так пошутил, да? — Он подался вперед. — Ты хоть примерно представляешь, сколько «Скай Мастерс» придется выложить, чтобы этот сукин сын Карсон не подал на тебя заявления?

— Много? — Предположил Брэд.

— Да, много, — сказал Бумер. — Как минимум, бесплатное окончание курсов и, наверное, подъемные с шестью нулями без налогов.

— Ой.

— Да. Ой. — Согласился Бумер и вздохнул. — Слушай, мне пришлось убеждать Рихтера и Каддири бейсбольной битой, чтобы тебя взяли на эту стажировку. Они восхищаются твоим папой, но не так часто с ним видятся. И им очень не нравиться, что его сын унаследовал кое-какие менее ценные качества.

Брэд кивнул. Как главный исполнительный директор и председатель совета директоров соответственно, Джейсон Рихтер и Хелен Каддири делали «Скай Мастерс» отлаженным механизмом. Они не всегда решили вопросы железной рукой, но определенно чем-то похожим по жесткости и гибкости, скрытым в бархатной перчатке. Ходили упорные слухи, что они были еще и не просто деловыми партнерами, но никаких четких доказательств романа между ними не было.

— Мне жаль, Бумер, — сказал Брэд, стараясь, чтобы в его голосе звучало какое-то раскаяние. По правде говоря, ему было стыдно. Несмотря на долгие часы изнуряющей работы и отсутствие зарплаты, стажировка в «Скай Мастерс» была мечтой. За эти два месяца он узнал о том, что действительно любил больше всего — о самолетах, технологиях, тактике — больше, чем за все четыре года в Академии ВВС в Колорадо-спринс или в «Кэл Поли» в Сан Луис Обиспо, где изучал аэрокосмические технологии.

— Не сомневаюсь, — сказал Бумер. Он снова покачал головой. — Но тебе это не помешало наброситься на эту швыряющуюся дерьмом обезьяну.

— Они меня спровоцировали, — напомнил Брэд.

— Может, для закона это что-то и значит, — согласился Бумер. — Но, к сожалению, этот не тот метод, который работает в корпоративном мире, даже здесь, в «Скай Мастерс».

— Что это значит? — Уточнил Брэд.

— Это значит, что тебя за такое выгонят, — сказал Бумер. — Выгонят. Выпрут. Погонят мокрой тряпкой. Выбирай, как тебе больше нравиться. Значит так, Брэд. Обычно, меня не волнуют чьи-то проблемы — в особенности, такого бестолкового стажера, как ты. Но я слишком сильно уважал твоего папу… Так что тебя я выгоню с выходным пособием. — Он бросил на стол конверт. — Вот. Не потеряй.

Брэд открыл его и увидел свой паспорт, билет на самолет в Мексику и несколько тысяч долларов наличными. Застигнутый врасплох, он посмотрел на Бумера.

Проведи немного времени на пляже с тамошними сеньоритами и поставь себе голову на плечи к началу занятий, — сказал тот. — Только не проведи там следующие сорок лет, играя в песке, хорошо?