Услышав имя Рейн, Марча Ган залилась издевательским смехом.

– О...– Брови герра Крюгера горестно сошлись на лбу, образовав трагический излом.– Моя дорогая, как же это печально – ошибаться в том, кого вы так неосмотрительно удостоили званием своего друга…

– Не понимаю ваших намеков,– у меня аж сердце захолонуло от нехорошего предчувствия,– извольте объясниться!

– Пойдемте с нами,– вкрадчиво предложил мужчина,– и мы предоставим вам всю информацию, касающуюся темного прошлого пресловутого Рейнгольда фон Берга. Изучив имеющиеся у нас материалы, вы удостоверитесь сами, что Рейн совсем не тот, за кого он себя выдает. Господин фон Берг хладнокровный убийца и выродок!

Я услышала шумный вздох, вырвавшийся из груди Калеба... Его подозрения подтвердились!

– Не верю,– отчаянно закричала я.– Это все неправда, я вам не верю!

– Как вам будет угодно,– злорадно хихикнул Крюгер.– Вскоре вы сами убедитесь в истинности моих слов. Эта наша встреча получилась спонтанной, и я не успел к ней подготовиться, но в следующий раз…

– Не надейтесь, следующего раза не произойдет,– совладав со своими эмоциями, спокойно сообщила я, а затем поднырнула под локоть недовольно заворчавшего Дьюлы и бестрепетно встала напротив немца, сразу же вперившего в меня жадный изучающий взгляд.– Нелюбовь к нацистам у нас в крови!

– Вы очаровательны в своей смелости и упрямстве,– восхищенно бормотнул мой противник.– Вы станете отличной парой для герра Адама Зауберкюнстлера…

Услышав упоминание о «фокуснике», а именно так звучит в переводе с немецкого эта фамилия, я гадливо вздрогнула и непроизвольно отшатнулась назад. «Черт побери, почему же это прозвище или фамилия производят на меня столь негативное впечатление?» – промелькнуло у меня в голове.

– Хоть я и Ева, но ваш поддельный Адам мне неинтересен! – небрежно пошутила я, намереваясь посильнее уязвить надменного пижона. И мне это удалось…

Желчное лицо герра Крюгера пошло багровыми пятнами гнева.

– Отдайте мне папку с документами, вредная девчонка! – ультимативно потребовал он, жадно протягивая руку к подарку Калеба.– У вас все равно не хватит ума для того, чтобы осознать подлинную ценность этих документов. Мы охотимся за ними уже не один десяток лет.– Пальцы мужчины плотоядно шевелились.– А сами покорно следуйте за мной, не принуждайте меня применять силу…

– Вот как? – иронично рассмеялась я.– Похоже, полученный под Сталинградом урок не пошел фашистам впрок. Впрочем,– я смерила его не менее оценивающим взглядом,– вам это простительно, вы ведь родились уже после позорного разгрома ваших соотечественников, трусливо продувших войну с нами – русскими…

Глядя на перекошенное лицо немца, я подумала: «Его сейчас точно хватит удар!» Он судорожно хватал воздух криво разинутым ртом, шокированный моей наглостью. Сзади ошпаренной кошкой шипела Марча Ган. Мой победный голос взлетел к сводчатому потолку храма, превращаясь в сардоническое эхо.

– Знаете,– уничижительно закончила я,– все иностранцы делятся на две категории. Первые считают, будто нас можно победить, а вторые уж слышали – как пьяные русские поют в караоке…

У меня за спиной тихонько хмыкнул Калеб, зато менее сдержанный Дьюла раскрепощенно ржал во все горло, срываясь на тоненькое щенячье повизгивание.

– Ты,– с убийственным презрением, неспешно процедил герр Крюгер,– тварь нечистокровная… Как смеешь ты порочить память нашего великого вождя?!

– Ой, да куда там памяти, если я про вашего фюрера такое знаю… – Я оглянулась и хулиганисто подмигнула совсем раскисшему от смеха Дьюле.– Слушайте: встречаются, значит, в аду Гитлер и колорадский жук. «Эй, мужик, а ты за что тут сидишь?» – спрашивает ушлое насекомое. «Да вот хотел весь мир на колени поставить! – гордо отвечает Гитлер.– А ты за что?» – «А я уже и так весь мир раком поставил…»

Калеб не выдержал и закашлялся…

Дьюла зажимал себе рот рукой, давясь бурным хохотом…

По строю автоматчиков прокатились сдавленные смешки…

– Дрянь! – взбешенно завопил герр Крюгер, жутко вращая вытаращенными глазами.– Подлая девка! – Стек, зажатый в его пальцах, взмыл в воздух и хлестко обрушился на мою щеку… Я услышала мелодичный свист и ощутила обжигающую боль, пронзившую мое лицо. В глазах у меня потемнело, я вскинула руку и метнула алый комок пламени в немца…

Огненный сгусток стек с моих пальцев и падающей звездой устремился прямиком к герру Крюгеру. С истошным визгом белобрысая Марча Ган прыгнула наперерез огненному шару и изворотливо отпихнула в сторону своего важно напыщенного шефа. От ее толчка немец не удержался на ногах и неловко повалился набок, уходя с траектории полета огненного шара. Но сгусток все-таки успел мимолетно зацепить его щеку и шумно врезался в стену, разбрасывая язычки пламени и осколки мраморного крошева. Мужчина глухо взвыл и схватился за обожженное лицо. Я радостно осклабилась, покачивая на ладони вторую порцию смертоносного огня. Эх, раззудись плечо, размахнись рука!.. Второй шар пошел навесом – по дуге, взяв курс на столпившихся в центре Святилища автоматчиков, лощеных таких ребят, неслабо напомнивших мне шкафы с антресолями. С паническими воплями нехилые «шкафы» дружно ломанулись в разные стороны, уподобившись отнюдь не бестрепетным бойцам, а каким-то робким работникам банно-прачечного треста. Но их реакция оказалась недостаточно быстрой, а посему досталось автоматчикам изрядно. Три обугленных трупа живописно декорировали собой ту самую скамеечку, на которой еще недавно восседали мы с Калебом. Сверху на нас укоризненно взирала статуя бога Митры, явно возмущенного учиненным в его храме безобразием. Многовековое перемирие нарушили, причем нарушили самым грубым и беспардонным образом…

Дьюла смотрел на меня с нескрываемым уважением. Калеб одобрительно выгнул седую бровь.

– Никто из наших воинов не наделен столь ярко выраженным даром! – уведомил меня он.– Воистину ты настоящая избранница судьбы, девочка моя!

Выстрелы затаившихся по углам автоматчиков выбили облачко песчаной пыли из колонны у меня за спиной.

– Идиоты, прекратить пальбу! – со страдальческим стоном проорал Крюгер сквозь прижатые к лицу пальцы.– Не стрелять в девушку, она нужна мне живой!

Вперед выступила Марча, извлекая из укрепленных на поясе ножен странной формы меч, имеющий широкий листовидный клинок. «Спата», – определила я, припоминая иллюстрации из энциклопедии холодного оружия. Дьюла мягко развернулся на одной ноге, принимая ее атакующий удар на лезвие своей чуть изогнутой мадьярской сабли. Сталь встретилась со сталью, высекая сноп ярких искр. Я услышала певучий лязг и с интересом уставилась на противников, кружащихся в самом удивительном танце из всех, которые мне только доводилось видеть. Ростом оба фехтовальщика ничуть не уступали друг другу, но воин-лугару, даже при всей своей юношеской поджарости, был намного массивнее, чем Марча. А гибкая и стремительная, как ужасная африканская кобра, фрейлейн Ган сейчас уже ничуть не напоминала ту лениво-сонную особу, полчаса назад вошедшую в Святилище. И вопреки своей вполне обоснованной неприязни к этой женщине я невольно восхитилась ее хищной грацией, а также тем, как неуловимо перетекала наемница из стойки в стойку. Признаюсь, теперь я сильно сомневалась в шансе на выживание отважного Дьюлы, в его способности выстоять против этой умелой убийцы. А если термин «красота» этично употреблять в отношении зла и смерти, то в тот миг Марча выглядела неимоверно опасной и вместе с тем возвышенно-прекрасной тварью, словно вставшая на хвост змея.

Кончик ее клинка просвистел в каком-то миллиметре от плеча Дьюлы, и юноша невольно побледнел, ощутив близкое дуновение смерти.

– Мальчишка! – надменно заклеймила женщина, нанося новый удар, лишь частично парированный молодым воином.– Куда уж тебе до меня… – Ее меч достиг цели…

На груди юноши сразу обозначился глубокий порез, а его белая рубашка окрасилась алой кровью. Дьюла вскрикнул и покачнулся, тут же поплатившись за свою невнимательность еще одной, куда более серьезной раной, уже на бедре. Я горестно вскрикнула… Несомненно, молодой лугару прошел отличную подготовку, но победить женщину-змею, кажется, не смог бы и сам дьявол – настолько быстро она передвигалась и таким безумным огнем горели ее издевательски прищуренные глаза.