– И?..– выжидательно подначила я.
– Чего «и»-то? – назидательно хмыкнул он.– Вот сейчас придем на место, поговорим с Летописцем и вызнаем, как за Грань попасть можно с минимальным риском для жизни…
– Слушай,– демонстративно обиделась я,– ты, похоже, меня совсем за дурочку держишь, да еще и брешешь не переставая. Город Зеро, Грань, Летописец, Они… – я драматично понизила голос,– еще хоббитов с эльфами ушастыми сюда приплети. Тоже мне, Толкиен недоделанный! Надеешься, я в твои сказки поверю? Так мне, чай, уже не десять лет…
– А мне фиолетово, поверишь или нет! – ответно огрызнулся обозленный моим скептицизмом диггер.– Да только не привираю я ни капли. Смотри сама.– Он протянул руку, выставленным пальцем указывая вперед.– Убедилась?
Я глянула в указанном им направлении, прищурилась и… увидела!
Тоннель заканчивался весьма просторным круглым помещением с высоким потолком, там и сям подпертым мощными четырехгранными колоннами. Подземный зал освещался мутным светом нескольких фонарей, установленных прямо на полу. Большую часть свободного пространства занимали хаотично разбросанные матрасы и одеяла, на которых вповалку лежали и сидели грязные, неряшливо одетые люди, а в стенах помещения я заметила глубокие ниши, занавешенные цветастыми драными занавесками. В спертом воздухе подземелья витал запах несвежей пищи и нездоровых, давно не мытых человеческих тел. Галка брезгливо зажала нос, изумленно разглядывая этот приют страданий, вместивший в себя отребье человеческого общества. Я же, наоборот, жадно разглядывала представшую перед нами картину, прикидывая, насколько шумный фурор способна произвести статья о нижнем ярусе нашего полуторамиллионного города. Да мой главред просто кипятком писать будет! Трудно сказать, испытывала ли я тогда искреннюю жалость к этим людям, поправшим главный жизненный принцип – не сдаваться никогда и ни при каких обстоятельствах… Чаще всего случается так: каждый из нас лично отвечает за собственную судьбу и собственноручно кует свое счастье или несчастье.
«А ведь ясно, что те, кто комфортабельно проживает наверху, даже и не догадываются о творящемся у них под ногами кошмаре,– возбужденно думала я, наблюдая за Игорем, без малейшего смущения бродящим между подземными жителями, непринужденно с ними болтающим да раздающим сигареты и дешевые леденцы.– Здесь обитают злосчастные неудачники, не сумевшие противостоять необузданной мощи города-спрута, запутавшиеся в удушающих объятиях его щупалец и смирившиеся с ролью слабых жертв!» Я невольно содрогнулась, в полной мере постигнув неприглядную истину, представшую передо мной во всей своей катастрофичности: вот оно, последнее прибежище, ожидающее любого из нас – оступившегося и не сумевшего вскарабкаться по лестнице успеха. Или, как весьма образно говаривала мудрая Эмма Эдуардовна, от подиума до панели всего один шаг, а вот в обратном направлении – бездонная пропасть…
– Идем! – зычно скомандовал диггер, приглашающе взмахивая рукой и выводя меня из созерцательного состояния.– Летописец согласился нас принять…
Повинуясь его призыву, я медленно пошла вперед, вынужденная лавировать между растянувшимися на полу телами, полностью лишенными каких-либо комплексов, образующихся под влиянием морали или навязанных обществом социальных норм. Попутно я с любопытством заглядывала за мало что скрывающие занавески, каждый раз невольно поражаясь и ужасаясь жизненным сценкам, разыгрывающимся в глубине уединенных ниш. Голенький ребенок, едва ли более месяца от роду, сосал синюшную грудь полуголой, пьяно посапывающей бабищи, сплошь покрытой синяками и кровоподтеками. Два обнаженных тела, мужское и женское, распухшие, покрытые незаживающими чирьями, сплелись в однозначной позе, являющей собой омерзительную пародию на акт любви. Почти раздетая светловолосая женщина, еще довольно молодая и сохранившая следы былой привлекательности, тянула набухшую узловатыми венами руку навстречу закопченному шприцу с мутной жидкостью, а рядом уже торопливо расстегивал ширинку высоченный, покрытый татуировками бугай. И еще много чего, категорически отказывающегося укладываться в мое потрясенное сознание, увидела я. Большей глубины падения и худшего уровня деградации разумных существ, уже полностью утративших чувство собственного достоинства, я и представить себе не могла…
Таща за собой совершенно обалдевшую Галку и послушно следуя указаниям Игоря, я достигла дальнего конца зала, оказавшегося неожиданно чистым и даже уютным. Перегородка, сложенная из пустых картонных коробок, отделяла его от общей части, создавая иллюзию мнимой изолированности. Пол здесь устилали сносно чистые одеяла, а функцию мебели выполняли две заполненные книгами этажерки и положенная на кирпичи доска, заменявшая стол. На столе возвышался сильный автомобильный фонарь. Обклеенную журнальными картинками нишу занимал старенький скрипучий диван, на котором полулежал бедно, но опрятно одетый старик с длинной седой бородой и пронзительным взглядом подслеповато прищуренных глаз, испытующе разглядывающих меня из-под завесы кустистых бровей.
– Здравствуй, Летописец! – заискивающим тоном поздоровался Игорь, присаживаясь на одну из разбросанных по полу подушек.– А раньше ты и разговаривать со мной не желал…
– Не люблю мародеров,– презрительно заявил старик голосом, неожиданно оказавшимся очень внятным и благозвучным.– Вы похожи на крыс. Шарите по щелям, ищете, что плохо лежит, и мертвых беспокоите да обираете без зазрения совести.
– Не ворчи, старик,– возмущенно ощерил зубы диггер, протестующе нахохливаясь и становясь похожим на голодного сыча-падальщика.– Мы никому вреда не приносим…
– Так ведь и пользы тоже! – резонно парировал старик.– Шум от вас да хлопоты.
Диггер сердито дернул плечом, будто надеясь отмести предъявленные ему обвинения. Но его собеседник уже утратил всяческий интерес к проделкам подземных исследователей, переключившись на меня.
– А ну-ка подойди сюда, дочка, дозволь на тебя полюбоваться! – ласково позвал он, довольно поглаживая бороду.– Не, не подвело меня чутье, однако. Я знал, что рано или поздно ты к нам придешь…
– Здравствуйте, дедушка! – немного растерянно произнесла я, подходя вплотную к дивану и учтиво наклоняя голову.– А откуда вы про меня знаете?
– Ну не совсем про тебя,– улыбнулся старик.– По словам посвященных людей, тебя называют Светлой королевой из древнего рода, коей придется вступить в борьбу с жестоким богом и спасти Землю от гибели!
– А это, случаем, не сказка ли? – иронично спросила я, подчиняясь красноречивому жесту старика и усаживаясь возле его колен.
– Нет! – густо хохотнул подземный мудрец.– А вот и доказательства! – Он взял меня за руку, пальцем отслеживая линии на моей ладони.– Гляди, линия твоей жизни начинается сразу же под указательным пальцем, спускается вниз, трижды опоясывает запястье и, снова поднимаясь вверх, уходит к мизинцу. Готов подписаться под каждым своим словом – в мире не существует второго человека с таким же рисунком линий на ладони, свидетельствующим о врожденном сверхдолголетии и об ожидающих тебя приключениях. И еще… – Он положил руку мне на грудь и на мгновение прикрыл глаза, напряженно вслушиваясь.– Твое сердце, оно и правда особенное?
– Да,– нехотя призналась я, всегда избегавшая разговоров на эту тему.– Но прошу вас, не стоит сейчас обсуждать мои секреты…
– Хорошо! – согласно кивнул старик.– Как хочешь, королева!
– А что с ее сердцем? – влез в разговор Игорь, неотступно следивший за нами горящими от возбуждения глазами.
– Тебя это не касается! – сердито огрызнулась я.
Диггер недовольно насупился.
– Звать меня Василием Силантьевичем, а по-здешнему – просто Силычем,– степенно представился старик.– Я раньше, по молодости, в университете преподавал, а потом жизнь неудачно повернулась, покрутила, помотала – да и привела меня сюда…
«Так вот почему он так правильно разговаривает,– с жалостью подумала я.– И следит за собой в меру возможности. Старого интеллигента ничем не сломишь – ни нищетой, ни бедами».
