Несколько секунд мы молча сравнивали снежинку, образованную линиями, пересекающимися на моей ладони, и рисунок на его фамильном перстне…

– Потрясающе,– очарованно выдохнул Рейн.– Идеальное сходство. Что все это означает?

Я недоуменно пожала плечами, мол – не знаю, но давая понять – эту тайну нам тоже предстоит раскрыть, а затем достала из куртки обрывок бумаги с телефоном Соланы Рамирес, переданный мне господином Зиминым.

– Разыщи эту женщину,– подсказала я.– Она тебе поможет. И не выходи отсюда сразу, подожди, пока мы уедем.

Он кивнул повторно, педантично сворачивая записку и пряча ее в карман.

Мы попрощались взглядами, после чего я повернулась к нему спиной и, стараясь не разрыдаться слишком бурно, уже во второй раз за это утро вылезла в разбитое окно.

Рейн даже не пытался меня остановить или задержать, ибо понимал – у нас нет иного выхода, мы должны расстаться. Я услышала его последнее мысленное «Люблю!», похожее на золотистый солнечный лучик, а затем он сразу же разорвал ментальный контакт между нами и намертво замкнулся в себе так, будто и в самом деле перестал дышать и двигаться. Крупные слезы катились из моих глаз и падали на землю, отмечая начало скорбного пути, простирающегося передо мной. Пути, призванного привести к спасению или гибели целого мира, чья судьба зависела теперь только от меня. Я четко осознавала все трудности и важность возложенной на меня миссии, а поэтому не имела права проявлять трусость или слабость. Ведь с этого момента я становилась воплощенным в реальность вторым пророчеством и была обязана полностью разгадать загадку последнего, третьего предсказания Заратустры. А значит, меня ждали новые испытания!

Я гордо расправила плечи, с видом победительницы подошла к машине Вадима и, не дрогнув, в упор встретила испытующий взгляд мужа, терпеливо ожидающего моего возвращения.

– Получилось? – мнимо-индифферентно спросил он, напряженно перекатывая желваки, красноречиво проступившие на его нижней челюсти и с головой выдающие владеющее им волнение.

Нахально выставляя напоказ свой поступок, я швырнула еще пахнущий порохом пистолет на мягкое сиденье шикарного автомобиля и небрежно уселась рядом с мужем, всем своим поведением старательно подчеркивая – я здесь своя, я здесь хозяйка!

– Да! – коротко бросила я, ничуть не обременяя себя враньем. Ведь я же не уточняла, что именно у меня получилось.– На все сто!

Вадим окинул удовлетворенным взглядом мое заплаканное лицо и горящие траурным огнем глаза, сделал соответствующие выводы и повелительно постучал в стекло, отделяющее салон джипа от водительского места:

– Поехали!

– Куда мы едем? – поинтересовалась я, после того как наша машина влилась в широкий транспортный поток на одной из центральных улиц Пешта.

– Сначала тебе нужно восстановить растраченные силы! – многозначительно усмехнулся он, выразительно шевеля бровями.– А затем мы отправимся в Антарктиду…

«Ага,– возликовала я,– значит, мои умозаключения оказались верны! Все разрозненные ниточки, ведущие нас к третьему пророчеству, сходятся!..»

– В Антарктиде спрятана тайная база немцев, называемая Новым Швабелендом,– пространно рассказывал Вадим.– Признаюсь, я никогда не верил в спорные данные о самоубийстве Гитлера и в самое ближайшее время собираюсь выяснить, какое отношение имеет к нему некий загадочный герр Зауберкюнстлер, заправляющий всеми авантюрами в возрожденном, Четвертом рейхе. Боюсь, эти успешно оклемавшиеся после поражения в войне с русскими швабы способны доставить нам уйму неприятностей…

– Ого! – поощрительно поддакнула я.– Они что, совершили научный прорыв и овладели технологиями, недоступными всему остальному миру?

– В точку! – благожелательно крякнул муж, которому явно понравилось вводить меня в курс первоочередных дел.– Я уверен, проклятые швабы сумели создать абсолютно новый тип ядерного оружия, используя совершенно иные законы и принципы, построенные на основе имплозивной[14] физики. Помнишь ужасную гибель русской подводной лодки «Курск», произошедшую в Баренцевом море двенадцатого августа двухтысячного года? Я предполагаю, что этот случай стал всего лишь маленьким пробным шариком, запущенным вступающими в игру силами Нового Швабеленда…

– Игру за передел мирового господства? – уточнила я.

Оборотень сердито хрустнул пальцами:

– Да, думаю, что так! Немцы сумели первыми добраться до ценной информации и намереваются любым способом выжить в грядущем катаклизме, они безудержно рвутся к власти!

«Как и ты!» – беззвучно хмыкнула я.

– Забудь о жалости и сантиментах, милая! – ультимативно потребовал муж, покровительственно обнимая меня за плечи.– Начиная с этого дня тебе понадобятся совсем другие чувства, ибо приближаются новые времена, тяжелые для всех нас. Народу ликантропов предстоит пройти через настоящую битву за выживание, а ты положила славное начало нашим совместным трудам – убив Рейна. Ты поступила мудро!

Напустив на себя вид благонравной школьницы, присутствующей на лекции опытного преподавателя, я почти не слушала этих лицемерных речей, углубившись в собственные размышления. Слезы на моем лице высохли, сменившись упрямым, дерзким прищуром. Я смиренно приняла уготованную мне долю, приготовившись плести новое Кружево судьбы и спрятав свою любовь в самый потаенный уголок души. Туда, где она сможет в безопасности дремать до некоего заветного часа, призванного стать триумфальным мигом ее возрождения. О да, я самозабвенно полюбила Рейна, причем полюбила отнюдь не за красоту или благородство, а за ту волшебную песню, кою тихонько напевало его преданное сердце и которую услышала только я! Я слышу ее постоянно... Я слышу ее и сейчас – ласковую, печальную и настолько осязаемую, что от нее мурашки бегут по коже… Господи, только бы эти легчайшие эманации души Рейна случайно не уловил мой кровожадный муж! Я испугалась за безопасность любимого и сознательно оборвала незримые золотые нити, сквозь пространство и расстояние соединяющие нас в одно единое общее целое, пообещав ему: «Мы еще встретимся. Непременно встретимся!»

Свернувшись в теплый комок на груди блаженствующего, ничего не подозревающего мужа, всецело уверовавшего в мою благосклонность, я тихонько мурлыкала рождающиеся в душе строчки, предназначенные только для Рейна. Разум подсказывал: «Ты должна отречься от этой опасной любви, несущей вам лишь горе и неисчислимые беды!» Но сердце бурно протестовало против подобного решения, словно за величайшую драгоценность Вселенной, изо всех сил цепляясь за мою несчастную, тайную любовь… Любовь не признает насилия! Ее не вытравишь даже ядом, не вырвешь из сердца никакими железными крючьями – как ни старайся! Настоящую любовь не испугаешь испытанием на прочность, ибо такие чувства – не умирают! И пусть сегодня я принадлежу другому, но все равно когда-нибудь он придет, миг желанной встречи, соединяющий два любящих сердца. Знай же, далекий возлюбленный, что в тот самый момент, когда мои губы вынужденно произносят жестокую фразу: «Я не твоя!», свет моего любящего сердца неустанно озаряет темную пропасть разлуки и отчаянно сигнализирует: «Я лишь твоя, всегда твоя!»…