Федералы, конечно же, расколют все его заготовки. Но это будет совсем непросто. И не за один час, всем технарям ВИДЕНИЙ придется сильно попотеть. При этом они будут толкаться и мешать друг другу. Что тоже только в плюс. А ситуация тем временем дозреет, народ поднимется.

Артемьев сидел в своем рабочем кресле за дубовым столом. Сейчас он был слеп. Абсолютно. Система не приняла ни один его пароль. Он понял, что нет смысла сопротивляться. Он бессилен. Если это смерть, лучше принять ее достойно.

– Что происходит? – спросил пустоту Артемьев.

Женя считал, что заложнику незачем знать что-то о происходящем в реальности, вокруг него, поэтому вернул Артемьева на плато и сам вошел в его видения.

– У нас опять были гости.

– Что ты намерен делать дальше?

– Торопишься умереть? Не спеши. Возможно, тебе повезет, и ты доживешь до суда.

– Ты веришь, что меня будут судить, раз ты объявил меня преступником?

– Тебя будет судить народ. Я наладил трансляцию в прямом эфире. Народ поднимается.

– Идиот, – вздохнул Артемьев. – Пару сотен маргиналов, которые сейчас выйдут на улицу, просто разгонят дубинками. Ты даже приблизительно не знаешь, как готовят и устраивают революции.

Раздался короткий писк. В Видениях появился образ идущего к зданию человека. Наверное, это и есть переговорщик. Женя через спутник корпорации внимательно следил за гостем. Система охраны просканировала чип визитера, не обнаружила его, и Женя подумал, что это может означать только одно. Спец высшего класса, которому нельзя помешать виртуальными деталями.

Через несколько минут в офис Артемьева вошел следователь Зяблик.

Женя дал команду, и система безопасности просканировала объект. Ни оружия, ни электронных устройств на нем не было.

– А ты тут чего делаешь? – спросил Женя, узнав полицейского.

Следователь пожал плечами и покрутил головой.

– Это не моя идея.

– Хочешь сказать, тебе предложили, и ты сразу согласился?

– Я на службе, – ответил Зяблик. – Какой-то идиот решил, что мне с тобой будет проще найти общий язык, чем профессиональному переговорщику.

Женя не понимал, о чем говорит следователь.

– С какого перепугу?

– Я не люблю Видения и, если помнишь, считаю их большой опасностью для человечества. Я могу только догадываться, почему я, но… Я недавно приходил к Артемьеву, задавал вопросы о сбоях в программе, из-за которых гибнут люди. Он может подтвердить. Возможно, поэтому. – Следователь пожал плечами. – Ни других версий, ни желания вообще тебе что-то объяснять у меня нет.

«Хитрый ход? Ерунда». Женя вернул Артемьева в реальность.

– Кто это?

Артемьев проморгался от неожиданного перехода из абсолютной тьмы в реальность и присмотрелся к человеку, стоявшему в дверях его офиса.

– Если не путаю, это полицейский. Следователь. Он недавно приходил ко мне, у него были вопросы по системе. По его версии, Видениями можно убивать.

«Совпадение? Бывает».

– Ты сам-то веришь, что мы сможем договориться? – спросил Женя, на всякий случай обыскивая гостя.

– Нет. Но попробовать я обязан. Приказы не обсуждают.

– Ну, пробуй.

– Сдавайся. Тогда они тебя не тронут.

– Повторяю, ты сам в это веришь?

– Да плевать мне на твою и мою веру. Ты собираешься убить человека. Моя работа – этого не допустить. Я старый мент, если ты забыл. А ты сейчас совершаешь преступление. Как минимум – незаконное лишение свободы…

– А как максимум я ему мозги вышибу, – закончил Женя.

– Думаешь, что-то изменится?

– Думаю, ты уже знаешь, что сейчас творится на улице. Если нет, то хотя бы получу удовольствие от того, что сам придушу эту падаль.

Артемьев с ужасом наблюдал за какой-то дикой дискуссией. О нем говорили, как о корове. О нем, чье имя еще полчаса назад произносили чуть ли не шепотом. Особых ощущений добавляло то, что говорили два волка, давно мечтавшие его сожрать.

Видения дремучего леса появились на секунду, вздрогнули и исчезли.

– Что это? – сам себя спросил Женя.

– Это группа захвата, – ответил следователь. – А ты думал, они не найдут способ тебя нейтрализовать?

Было видно, что Женя смешался. Ненадолго, практически сразу он попытался взять себя в руки.

– Ты что же, клоун, думал, что все на хахря пройдет? – продолжал не веривший в свою догадку следователь.

– Я знал, что так и будет. Только для них все пройдет не так просто. Они уже обломались. Теперь будут долго чесать репу и делать своим технарям лоботомию. Даже если успеют, гигантскую волну не остановить. Но неужели им на вас плевать, Артемьев?

Егор молчал.

– Похоже, парень, ты и сам не рад тому, что натворил, – прищурившись, сказал Зяблик.

– Почему же не рад? – удивился Женя. – Я несколько лет к этому шел.

– Но что делать теперь, ты уж точно не знаешь.

– Знаю. И ты знаешь, начальник. Ты хочешь того же самого. Ведь так? Ведь ты уверен, что во всем виноват этот монстр?

– Да вы что, господа? – пробормотал Артемьев. – Мы же цивилизованные люди… И потом… Я хоть и очень важный винтик, но все-таки винтик. Меня легко заменить, и от этой замены ровным счетом ничего не изменится. Этот механизм так устроен. В нем можно заменить любого!

– Заменить можно, – согласился Женя. – Но чтобы совсем без потерь… Не уверен. И самое главное, я подал сигнал. Революция началась.

– Тебя просто убьют. Его тоже, – сказал следователь. – Тебя при штурме, его… скажут, ты убил. Меня… на пенсию. Потому что слишком много трупов, тоже плохо. И всё. Дальше поезд пойдет по тем же самым рельсам. Только на безопасность важных винтиков станут тратить в десятки раз больше.

– Да какого черта! – взорвался Женя. – Так не может быть! Я верю, что человек труслив по натуре! И жаден! Я сам продался! – Женя быстро подошел к следователю и прошипел ему в лицо: – Но не до конца, как оказалось! И я тебя уверяю, есть еще люди, которые тоже не до конца. Как прежде уже не будет. Да и не важно, что будет потом. Даже если в этот раз мы проиграем.

– О, русский бунт! – в лицо Жене заорал Зяблик. – Бессмысленный и беспощадный! Да пошел ты на хрен со своим спасением мира! Пока ты и такие, как ты, будете тешить самолюбие, погибнут десятки тысяч. Сотни! А в результате все вернется к началу! Урки правят миром. И мне параллельно, какие именно!

– И что ты предлагаешь?! – орал в ответ Женя. – Что делать дальше?

– Не знаю я, что делать! Поэтому ничего и не предлагаю. А вот что точно знаю, так это что никакая идея не оправдывает убийство.

– Ну и пес с ним? – спросил Женя. – Пусть все остается как есть?

– Раньше нужно было думать. Пока не скатились в яму. Пока было время. Пока были шансы. А о чем они думали? – Следователь неопределенно указал рукой куда-то себе за спину, имея в виду общество. – Денег заработать? Квартирку-машинку в кредит купить? Чтоб не хуже, чем у других? Дачку построить. Типа, все так живут, а мы что хуже? Все воруют, а я что – лысый? Вот и построили дачку. Нырнули в выгребную яму, теперь пусть в ней и плавают. И хорошо, если кто-то сумел убедить себя, что это не дерьмо, а клубничное варенье. А кто не смог, тот пусть живет и наслаждается. Потому что сам выбрал такую жизнь. Один раз испугался, второй уже никто не даст быть смелым. И я тоже мучаюсь. Каждый день. Но народ на бойню все равно не поведу.

– Не по-ни-ма-ю, – сказал Женя, мотая головой. – И, наверное, никогда не пойму. Почему? Почему не признаться себе, что мы сделали большую глупость? Почему не исправить ошибку? Хотя бы попробовать.

– Потому что человек не может жить без установленных границ, – вмешался в спор Артемьев. – Установленных кем-то другим. Без правил, ограничивающих свободу. Если нет ограничений, он начинает нервничать, словно у его балкона неожиданно исчезли перила. Не сделав новый шаг, не упадешь, но все равно страшно. Неужели ты не заметил, что человек мечтает, чтобы кто-то принял за него правильное решение? Это он только грезит о правильном, но согласится, если просто кто-то примет за него решение.