– Минуточку, – сказал Антипов. – Если Видения обеих сторон оплачивал кто-то третий, вполне возможно, что стороны и не знали о предстоящем, так сказать, представлении. А следствием установлено, что все были в курсе. Ерунда получается. Какой-то глупый аттракцион.

– Ничего не могу сказать по этому поводу, – ответил Женя. – Мотивы и предпосылки – ваше дело. Но готов поспорить, что там совсем не всё так наивно сделано. Каждая деталь не случайна и имеет свой смысл. Например, вот этот дедушка семидесяти лет. В ваших списках его нет. Ни у защитников, ни у строителей. А ведь этот дедушка был одновременно подключен и к одной, и к другой программе.

– Координатор?

– Ну не из любопытства же он там сидел, – сказал Женя. – Черт. Какая-то знакомая фамилия у него… Авдовенко. Что-то на языке вертится.

– Он бывший начальник охраны фирмы-конкурента застройщиков, – сказал майор.

– Красиво, – оценил Женя. – Подставить конкурента под скандал, а самому забрать подряд.

– Это что, они организовали убийство, чтобы подряд на строительство перехватить?

– Они и экологов могли организовать. Кстати, я уже протестировал программный код. Наш стандартный скрипт был отредактирован. Вот тот самый сегмент в скрипте, куда была внесена правка. Это как раз то самое место, когда виртуальный чоповец ударил ножом эколога. Все, кто видел убийство, могли видеть чоповца только со спины. Он так прописан. В этот момент подошел настоящий убийца, которого программным способом убрали из коллективных видений.

– Красиво, – оценил майор.

– Мир не такой, каким кажется.

– Спасибо, – сказал Антипов, вставая. – Вы здорово помогли в деле поимки организатора убийства.

– Да фигня все это. Никого вы не поймаете.

– Почему это?

– Потому что все, что сделано, шито белыми нитками. Никто даже не прятался.

– Разберемся.

Майор ушел, Женя еще раз запустил сценарий коллективных видений. Действительно, все слишком топорно сделано. И взлом программы, и оплата одной и той же фирмой. И пенсионер, бывший когда-то в начальниках у третьих конкурентов. То, что все произошедшее – спектакль, да. То, что кто-то кого-то хочет подставить, да. А вот кто, кого и зачем… Тут думать надо. Господи, во что же мы сами превратили наш мир?

– Никому нельзя верить, даже себе, – вздохнул Женя.

В одном из подразделений корпорации ВИДЕНИЯ Алла Владимировна занимала должность консультанта в отделе маркетинга. В маркетинге она была как рыба в воде, но это не делало ее великолепным управленцем. А она так хотела им быть, не просто консультантом, но еще и руководителем. Настолько сильно хотела, что даже поверила, что уже стала. У нее были неплохие знакомства среди топ-менеджеров корпорации, благодаря чему она периодически получала вожделенное назначение на должность начальника. И всякий раз в новом филиале. Больше трех недель ни разу не удержалась на должности. Устроившись на работу в корпорацию, Ковалев в первый же день имел удовольствие с ней пообщаться. И не единожды. Алла Владимировна в свои сорок восемь лет косила под блондинку. Перекрашивать волосы она, слава богу, не решалась, но вот свой лексикон, похоже, подбирала тщательно.

«Я такая дура, – всякий раз манерно говорила Алла Владимировна, когда ей от Жени была нужна техническая консультация по Видениям. – А как мне сделать…»

Первое время Женя пытался успокоить даму, говорил, что будь она дурой, то ни за что бы не получила должность начальника отдела. Через несколько недель он перестал ей это говорить, помогал молча, думая про себя: «То, что дура, – это уж несомненно». Позже желания молчать уже было меньше, и, услышав очередное «я такая дура», он с трудом сдерживался, чтобы не сказать: «Сочувствую вашей семье».

Но это было еще не все. В корпорации работал сын Аллы Владимировны. Работал помощником маркетолога, на полставки, потому что еще учился на экономическом факультете МГУ. Но отсутствие образования не мешало ему давать дизайнерам и сценаристам советы, что лучше убрать, а что оставить в модуле Видений, какую сюжетную линию усилить в том или ином сценарии. Несмотря на его возраст и, мягко говоря, невысокий профессиональный уровень, сотрудники отдела обращались к нему исключительно «Никита Сергеевич».

Вот и сейчас Никита Сергеевич выдал кучу «дельных» советов и наконец-то ушел.

– Неправильные женщины делают неправильных детей, – тяжело вздохнув, сказал Николай, возвращаясь к графической программе, которую ему пришлось закрыть при появлении великого консультанта.

Дизайнером Николай работал около двадцати лет. В Видениях он появился с момента основания русского филиала корпорации и поэтому был в числе условно неприкосновенных сотрудников. Но поставить выскочку на место он не рискнул бы. Какой в этом смысл? Дурак все равно ничего не поймет. А Алла Владимировна очень даже запросто может усложнить жизнь, придумав и рассказав руководству какую-нибудь историю. Что она, собственно, уже неоднократно делала, перекладывая свою вину на кого-то другого.

– Ты просто не любишь женщин, – сказал Женя, сладко потягиваясь в соседнем кресле и разминая шею.

– Не люблю.

– Ты шовинист, – приговорила Валентина Николаевна, опытнейшая секретарша, мечта любого начальника. И, несмотря на полтинник, который она разменяла весной, Женя готов был поспорить, что переспать с ней не прочь двое из трех мужчин в данном здании.

– Отчего же, – погруженный в работу, не согласился Николай и уточнил: – Я не люблю женщин, но люблю молоденьких девушек.

– Поэтому жену бросил? – спросила Валентина Николаевна.

– Почему бросил? Просто мы расстались.

– А дети?

– И что дети? – спросил Николай.

– Ты бросил ее с двумя детьми.

– Повторяю, мы просто расстались, – настаивал Николай, не отвлекаясь от доводки образа.

– Нормальное дело для мужика, – без тени эмоций продолжила Валентина Николаевна. – Настрогал детей и ушел к молоденькой. Зачем нужна старая жена? Ведь правда?

– Ну, во-первых, она вправе сделать то же самое. Что, собственно, женщины делают не так уж редко. Например, уходят к более состоятельному мужику. Какая разница, чего больше у нового партнера, денег или молодости? Главное, что уходят к тому, у кого больше.

– Или длиннее, – вставил дизайнер-стажер Филиппенко.

– Или лучше в постели, – согласился Николай. – Что тоже, кстати, бывает достаточно часто. Во-вторых, с детьми я продолжаю общаться, участвую в воспитании. Мы каждый день с ними созваниваемся, в выходные ходим куда-нибудь. Или они просто ко мне приезжают. Если хотят, живут у меня несколько дней. В-третьих, я помогаю материально.

– Слушай, – не отставала Валентина Николаевна, – а может быть, ты педофил?

– Фигасе заявление, – спокойно отозвался Николай, и в этот раз не оторвавшись от работы. – Это из чего же ты сделала такие выводы?

– Тебе же нравятся молоденькие девочки.

– Во-первых, не девочки, а девушки. Во-вторых, если дизайнеру нравятся семнадцатилетние акселератки с четвертым номером, то он педофил? А если профессору Гумперту нравится пятнадцатилетняя Лолита, Набоков – великий писатель? Так и хочется спросить: это потому, что я русский?

– Ну а как может нравиться девочка, которая ровесница твоей дочери? Во время занятия сексом у тебя не бывает ощущения, что ты спишь со своей дочкой?

– Нормальный ход, – отреагировал на идею Николай. – То есть, если мне будет шестьдесят, я не смогу переспать с двадцатилетней куколкой только потому, что она ровесница моей внучки? По твоей логике, разрешенный для секса возраст партнерши строго увязывается с возрастом партнера и в описываемом мной случае останавливается на цифре пятьдесят?

– Кстати, я тут как-то долго думал, почему взрослым мужикам нравятся молоденькие девочки, – вставил Женя.

– Ну-ка, ну-ка, – все еще погруженный в работу, заинтересовался Николай. – Излагай.

– Женщина более привлекательна в юности, – начал Ковалев, – и с возрастом часто… Валентина Николаевна, вы – то редкое исключение, за которое мужики и после вашей пенсии будут биться.