В голове Артемьева пропел тихий зуммер, кто-то вызывал его по каналу связи, встроенному в Видения. Через секунду система идентифицировала звонившего.

Артемьев ответил на вызов, и его кабинет преобразился.

Он сидел в корпорации, в комнате для переговоров, в удобном кресле с высокой спинкой. Напротив в точно таком же кресле – профессор Легостаев. В углу потрескивал камин, выложенный темно-красными и коричневыми изразцами. Массивная двенадцатирожковая люстра под потолком рассеивала приглушенный свет, создавая доверительную, почти интимную обстановку для беседы.

– Здравствуйте, профессор.

– Здравствуйте, Егор Сергеевич. Наверное, я не вовремя.

– Как может быть не вовремя врач, если он приходит по делу, – сказал Артемьев. – Ведь вы по делу?

Профессор в жизни и в Видениях всегда выглядел безупречно. Его чисто выбритое лицо, белоснежный халат, седая голова и добрые проницательные глаза располагали к доверию.

– Сегодня утром к нам поступил шестилетний мальчик. Дима Антонов. У него больная печень. Очень тяжелый случай, необходима срочная пересадка. Но у нас нет подходящего материала. Материал есть в клинике Штутгарта. Я уже созвонился с профессором Крафтом. Но, как вы понимаете, мне никто не позволит потратить бюджетные средства, предназначенные для операций, на чартер в Германию, оплату счетов за гостиницу для матери ребенка, двухнедельное пребывание мальчика в клинике.

– И правильно сделают, – сказал Артемьев. – Разумнее сделать на эти деньги пару операций в вашей клинике.

– Я с этим полностью согласен. Нельзя спасать одну жизнь за счет двух других. У родителей мальчика суммы, необходимой на лечение, к сожалению, нет, и я…

– И вы опять правильно поступили, что обратились ко мне, – перебил профессора Артемьев. – Сколько необходимо перечислить и на какой счет?

– Сто шестнадцать тысяч евро, Штутгартский филиал Дойчебанка. Номер сейчас перешлю.

– Я сейчас же свяжусь с финансовым отделом и отдам поручение о переводе. Звоните в аэропорт, договаривайтесь о перелете. Счет также переправьте мне в офис.

– Спасибо, Егор Сергеевич. Бог не забудет про вас.

– Мне плевать, что помнит Бог, а что нет, – сказал Артемьев. – Тем более что у него очень странная память. Я всего лишь делаю то, что могу и что считаю правильным.

– Я сейчас же звоню Антоновым. Семья мальчика будет вам безмерно благодарна.

– Вы не скажете им обо мне ни слова. Как не говорили об этом и в прежних случаях. Все, что мне от них нужно, это фотография мальчика. И скажите, профессор, сколько операций у вас запланировано в этом месяце?

– Девятнадцать.

– А в следующем?

– Мы пока что ничего не планировали. Средства, выделенные на текущий год, были израсходованы еще в марте. Если бы не сто двадцать миллионов, которые вы перевели в наш фонд, ни в апреле, ни в мае не было бы сделано ни одной операции.

– Есть дети, кому операция нужна безотлагательно?

– На данный момент только Дима.

– Можете начать планировать еще порядка сорока операций. Подготовьте смету и переправьте в финансовый отдел корпорации. В течение недели мы перечислим деньги на счет вашей клиники.

– У меня нет слов, чтобы передать все, что я чувствую.

– Не думайте о пустяках, профессор. Думайте о предстоящих операциях. И помните. Никому об этом не говорите. Если захотите поблагодарить ВИДЕНИЯ, оперируйте цифрами перечислений из нашего благотворительного фонда.

– Спасибо, – еще раз поблагодарил Артемьева профессор.

Корпорация регулярно поддерживала деньгами несколько десятков приютов и детских больниц, педиатрические отделения в клиниках сосудистой хирургии, онкологическом центре, помогала в закупке дорогостоящего оборудования, протезов, оплачивала послеоперационную реабилитацию маленьких пациентов. Но была еще и неофициальная помощь. За свой счет Артемьев дополнительно финансировал операции в клинике Легостаева. А еще Егор продолжал поддерживать деньгами четверых подающих большие надежды студентов, неординарного ученого и двух талантливых изобретателей. Их изобретения пока что не находили промышленного применения, но Артемьев не считал, что они были никому не нужны. Просто они значительно опережали время. Сейчас им нельзя было найти достойного места в реальной жизни, но в будущем… В будущем они, бесспорно, пригодятся людям. К тому же Егору было жаль, если столь неординарные мозги перестанут творить только из-за того, что современники не понимают их.

Выйдя из метро «Китай-город», Ольга уверенно пошла по Маросейке, сверяя свой маршрут со старомодным GPS-навигатором, не используя навигационный модуль Видений. До Армянского переулка, на перекрестке налево, потом направо, в Сверчков переулок и снова налево, в Архангельский. В Архангельском переулке, в подвале дома номер шесть, у нее была назначена встреча.

– Говорит шестой. Объект идет по Маросейке в направлении Садового кольца.

– Десятый шестому. Держи дистанцию! Ты еще на пятки ей наступи. Четвертый, откалибруй резкость.

Невысокий мужчина средних лет в синих джинсах и сером пиджаке стоял на пересечении Маросейки с Армянским переулком. Получив команду через чип Видений, он достал персональный терминал, вывел на экран таблицу параметров и откорректировал изображение, которое чип, получая с сетчатки глаза своего носителя, отправлял через спутник на командный пункт. Картинка на мониторе оператора, находившегося на командном пункте в микроавтобусе, припаркованном на соседней улице, стала заметно четче. Благодаря чипу и внедрению новой программы Видений руководитель операции теперь имел возможность видеть то же, что и его оперативники. Сейчас его интересовал сигнал с чипа четвертого оперативника.

Молодая красивая девушка, на вид лет двадцать пять – двадцать восемь, с Маросейки свернула в Армянский переулок. Вечерний город бурлил прохожими, в основном подростками и молодыми людьми, но система антропометрической идентификации выхватила из толпы нужное лицо, идентифицировала его по базе данных и выдала текстовую информацию, которую наблюдатели увидели на мониторе, а оперативники как висящий в воздухе текст, со стрелкой-указателем, показывающей, к кому из прохожих эта информация относится. Всего этого Ольга не знала. Она пару раз осторожно огляделась по сторонам и, не заметив ничего подозрительного, вошла в модный ночной клуб, который с прошлой осени разместился в подвале дома шесть. В клубе у нее была назначена встреча с курьером.

– Говорит девятый, объект зашел в ночной клуб. Нам следовать за ней?

– Десятый всем. Оставайтесь на улице.

Десятым был капитан Шпынько. Опытнейший сыскарь Федеральной службы безопасности. На его счету было двадцать четыре дела, которые он блестяще раскрыл. В шестнадцати случаях все закончилось вооруженным захватом террористов.

– Почему вы не разрешили им войти в клуб? – спросил командир группы захвата. – Они потеряют ее. Готов поспорить, что из клуба ведет пара черных ходов. Вы что, успели везде расставить своих людей и наглухо блокировали прилегающие улицы?

– Ни вашим бойцам, ни моим оперативникам нет необходимости появляться в клубе, – сказал капитан. – У нас очень серьезный противник. В момент расшифруют.

– Понятно, – сказал спецназовец. – Значит, будем работать только с камер. Сколько их внутри клуба? – спросил он лейтенанта отдела технического обеспечения.

– Минуту, товарищ майор, – сказал лейтенант, сделал запрос в основную базу данных МВД и, получив ответ, доложил: – Согласно рекомендациям по обеспечению безопасности, в клубе установлены одиннадцать видеокамер. Изображение с камер попадает на компьютер районного отделения службы общественной безопасности. Сейчас подрублюсь к их серверу… Есть коннект… Теперь мы имеем возможность видеть все, что происходит в клубе и его окрестностях.

Экран разделился на шестнадцать одинаковых квадратов, в одиннадцать из которых передавались изображения с видеокамер, расположенных внутри заведения или у входа. Система идентификации провела сканирование посетителей и через пару секунд обнаружила Ольгу.