- Хочу тебя... Сейчас... - еле выдохнула.

- Душа моя... Сколько хочешь... - подхватил на руки такую сладкую... желанную... свою... родную...

Она спала, как ребёнок. Блас любовался ею, боясь невзначай потревожить и разбудить, зная какой у неё чуткий сон, и как плохо и мало она спит в последнее время. Аккуратно, на цыпочках, совсем не дыша он прокрался в кабинет, прихватив халат по дороге и молясь всем знакомым Богам, ювелирно закрыл двери. Прислушался. Выдохнул. Пусть спит. Он сел за огромный стол. Дела, бумаги, прошения, разбирательства... Надо поработать. М-да. Поездка в Кайсери всё очень-очень осложнила. И как быть он ещё не знал. Но, он мужчина, муж, воин, мозгами Боги не обидели, поэтому решение будет найдено. И не одно. Отец всегда учил его, что у каждой проблемы должно быть, как минимум пять вариантов ее решения. И они будут найдены или он не маркиз Блас Фернандес-Очоа де Альмодовар, первый паладин Имперского легиона Объединённых Королевств.

Больше всего на свете Блас терпеть не мог, когда его отвлекали от мыслительного процесса именно в тот потрясающий момент, где всё вдруг становилось до банальности понятным и решения просто выскакивали на поверхность. Нужно было изловчиться и вовремя их поймать. Вот этой ловлей он и занимался на протяжении м-м-м где-то часов трёх-четырёх. Но весь последний час, его порядком начал бесить и выводить из себя бесконечный стук в дверь, и маниакальное желание настырных слуг всех мастей и ипостасей видеть миледи. Миледи им видите ли хочется? Перебьётесь. Он тоже ждёт, когда проснётся миледи, потому что без неё ему даже обедать одному не хочется. Он ждёт. Вот и они подождут. Сначала Блас спокойно отвечал, что миледи изволят почивать и будить её он никому не позволит. Затем, он потихоньку начал звереть не понимая, зачем и ради какого демона, он держит в замке такую прорвищу слуг, причём далеко не глупых, которые без миледи не могут решить элементарных вопросов? И как так могло получиться, что за полгода присутствия миледи в Калиакрие все вдруг ну, натурально перестали представлять, что делать и за что браться? Ведь раньше же как-то обходились без неё? Хм... А сам-то ты представляешь сейчас, что ты будешь делать без неё? И как же ты раньше-то без неё жил? Вот! Вот и чего ты тогда злишься на прислугу? Эх! Ладно. Далее, они выбесили его окончательно и бесповоротно, нагло заявив, что возникла крайне острая нужда присутствия миледи на кухне замка, потому что то ли кухарки там чего-то спалили, то ли из конюшни кто-то сбежал. Блас так толком ничего и не понял. И, что они желают разбудить его любимую жену, чтобы она бегала кого-то из конюшни ловила что ли? Ну, охренели они там все совсем! Ну, полный беспредел! Страх напрочь потеряли! Всё же успокоился и взял себя в руки. Но вот мысль, которую тщательно пестовал последние двадцать минут однозначно потерялась. Вот тогда его накрыло по полной! Он набрал полные лёгкие воздуха... и вовремя остановился, вспомнив о спящей в соседней комнате жене. Тогда он решительно шагнув за дверь кабинета в коридор, толкнул вперёд себя несчастного мажордома, и очень тихо закрыл за собой дверь. Ну, просто очень тихо. Вот здесь, в коридоре, маркиз не отказал уж себе ни в чём! Его страшный голос, как Иерихонская труба сотрясал до основания стены старинного замка, простоявшего более ста лет, но в данный момент готового рассыпаться до последнего камушка. Он бушевал, как тысяча разъярённых демонов, он грозил всеми карами небесными и земными. Земные кары казались всем несчастным, возжелавшим разбудить миледи слугам, гораздо страшнее, потому что глаза у маркиза в этот момент были глазами смерти. Причём очень мучительной и болезненной. Он мог бы ещё много чего сказать и уже снова глубоко вдохнул, как вдруг тихонько приоткрылась дверь его кабинета и любимые руки невозможно нежно обняли его сзади, и хриплый спросонья голос попросил:

- Давай пообедаем?

- Давай, - улыбнулся, мгновенно забыв, что по умолчанию для всех присутствующих здесь, он страшный и ужасный.

- Эмилио, - так ласково сказала мажордому, появляясь из-за спины Бласа в васильковом халатике, - вели подать обед в кабинет через десять минут. После обеда я спущусь.

- Слушаюсь, миледи.

- И попрошу во время обеда нас не беспокоить.

- Непременно, миледи. Лично прослежу. Как почивали, миледи, осмелюсь спросить?

- Великолепно, Эмилио. Спасибо.

- О, миледи! Не стоит благодарностей, - поклонился он и попятился назад, захватывая своим тыловым отступлением, уже приободрённых одним видом проснувшейся миледи, слуг.

- Что это было, родной? Ты кричал на слуг? Или мне послышалось спросонья? - и сладкий поцелуй в нос.

- Послышалось, радость моя.

- Ммм... - и ещё поцелуй, в упрямый подбородок. - Я так и подумала.

Белёсый туман рваными хлопьям оседал на волосах и плащах. Было раннее утро. Первые птицы уже несмело возвестили своими звонкими голосами восход солнца. Всё вокруг медленно-медленно просыпалось. Верхушки гор размыто розовели в тумане. Лера зябко поёжилась в седле и украдкой спрятала зевок. Гаэтано чувствовал её спиной. Он весь был настроен только на неё. Его обоняние, слух, зрение и даже кожа ощущали её близкое присутствие. Телохранитель. Самый лучший из них.

- Замёрзла?

- Терпимо. А у тебя глаза на затылке, Гаэто? Или я настолько предсказуема?

Остановился. Спешился. Снял свой плащ и укутал её. Лихо вскочил на коня и продолжил свой путь дальше. Молча.

- А ты? - запоздало бросила в спину.

- Обойдусь. Я не мерзлявый.

- Гаэто, спасибо.

- Угу. Поспешим, однако. Мигель, не отставай.

- Ну, деловит с утра - просто рядом не стой, - тихо хмыкнула Валерия, Мигель усмехнулся в ответ. Молчанье и полное игнорирование. - Как же ты меня бесишь Гаэтано Торрес, ты не представляешь, - прошипела себе под нос. Обиделась. Ушла в себя. Гаэто тихо ухмыльнулся.

Маленький, аккуратный и чистый домик Марисы Торрес, спрятанный в горах, вдалеке от нахоженных троп, всегда нравился Лере. А сама Мариса особенно. Было в ней что-то такое уютное, родное и спокойное, что притягивало Валерию неимоверно. Возможно очень-очень близкое сходство с очаровательной всегда и везде Жюльет Бинош. Да! Жюльет Бинош и точка. Эту улыбку и чертовские глаза спутать невозможно! И даже то, что по всем аркадийским меркам называлось ёмким словом - ведьма, не отталкивало и не внушало страха. Мать Гаэтано по умолчанию не могла быть плохой, так для себя уже давно решила Лера. Вот как-то так.

- Девочка моя, - ласково обняла её Мариса. - Как же я рада тебе! Гаэто, сынок... - обняла и поцеловала в щёку, нежно огладив рукой широкие плечи. - Спасибо, что привёз её... - благодарно шепнула и бросилась обнимать Мигеля. - Ну, пойдём в дом, моя хорошая. Устала? Пусть мужчины занимаются лошадьми и поклажей. А я тебе чаю горячего дам.

"Господи, как хорошо-то!" - укутанная пледом, с ногами в кресле, горящий очаг рядом и чашка ароматного чая. Лера блаженствовала. Мариса сидела напротив за столом, заваленным сушёными травами, перебирала их и говорила, говорила. О травах, о погоде, о дочке кузнеца из соседней деревни, что захворала, о новостях, что дошли на их хутор. Её речь текла рекой и от этого было так спокойно. Валерия не заметила, как стала счастливо улыбаться, не понятно почему - просто так. Потому что хорошо. Очень. Мигель во дворе чистил лошадей и чего-то там напевал себе под нос. Гаэтано сидел у её ног и щурился, как обожравшийся кот. Парадиз! Манифик! Дольче Вита!

- Гаэто, налей ещё чаю... - зашептала в ухо и губами прижалась к виску. Взял глиняную кружку из тонких пальцев, а глаза пылали. Налил. Подал. Обожгла взглядом. Задумчиво коснулась его коротких кудрей и стала перебирать. Не играет, нет. Не умеет она по-другому. И ему это и надо. Иначе чувствовать её перестанет.