- И опять я не знаю, что сказать вам, Пилар. Объясняться и оправдываться я не считаю нужным, а правде вы всё равно не поверите. Вы уже свято верите своим догадкам, зачем мне что-то говорить в свою защиту? Мне нечего вам сказать. Я - не принцесса Фрейя, я - бывшая рабыня дома герцога Алванли, Аурэлия, а значит ко мне всё вышесказанное совершенно не имеет никакого отношения.

- Какая прелесть! - широко улыбнулась Пилар. - Ну, тогда ответь мне на последний вопрос, моя красавица. Что это за раб-варвар Канова, если не ошибаюсь, приехал с тобой в свадебном караване в Аркадию? Уж не Эйнар ли Хродвальд Бьёрг, собственной персоной? Я слышала, что ты зовёшь его Драконом. Тот ли это Дракон, о котором я говорила? Отвечай!

- Да, со мной в караване приехал раб дома герцога Алванли, по имени Канова. Я сама придумала ему это смешное прозвище, по дурацкой прихоти, по глупости, смеха ради. Что в этом противоестественного? У каждого раба есть прозвище. Кого-то зовут Живодёр, кого-то Рыжик, кого-то Дракон, меня прозвали Принцессой и Варваркой, что такого в этом, Пилар? - похолодела Валерия от неприятных предчувствий. - Слуги в Мелории остры и скоры на язык. Но, не всё то золото, что блестит. Не всё правда, о чём говорит прислуга. Чего ради конунгу попадать в рабство? Степные кочевники выше всего ценят свободу - он убил бы себя, но не попал бы в неволю. Тогда он не конунг, если сдался в плен, а не выбрал смерть. Канова - это всего лишь Канова. Не обольщайтесь на его счёт, Пилар. Он обычный варвар-кочевник, которого по настоянию леди Одилии купили у герцога Драгомира. Он обучал её светлость верховой езде и только-то.

- Я всё это и так знаю, моя девочка, - медовым голосом пропела Пилар, посматривая на Леру горящими глазами. - Мои осведомители умны и неподкупны. У меня налажена такая чудесная разветвлённая шпионская сеть, что мне завидуют все правители Объединённых Королевств, и тихо плачут в подушку по ночам от злости и досады. Я, как паучиха, плету свою ядовитую ловушку, чтобы дом Очоа де Альмодовар был крепок, силён и внушал всем страх и уважение. Нас боятся, нами дорожат и ценят. Я люблю своего мужа, а за своих детей порву на части каждого, кто осмелится причинить им хоть малейшее беспокойство. Я не запугиваю тебя и не допрашиваю, я только требую от тебя правды, душа моя, но видимо не получу её. - Она тяжело вздохнула и печатая каждое слово, произнесла - Я хочу сказать тебе, моя девочка, что с сегодняшнего дня и до дня свадебной церемонии, ты остаёшься жить в Согуджаке, под моим присмотром, естественно. Твои вещи перевезут, хотя что там перевозить? Тебе будут готовить новый гардероб, соответствующий положению маркизы Фернандес-Очоа де Альмодовар. Затем, ты переедешь жить в Калиакрие, во владения Бласа. И, сын мой, запомни пожалуйста то, что я тебе скажу сейчас. Никогда, ни под каким предлогом не вывози свою невесту, а потом жену в Додурга. Сбежит! С этим негодяем сбежит! Со своим конунгом Эйнаром Хродвальдом Бьёргом, по прозвищу Дракон и сбежит. Он за ней в Мелорию пожаловал. Забыв про честь и достоинство кочевников. Ему нечего терять. Без неё он не уйдёт.

- Я запомнил, мама... - мрачно проговорил Блас и хищно посмотрел на Леру. - Вот видишь, моя родная, как чудесно сложилась мозаика. Всё встало на свои места и не надо ничего говорить друг другу. Женщина поймёт женщину всегда, как не сможет сделать ни один безумно влюблённый в неё мужчина. Пожалуйста, не держи на матушку зла и обиды, моя донна. Мать - это мать. Она опытная и мудрая женщина. Она плохого не посоветует. Ты полюбишь меня, моя родная, и всё забудется. Правда.

- Конечно, Блас... - очень тихо ответила Валерия, понимая, что Лариса Гузеева не зря всегда вызывала у неё двоякое ощущение - отъявленной стервы и доброй феи в одном флаконе. Сейчас стерва Лариса Гузеева разрушила ей жизнь и разбила сердце. В очередной раз. Снова. Опять и опять. Все планы разрушились самым подлым образом и мелкими кусочками полетели в тартарары. Пути назад не было. Отступать некуда.

Лера почувствовала, как мелкая дрожь охватила кончики пальцев, поднимаясь всё выше и выше. Слёзы подступили к горлу и давили судорожной волной. - Ненавижу... - еле слышно прошептала она. - Ненавижу... Как же я всё это ненавижу! - срываясь на хриплый крик, выдохнула она. - Убей меня, Блас! Убей! Но, только не мучай, не рви мне душу...Не хочешь убить, тогда отпусти! Отпусти меня, Блас! Будь мужчиной! Ведь ты же мужчина... Ты же сильный... Ты всё выдержишь... Отпусти меня... - некрасиво скривив рот, Лера зашлась в плаче. Она сползла на пол и встала на колени перед маркизом. - Пожалуйста! Отпусти меня-я-я-я-я ...

- Блас, - Пилар строго посмотрела на сына. - У нее истерика, она абсолютна невменяема. Ей самой потом будет стыдно за подобную слабость, не унижай её, не надо, сынок. Унеси её! Ей нужно выплакаться. Она скоро успокоится. Я пришлю тебе лекарство. - Блас молча кивнул и наклонился над Валерией.

- Любовь моя... Иди ко мне. Иди! - не дожидаясь от неё ответа, он аккуратно подхватил Валерию на руки, как ребёнка, и понёс, разбитую и плачущую, в предназначенные ей комнаты.

"Прощай, дракон! Прощай Эйнар Хродвальд Бьёрг... Больше мы никогда не встретимся..." - отбойным молотком стучало в Лериной голове. Ей вдруг стало безразлично, что с ней будет дальше. Дальше не было. Ничего больше не было. Жизнь снова жестоко посмеялась над ней.

Сегодня самый страшный день в её жизни. Самый ужасный и несчастливый. День её свадьбы. За всё время, проведённое в Согуджаке, Валерия почти не видела Бласа. За это стоило благодарить Пилар, которая была строга и непреклонна к добрачным отношениям сына и его будущей женой. Того, что происходило между ними в Инкермане при попустительстве молодого герцога и его безответственной жены, в Согуджаке даже помыслить было невозможно. В какой-то мере Лера тихо радовалась этому обстоятельству. Но, во время коротких, мимолётных встреч, под присмотром строгой матушки и бдительной донны Каталины, Блас бросал на неё обжигающие взгляды, сулящие ей неминуемую бурю тщательно сдерживаемой страсти. Он старался из последних сил. Силы были на исходе. Вот этого Валерия боялась больше всего и того, что не удастся избежать ей во время первой брачной ночи под любым предлогом - их близости, его напора и желания получить, что принадлежит ему по праву. Отказать ему и остановить Бласа она уже не сможет. Он - мужчина, её хозяин и повелитель. Эта мысль вкладывалась и вдалбливалась ей каждую свободную минуту. Пилар Фернандес-Очоа де Альмодовар была очень сильной и властной женщиной. Она весь месяц не давала Лере спуску и муштровала её, как новобранца, готовя из неё идеальную жену своему горячо любимому сыну и отменную хозяйку в его обожаемый Калиакрие. Было приготовлено очаровательное приданное, был сшит умопомрачительный гардероб - светский и домашний, обувь, драгоценности, милые сердцу любой женщины безделушки и прочая необходимая для нормальной жизни мелочь - всё было только самое лучшее и стоило безумно дорого. Была подобрана соответствующая прислуга, расторопные и смышлёные служанки, был приобретён выезд - чистокровные аркадийские рысаки от самых лучших производителей, редкостные кошки из королевства Песчаных Дюн, свирепые аркадийские волкодавы, был сшит безупречный свадебный наряд для маркизы Фернандес-Очоа де Альмодовар от взгляда на который у Валерии замирало сердце, её тело было приведено в идеальный порядок - всё было приготовлено на премиум-класс, вот только невеста была несчастна и молчалива. Пилар провожала её настороженным взглядом с приклеенной улыбкой. Лера тут же на лету подхватывала зеркальное отражение её светлости и старательно улыбалась. А что грустить-то? Надо улыбаться! Её ждал самый страшный день в её жизни - день свадьбы, которой она не хотела. Её ждал муж, которого она не любила. Её ждала жизнь, которая ей была не нужна. Она чувствовала себя безвольной куклой-марионеткой и не представляла, как она будет жить дальше. Надо улыбаться!