Флер и Певерил прекрасно понимали, что у них есть очень опасные враги: Сен-Шевиот, Кейлеб Нонсил, Долли, которая, не колеблясь, предала бы Флер еще раз. И молодая женщина страстно мечтала избавиться от этих мрачных фантомов прошлого.

Примерно год назад Флер совершенно случайно встретилась со своей давней подругой Кэтрин Куинли. Стоял солнечный воскресный день, когда Флер, Певерил и Тейлоры прогуливались по Кенсингтон-Гарденз[10]. Они приблизились к Круглому пруду[11] и лицом к лицу столкнулись с четою Куинли. Кэтрин тут же бросилась к Флер, радостно приветствуя ее. Флер не меньше подруги обрадовалась встрече, но сразу предупредила Кэт, насколько важно, чтобы Сен-Шевиот никогда не обнаружил местонахождения ее и Певерила.

Когда Кэт выслушала печальную историю того, что произошло со времени замужества подруги, она была потрясена. И сразу же торжественно поклялась — а вслед за нею и Том, — что будет вечно хранить тайну «миссис Трелони». Куинли долго не могли прийти в себя после услышанного.

— Ты правильно сделала, что убежала и начала новую жизнь, — заверила Кэтрин подругу. — Я всегда подозревала, что ты несчастлива, дорогая, но даже вообразить себе не могла, что Сен-Шевиот настолько погряз в грехе и пороке.

А рождение чернокожего ребенка — какое это жуткое несчастье! Кэтрин до глубины души поразили откровения подруги насчет африканской наследственности, передавшейся ребенку через мать Флер, — Кэт прекрасно помнила гордую, величественную, необычайно красивую леди Роддни. Кэт немного поплакала вместе с Флер, судорожно сжимая руку подруги в своей.

— Моя бедная, милая подруга, сколько же тебе пришлось вытерпеть! При одной только мысли об этом мое сердце обливается кровью! Чем я могу тебе помочь?

— Ничем, — отвечала Флер. — Только храни мою тайну, ибо я не вынесу, если Дензил найдет меня. И будет совсем ужасно, если Дензил обнаружит Певерила и причинит ему вред.

Расспрашивая Флер о молодом художнике, Кэтрин заметила, как покраснели щеки подруги. И она поняла, что теперь все свои надежды Флер возлагает на этого человека, который вернул в ее жизнь радость и умиротворение. Он сдерживал свою страсть и любовь к Флер, поскольку она была женой другого, был ее другом и советчиком, но никогда не пытался переступить некую границу в их отношениях.

— Как ты, должно быть, восхищаешься им и любишь его! — воскликнула Кэт.

— Да, — ответила Флер. — И буду любить его и только его до самой смерти. Ничто, кроме нее, не сможет разлучить нас. Но, увы, даже сейчас я связана с этим чудовищем Сен-Шевиотом, ибо по-прежнему являюсь его женой и не могу нарушить брачного обета.

— Какое это бремя для вас, так страстно любящих друг друга, — вздохнув, прошептала Кэт.

Вот уже год после первой встречи чета Куинли часто наведывалась в гости к Флер, и Кэт могла сообщать подруге самые свежие сведения. Ибо молодой Том много слышал о Сен-Шевиоте от лорда Куинли, который состоял в одном клубе с бароном. Теперь Сен-Шевиот уже открыто заявлял, что в венах его жены течет африканская кровь и она обманула его. Он обратился в Церковный суд, чтобы добиться признания их брака недействительным.

От этого известия Флер и Певерил пришли в невыразимый восторг. Находясь в безопасности в своем убежище, они внимательно выслушивали сообщения своих «разведчиков», с нетерпением ожидая, когда же суд наконец дарует барону Кадлингтонскому освобождение от брачных уз.

Флер дрожала от волнения, сообщая Певерилу эту новость, а он, как возлюбленный, поднял ее на руки и поцеловал.

— Вы выйдете за меня замуж, когда наступит этот день и вы получите право стать моей женой? — с жаром спросил он. — Я так жду этого мига и так люблю вас… О Флер!..

Она посмотрела в его умные светлые глаза, обвила руками шею и ответила:

— Да, да, да! О, милый, дорогой мой, это будет такой радостью для меня! О, каким это будет счастьем!

Их губы впервые встретились в страстном поцелуе, который принес Флер бесконечное счастье. Ведь никогда еще она не знала трепета истинной, страстной любви… никогда еще не была к ней способна; она, которая познала лишь грубую, животную страсть Дензила Сен-Шевиота. Она, чье замужество началось с невыразимой муки и разочарования. Но теперь ее посетило доселе неведомое чувство. Так были вознаграждены терпение и преданность Певерила. Длительный, нескончаемый кошмар обернулся воплощением золотой мечты. Художник крепче прижал ее к себе. Их губы вновь слились в бесконечном поцелуе, возрождая из праха ее некогда попранную женскую сущность. Ее охватило неудержимое желание отдать себя, отдать ему, отдать навеки свое сердце, душу и тело. Ему, ее единственному и самому дорогому человеку.

Лук и Алиса громко поздравляли их. Они откупорили бутылку вина и с удовольствием выпили за будущее молодой пары.

Флер с Певерилом намеревались найти себе собственное жилье, иметь свой собственный дом; может быть, какой-нибудь небольшой коттедж в Ричмонде. Теперь Певерил зарабатывал достаточно, чтобы содержать жену. Они больше не нуждались в том, чтобы она давала уроки игры на фортепьяно.

— Увы, я не смогу предоставить вам такой дом, какого вы заслуживаете… — печально проговорил Певерил. Но Флер, сияя от счастья в его объятиях, прижала к его губам палец, запрещая вновь заговаривать об этом.

— Для меня будет гораздо большим счастьем разделить маленький домик с вами, нежели огромный особняк с каким-нибудь другим мужчиной, — заверила она Марша.

Так они прожили еще полгода в сладостном предвкушении своего будущего. Через Тома до них доходило все больше слухов, касающихся Сен-Шевиота. Признание брака недействительным наконец состоялось, подписаны и скреплены печатью нужные документы. Сен-Шевиот собирался взять себе новую жену. Вне всякого сомнения, он намеревался обзавестись наследником, заметила Флер Певерилу и тут же содрогнулась от горестных воспоминаний, напрасно он умолял ее забыть о прошлом навсегда.

Думая о новой жене Сен-Шевиота, Флер очень жалела ее, хотя и не знала этой женщины.

Теперь Флер с Певерилом стали чаще появляться в городе и как-то вместе с Тейлорами даже посетили концерт Моцарта, ибо все они очень любили музыку и хорошо разбирались в ней.

Наступил день, когда Артур Уоррен наконец уговорил Певерила дать ему на время небольшой портрет некоей Дороти Дикинз — маленькой ученицы Флер. Это была обаятельная восьмилетняя девочка с длинными золотистыми волосами и прелестным умным личиком. Марш написал очень удачный портрет малышки в светло-синем платьице с беленьким гофрированным передничком. Волосы ее были подвязаны голубой лентой. Мистер Уоррен сразу очень высоко оценил эту работу, упорно добиваясь разрешения выставить ее в своей галерее. В конце концов полотно оказалось там, правда, портрет не был подписан. И мистер Уоррен всю неделю выслушивал разные, подчас весьма лестные предложения от тонких ценителей искусства и коллекционеров.

Флер подумала, что Певерил, наверное, ушел, взволнованный из-за этого портрета, ибо некий знатный джентльмен настойчиво уговаривал мистера Уоррена продать его. Марш всегда весьма щепетильно относился к своим обещаниям. Он не нарушил бы слова, данного матери Дороти, какую бы огромную цену ни предложили за его работу.

И тут внезапно, подобно урагану, новый страх обрушился на Флер. Знатный джентльмен, который уговаривал мистера Уоррена продать портрет!.. Господи Боже, конечно же, нет… этого не может быть… нет… но страшная мысль не выходила у Флер из головы. Ее начало трясти. Она не могла вынести самой мысли о том, что картину Певерила мог увидеть — и опознать его искусную работу — сам Сен-Шевиот. Хотя мистеру Уоррену, безусловно, известна фамилия клиента, и он сообщит ее Певерилу.

Они с Маршем решили отметить свое бракосочетание какой-нибудь приятной поездкой. И были беспредельно счастливы, узнав, что Артур Уоррен владеет небольшим домом в окрестностях Бата[12]. Он предложил им отправиться туда, пожениться в Бате и провести медовый месяц в его доме. Как и здесь, там им удастся избежать лондонской публики. Поэтому Певерил на следующий день договорился насчет кареты, чтобы выехать в Бат, увидеться с приходским священником и сделать необходимые приготовления.