Мир клокотал переменами, стычками, локальными войнами, закрывались последние энергоблоки Чернобыля, в штатах гремели провокационные взрывы, у нас бурно и почти в состоянии гражданской смуты сменялись президенты, а я на все реагировала вяло, безучастно — жила вне близких и дальних событий, воспринимала обтекающую меня жизнь через марлевую повязку собственных трагизмов. Заболел и ушел из жизни папа — на время это мобилизовало меня, а потом злорадно отомстило и долго аукалось новыми недугами.

Иногда удавалось немного заработать. Например, я познакомилась с Чередниченко В. И., менеджером, выпустившим под своим именем серии книг «Президентский рубеж» о Л. Кучме и «Линия Путина», соответственно, о В. Путине. На написание материалов он набирал так называемых «литературных рабов», и я попала в его поле зрения. Он предложил поработать над проектом, я согласилась. Платил около ста долларов за авторский лист, мало, конечно, но тогда для меня и это были деньги.

Работалось с таким захребетником трудно, но пуще того — противно. Он безжалостно резал мой текст, критиковал, бурно возмущался, выбрасывал из него куски, не засчитывал в оплату, а спустя время перерабатывал их и вставлял в книгу — не в том, так в другом месте. И уже за них, конечно, не платил. Уличить его в мошенничестве не удавалось, так как от сдачи рукописи до выхода книги проходило значительное время, в течение которого он успевал полностью рассчитаться со мной работу, и у меня пропадало желание возвращаться к выяснению отношений. Иногда он даже делал вид, что переплачивает — то ли премирует меня за усердие, то ли извиняется за свою грубость.

На участии в этих проектах я отшлифовала свой журналистский стиль. А также поняла, что «кто был ничем, тот ничем и останется», ибо рынок — это неизбежно коррупция, даже в литературе.

Неожиданно позвонила Таня Верба — молодая женщина, которая в течение 1989–1999 годов работала в моей книготорговой фирме, сразу после окончания Львовского полиграфического института.

Попала она к нам так: из Львова приехала ее мама и попросила директора Днепропетровской региональной книжной базы, своего знакомого, о трудоустройстве дочери, которая в наш город вышла замуж. Мы с Юговым Василием Алексеевичем дано были знакомы, частенько по-приятельски помогали друг другу по работе. А больше всего нас связывало то, что однажды, еще в советское время, я спасла его от исключения из партии и потери работы, сражалась на заседании райкома до победы. Он был из тех, кто помнит добро. И вот он, не имея в штате своего коллектива вакансий для специалиста институтского уровня, привел эту женщину ко мне. Я согласилась взять девушку и написала письмо в Министерство образования, чтобы оформили соответствующее направление.

Давно это было. И вот мне звонила уже другая Таня — повзрослевшая, возмужавшая, превратившаяся в солидную женщину, уверенно чувствующую себя в большой жизни. Оказывается, уйдя от нас, она помыкалась по художественным салонам и мебельным магазинам, а затем нашла место в издательстве, выпускающем деловую и консалтинговую литературу иностранных авторов, переводную, называлось оно ООО «Баланс-Бизнес-Букс».

Там Таня занимала должность организатора работ, и в ее обязанности входил поиск издательских специалистов для выполнения заказов. В данный момент там требовался литературный редактор, и она вспомнила обо мне, предложила поработать на этом поприще. Работа была надомная, рабочие контакты осуществлялись по Интернету. На фирме приходилось появляться при получении или сдаче работы, и то не каждый раз. Лучшего нельзя было придумать!

Первая моя книга шла с трудом, я старалась сверх меры, нервничала и срывала сроки.

Ах, как приятно быть опекаемой! Должно быть, так же приятно было тем, кого раньше опекала я, если, конечно, они понимали жизнь так, как теперь понимала ее я, и ценили эту опеку. Хотя вряд ли, ведь они были слишком молоды. Опеку понимают люди мудрые, а молодежь воспринимает ее как должное, как нечто априори принадлежащее ей.

Таня добросовестно вела меня за руку по новой профессиональной тропинке, помогала лучше понять, что от меня требовалось, успокаивала в случае критики со стороны принимающего специалиста — своего рода контролера качества литературной обработки текста. Со временем работы у меня стало больше — ежемесячно я редактировала новую книгу. Зачастую Таня давала мне заказы также и на переводы книг — с языка оригинала на украинский, с последующей доработкой перевода до издательской готовности. Так было, например, с «Караоке-капитализм», «Бизнес в стиле фанк» авторов Нордстрем Кьелл и Риддерстрале Йонас, и другими книгами.

Случалось, издательство выпускало уникальные серии книжных подарков — для сестры, мамы, отца, друга и прочих адресатов — с большим количеством текстов, требующих адаптации к нашим традициям. В основном это касалось стихов. И мы добивались от правообладателей разрешения на их замену произведениями наших авторов. Во многих случаях на замену брались мои стихи. Эти книги изготавливались на уникальном оборудовании в Китае и выглядели очень привлекательно. Мне приятно было дарить их своим родным.

Скоро сфера моей деятельности еще больше расширилась, дополнившись должностью главного редактора ежемесячного журнала «Современный капитал» — рекламного проекта по раскрутке авторских брендов. Опять же туда меня порекомендовала Таня. Платили в журнале достаточно хорошо. Жаль, что издание просуществовало всего два года — таков был контракт его владельца с издательством.

Позже аналогичные заказы поступали и от других коммерческих издательств, только это уже были детские книги. В частности я перевела на украинский язык и отредактировала «Хроники Нарнии» К. С. Льюиса.

Издательство «Зоря» — как оно называлось раньше, или просто «Зоря» как мы говорили между собой, — не надо путать с газетой «Зоря». Газета — это редакция, кучка людей, готовящих к выпуску номера какого-то периодического издания. А издательство, о котором речь, в советское время представляло собой типографию Обкома партии, где печаталась партийная периодика, газеты и брошюры. Сейчас же это было открытое акционерное общество со стопроцентной долей акций в госсобственности, превращенное в огромный издательско-полиграфический комплекс с почти тысячным трудовым коллективом. Здесь изготавливались любые печатные издания, в том числе ширпотреб — школьные тетради, плакаты и канцелярские товары.

Поехать туда мне пришлось по писательским делам — надо было взять для музея «Литературное Приднепровье» биографическую справку и книги одной слушательницы литературного семинара, которым я руководила. Девушка работала на «Зоре» дизайнером и не имела возможности отлучиться в рабочее время, чтобы привезти их мне.

Издательство это изначально, при проектировании своих корпусов, задумывалось широко, поэтому занимало громадную площадь с просто роскошными цехами, дворами и скверами. Достаточно сказать, что оно имело свои скважины, автономно снабжающие его водой. Это я говорю для примера того, как в советское время строили предприятия. Соответственно располагалось оно далеко от центра города — на левобережной окраине, в районе новостроек, где нашлась под него свободная территория. Места это были печальные, памятные кровопролитными боями в первые дни войны. В их песках полегли студенческие полки защитников города, сдерживающие наступление врага с тем, чтобы обеспечить эвакуацию в тыл местной промышленности. Свою задачу восемнадцати-двадцатилетние парни выполнили. Вечная им память!

Добираться туда следовало двумя видами транспорта, потом изрядно идти пешком вдоль кондитерской фабрики, картонажного комбината. И я долго откладывала поездку. Наконец музей, готовивший экспозицию изданных нашими «семинаристами» книг и требующий вовремя доставить все экспонаты, начал проявлять нетерпение. Надо было торопиться. Тем более что девушка была талантлива, стоила хлопот — не только писала хорошие детские сказки, но сама их иллюстрировала. Обойти ее не хотелось. Еще до нашего знакомства я видела ее книги на книжных ярмарках и теперь делала все необходимое, чтобы о ней знали читатели.