Олексан наскоро пообедал, мимоходом бросил: "Ужинайте без меня". "Господи, за всех он в ответе, — вздохнула вслед ему Зоя. — Будто и семьи у него нет…" Пришла с работы Глаша, нехотя похлебала суп и прилегла отдохнуть. Ей теперь тяжело ходить, но хозяйству приходится управляться одной Зое. Исподтишка наблюдая за невесткой, она с удовлетворением замечала: "Видно, недолго осталось ждать. А сама молчит и молчит, хоть бы словом поделилась. Стесняется, должно быть: с первым ребенком завсегда так…"
Зоя решила угостить невестку вкусным обедом. Пройдя в амбар, зачерпнула горсть овса и принялась звонко скликать кур. Откуда-то с улицы прибежал здоровенный голенастый петух, потряхивая свесившимся набок гребешком, стал жадно клевать. Тут-то и схватила его хозяйка. Она уже давно собиралась отрубить ему голову, но всякий раз откладывала. И все-таки наступил его последний час… Сказать по правде, петух сам ускорил свою погибель: перестал обращать внимание на своих кур, все больше пропадал в компании соседских хохлаток. Зоя подумала, что мясо у такого гулены будет жестким, зато лапша получится на славу.
Глаша по-прежнему лежала на кровати, лицом к стене. По улице с грохотом проехал гусеничный трактор, оконные стекла тонко и жалобно зазвенели. Глаша даже не шевельнулась: это не Олексан. Мать сказала, что он уехал в дальнюю бригаду. Вечно он в разъездах, то в РТС, то у тракторов. В те редкие часы, когда бывает дома, больше молчит. Раньше он рассказывал Глаше о своей работе, но Глаша при этом начинала украдкой зевать. В самом деле, что может быть интересного в этих культиваторах, генераторах? Она в них не разбирается, да и ни к чему ей это. Однажды Олексан, не по-обычному возбужденный, стал чертить на бумаге и показывать ей какое-то приспособление, которое придумал он сам. Глаша изо всех сил старалась понять и даже задавала вопросы, чтобы не обидеть его, то, случайно посмотрев в окно, вдруг опрометью кинулась во двор: калитку, ведущую в огород, кто-то оставил открытой, поросенок воспользовался этим и теперь вовсю хозяйничал на грядках. Глаша загнала беглеца обратно во двор и вернулась к Олексану, но тот хмурился и молчал, скомканная бумажка с чертежом сиротливо валялась на полу. А Глаша так и не поняла, отчего он обиделся. Ведь если бы не поросенок, она б терпеливо выслушала Олексана до конца! И часто он из-за подобных пустяков понапрасну сердится на нее…
Нет, не умеет Олексан быть ласковым. Припоминается Глаше случай: однажды она рано поднялась с постели, вышла на крыльцо, еще храня в себе тепло от сна. Солнце только что взошло, роса на траве сверкает разноцветными бусинами, а воздух точно родниковая вода. Во дворе хлопочут куры, в хлеву повизгивает поросенок, ожидая корма; нетерпеливо блеют овцы — просятся на луга. Олексан что-то старательно вытесывает топором под навесом. Глаша едва не засмеялась от охватившего ее огромного чувства счастья. Ой, до чего ж ты счастлива! Вот оно, твое счастье, целиком на виду, точно на ладони!
Как все удачно сложилось в жизни: твои сверстницы месят грязь на колхозных фермах, а у тебя диплом учительницы, ты сама себе завоевала место в жизни, и никто теперь не отнимет его у тебя; погляди, какой у тебя сильный и здоровый муж, он не даст тебя в обиду, всегда защитит. А хозяйство какое! В нем, как в сундуке богатой невесты, есть все для спокойной, безбедной жизни. И хозяйка всему этому добру теперь ты! Ой, Глаша, в счастливый час, видать, родилась ты у матери! Она босиком пробежала через двор, оставляя на росистой траве темную цепочку следов, неслышно подошла к мужу и, обхватив его обеими руками, до боли крепко поцеловала в загоревшую шею. Олексан удивленно обернулся: "Ты чего? Не успела глаза разлепить, уже целоваться…" — "Олексан, милый, соскучилась я по тебе!" Глаша порывалась снова обнять его, но Олексан осторожно и в то же время решительно отстранил ее от себя: "Тоже выдумала… Шла бы лучше, оделась, — люди могут увидеть". Глаша сникла, радостного чувства как не бывало. Словно вырвали у нее ковш чистой, прозрачной воды, не дав утолить жажду. Господи, кому какое дело до ее счастья! Пусть люди смотрят и завидуют ей! Счастье свое она не украла, она добилась его сама, и никому не должно быть дела до нее!
…Несколько раз неслышными шагами подходила Зоя, думая, что невестка спит, — будить не решилась. А Глаша не спала. Она думала о будущем, и неясный, беспричинный страх закрадывался в ее сердце. Словно сквозь дремоту она чувствовала частые, как бы недовольные толчки в бок. Теплая волна нежности охватывала Глашу: "Еще не родился, а уже характер показывает! Кто он — мальчик или девочка? А как Олексан — прирастет он сердцем к своему ребенку? У них в роду, он сам говорил, не привыкли выказывать на людях ласку… Может, через ребенка он крепче привяжется к жене, а может, наоборот…" Ведь бывает и так. Сейчас Олексан очень внимателен к ней, без лишних слов исполняет каждое ее желание. Да, такой он нравится Глаше. Ей очень хочется, чтобы он был рядом с ней, когда начнется это… А как они назовут ребенка? Олексан уже выбрал имя: "Если будет мальчик, назовем его Виктором, Витей". Он где-то вычитал, что Виктор — это значит "Победитель". Глаше даже смешно стало: победитель, на первых порах даже материнскую грудь не сможет сам взять! Ну что ж, если Олексан так хочет, пусть будет Виктор. Сначала его будут называть ласково — Витюша, Витя, а потом он станет Виктором, а когда-нибудь он для всех будет Виктором Александровичем. Ой, об этом лучше не думать… Ну, а если родится девочка? Глаше очень правятся имена: Наташа, Люба, Юлия. А Олексан до сих пор не подобрал имя для девочки. Должно быть, потому, что ему обязательно хочется мальчика. Говорят, все отцы хотят, чтобы первенец обязательно был мальчик: не успеют родители оглянуться, а помощник вот он, уже вырос…
Глаша уснула. Зоя осторожно укрыла ее одеялом и с сожалением подумала: "Такой вкусный суп приготовила, а есть некому. Мясо этого забияки оказалось жилистым, но навар получился хороший, с золотыми кружочками жира. И Олексан не идет, запропастился там! Подожду, может, вернется скоро".
Около полуночи электролампа трижды мигнула и погасла. Зоя хотела засветить керосиновую лампу, по в этот момент под окнами послышался неясный шум, затем кто-то негромко постучал по наличнику. Зоя сунулась к окну, и когда глаза привыкли к темноте, различила в темноте запряженную телегу и рядом с ней свата Гироя. В телеге лежит что-то накрытое брезентом, к задку привязана рослая телка. Собака остервенело лает на ночного гостя, гремит проволокой. Не зажигая огня, Зоя, нацепив старую фуфайку, выбежала навстречу свату.
Самсонов шепотом торопил ее: "Открой-ка, сватья, ворота, неровен час, заприметят на улице… Собаку бы тоже унять надо".
Пока сват заводил лошадь во двор, Зоя в сторонке украдкой обмахивалась мелкими крестиками: "Господи, прости нас, не приведи, чтоб увидал недобрый человек…" Самсонов сдернул с телеги брезент, под ним оказались четыре овцы, спутанные по ногам тугой бечевой. Бедные животные лежали на боку, словно в немой мольбе запрокинув головы на спину.
— Овечек, сватья, к вашим выпустим. Телочку к корове… не перебодались бы только… Ну вот, слава богу, в сохранности будут.
Перепуганные овцы тотчас забились в дальний угол хлева, в темноте зелеными огоньками вспыхивали их зрачки. Невдомек глупой скотине, для чего их везли сo связанными ногами, в тряской телеге, под жестким и душным брезентом в такую даль, к тому же в глухую полночь. Бессловесная тварь покорна людским помыслам…
Не заходя в дом, сват Гирой завернул лошадь и поехал восвояси.
Наутро Зоя вышла с ведрами к колодцу. Через невысокую изгородь заприметила Харитона Кудрина и поспешно отвернулась. Но Харитон сам окликнул ее:
— Здравствуй, тетя Зоя! Рано же вы поднимаетесь! Олексан приехал?
— Ждали всю ночь, с тем и спать легли. Куда это услали вы его?
— В Дроздовке трактор под мост провалился, Олексан с ребятами уехал на помощь. Ночью у вас собака сильно лаяла, я думал, Олексан вернулся. Голосистый у вас пес, тетя Зоя, мертвого поднимет!
