Ночь подходила к завершению, небо начало розоветь. Всюду бегали шершни, гавкали собаки, дворец-муравейник ещё не пришёл в себя после похищения Найпы. Клекотали грифоны — Тес-Нур и его ребята с минуты на минуту должны были ринуться в погоню за похитителями. И хотя совершенно ясно — Масара не догнать, всё равно — нужно же соблюсти традиции…

— Слушай, Листан Вилайс, или как тебя там… Тебе очень и очень не повезло. — Батташ прищурил глаза. — Мы должны узнать от тебя все нужные сведения. И потому готовы пытать долго-долго, пока всё не расскажешь, — Варвар усмехнулся. — Пока не расскажешь даже то, чего не знаешь.

Консул не задрожал и не стал просить о пощаде. Поднял взгляд и сказал:

— Не получиться.

— Это ещё почему? — слегка удивился Батташ. — Ты в наших руках. Слава Предкам, тебе не удалось ускользнуть.

— Вот-вот, снова это ваше «слава предкам»! Вы, кузуни, помешаны на старине. Чтите предков и заботитесь об их могилах, вместе того чтобы заботиться о счастье грядущих поколений. Мхом заросли, господа кузуни!

— Хм… Можно подумать, что вам есть дело до наших грядущих поколений. — съязвил Батташ.

Листан затравленно улыбнулся, показав мелкие зубки. Белые — и острые.

— Нет, конечно. Но, обмен, который мы вам навяжем — справедлив. Вы нам — ресурсы, мы вам — реформы, нужные для оздоровления империи.

Варвар покачал головой.

— Нет времени на политические прения. Тебя ждут пытки и долгая агония… Но! За последнее время я устал от кровищи. Надоели изуверства — да и времени мало. Потому я предлагаю тебе сделку. Обычно я не гнушаюсь обманом и хитростью, но сейчас — честен.

В глазах консула зажглась полубезумная надежда:

— Ну.

— Ты всё расскажешь САМ. Выдашь всех своих подельников и начальников, все их планы, всё с потрохами. В таком случае мы не будем тебя пытать.

— Отпустите? — быстро спросил технократ. Его голос звучал недоверчиво, и с вызовом. На высоком лбу выступили капли пота. Разумеется, консул хоть и был готов к смерти, всё же хотел жить.

Тут вмешался Лахтай. Рванулся вперёд и хлестнул его кнутом:

— Отпустим! На тот свет!

Батташ немедленно дал Лахтаю по шее, зло покраснел, и гаркнул:

— Спокойно! Он нам нужен.

— Командир, этот заморыш может слить нам ложные сведения. — возразил Лайтай, потирая широкую выю. — Не нужно ему доверять. Уж лучше сразу порешим, пускай не вешает лапшу на уши!

— Погоди. Мы-ли, варвары, не умеем отличать правду ото лжи? — приподнял брови Батташ.

— Но, командир, тахами ведь тоже не промах! Умеют лгать мастерски!

Батташ не собирался спорить. Закрыл глаза и спокойно произнёс:

— Лахтай, моё терпение закончилось. Ты сегодня уже подвёл меня, а теперь ещё и нарушаешь устав. Иди в казарму, и жди приговора. Нет, мы тебя не казним, но в темнице таки подержим. Ступай.

— Слушаюсь, командир.

Затем Батташ снова обратился к консулу.

— Мы не можем тебя отпустить — да и не хотим. Не будь глупцом. Но если расскажешь всё что нужно — избавим от предсмертных мучений. Мне не хочется часами сдирать с тебя кожу, да ещё и вслушиваться в вопли, «выхватывая» из них нужные сведения. Можешь мне поверить. Потому колись сразу, и смерть будет быстрой. Башку с плеч — и все дела. Согласен?

— Ну уж нет! — крикнул Листан. В его голосе прозвучали истеричные нотки. — Умереть я могу и сам. Прощайте, дикари!

Он раскусил крохотную капсулу. Густо покраснел, глаза вылезли из орбит, из горла вырвался булькающий стон. Из носа и ушей пошла кровь… Консул упал, скрючился, дернулся в агонии — и умер… Невдалеке каркали вороны, за водной гладью озера спал затенённый город. А Батташ сыпал такими прожженными ругательствами, что даже шершни переглядывались.

С вершины Центрального маяка открывался захватывающий, но страшный вид… По берегам озера Майва дремала столица княжества. Нежась в персиковых утренних лучах, кутаясь в пелену тумана, город медленно пробуждался, впитывая тепло светила. С вершин священных башен ревели трубы: печально, протяжно, призывая к смиренной молитве. Но, словно в ответ, кричали петухи — раскатисто и гордо, приветствуя новый день. Это всё выглядело мирно и благостно, никак не страшно… В окрестностях города тоже не наблюдалось ничего жуткого. Аккуратные прямоугольники садов, паутинки каналов, небольшие деревни, едущие на торг крестьяне. Осенние поля… И — кольцо стен, прочных, тяжелых, увенчанных развевающимися знамёнами.

Но дальше — черные пустоши, что простирались на огромные расстояния. Рощи мёртвых, голых деревьев, тянувших к небу скрюченные ветви. Желтоватые испарения, дымы чадящие из гнилых ям. Тут и там гигантские черепа — ядовитые грибы. Лысые холмы, испещренные трещинами. Озера крови… Княжество, крохотный оазис жизни, казался хрупким и жалким, посреди бескрайней, проклятой пустыни. Земли, до которой уже не достигал свет Цветка, просторы которой терялись в сумраке. Там, по косматым тучам сверкали молнии, над черными лесами и кустарниками кружило вороньё. Там всё мертво, даже зеленоватый гнилостный свет.

Княгиня задумчиво созерцала пейзаж, кутаясь в шерстяную накидку. Глаза Правительницы глядели скорбно. Ветер развевал волосы, здесь, на вершине Маяка, он был силён. Рядом с Княгиней стоял Зираин, его морщинистые руки поглаживали седую бороду. Очи, под кустистыми бровями, были закрыты, но голова гордо поднята. Дервиш вдыхал носом воздух, словно надеясь по его запаху найти ответ на все вопросы.

— Знаешь, Зир, говорят: если хочешь, возможно всё. Но это самообман, — молвила Княгиня.

Дервиш кивнул.

— Поясни, — сказал он.

— Да это несложно. Я изо всех сил пыталась уберечь Найпу от опасности, предупреждала, защищала, и ничто не помогло. Всё таки судьба есть судьба. — Правительница грустно улыбнулась. — Теперь её жизнь в руках врагов.

Дервиш открыл глаза и какое-то время молча глядел за горизонт. Затем сказал:

— Иногда люди, сами того не желая, губят своих родных и любимых, а козни врагов оборачиваются пользой. Кто знает, вполне возможно всё что случилось с Найпой было знаком для всех нас. Быть может в конечном итоге всё произошедшее приведёт к добру.

— Знаки, загадки… — склонила голову Ву-Таама. — У меня украли племянницу и единственную наследницу, которую я любила, несмотря на все её выходки. Я проиграла, вот мне и остаётся размышлять, плакаться, искать во всём произошедшем скрытый смысл. И гадать: «как же оно будет дальше?» Размышления — удел проигравших.

— Да, но размышления могут помочь избежать новых поражений.

— Кто знает…

Княгиня закуталась потеплее в свою накидку и надела капюшон. Невдалеке пролетела стайка голубей, они купались в сиянии утра, не замечали людских бед и терзаний. Ву-Таама печально посмотрела им вслед и молвила:

— Хорошо птицам, у них жизнь тяжелая, но простая. А мы должны просчитывать каждый шаг, и всё равно, сколько не просчитывай — окажешься в проигрыше… Знаю, плакаться нехорошо, но как иначе успокоить душу? — Взгляд правительницы потеплел. — Я для того и пригласила тебя в Танналар, чтоб поплакаться, ведь знаю тебя с детства.

— Да, для того и нужны друзья. А мы всегда доверяли друг-другу.

— Вот-вот. Очень мало в жизни тех кому можно доверять, и ты один из них. А остальные… Как например шпионы… — Лицо Ву-Таама омрачилось брезгливостью. — Им нельзя доверять ни на минуту, и нужно самому обманывать при первой возможности. Такие люди хуже теней.