Кн. Таврический Да знаю, знаю: При мне ты состоишь, ему ты служишь. Из гордости тебя не раздавил я. Не в этом дело. Милостивец твой, Узнав, что я в могиле, возликует. Скажи ему, что радость недолга, Что близок день – день черный для России: Бессмертная умрет Екатерина! Когда в столицу вступит новый царь И гатчинцы с косичками смешными Затопчут грязью залы Эрмитажа, Тогда что скажешь, жалкий фаворит? Как побледнеешь ты в своих чертогах, Как выпадут из рук твоих румяны, Каким безумным страхом исказится Красивое и пошлое лицо, И как в тот час я буду спать глубоко Для поздней злобы их недосягаем! (Минута молчания.) Мне холодно, покройте ноги шубой… Еще, еще, кругом… Родная, где ты? Согрей меня, согрей своим дыханьем, Как некогда, давно, когда в Смоленске Баюкала ты Гришу своего! Что это? Ружей залп? В атаку, братцы! (Приподнимается.) Но где же я? Вот Царское Село, Вот лебеди по озеру плывут, И ты опять со мной, моя царица! Но ты в слезах? Тебя гневит Мамонов? Ах, матушка, да плюнь ты на него! Долой их всех, ласкателей негодных, Изнеженных, бездушных фаворитов! Они тебе изменят, продадут, Они и полюбить-то не умеют,– Чины им любы, да кресты, да деньги; Ты и без них счастливо проживешь.' Ну, стоит ли тебя вся эта сволочь – Душонки девок в золотых мундирах? А если в сердце есть любви избыток – Вот пред тобой отечество твое. Люби его всем пылом женской страсти, Отдай все помыслы и чувства. Ты не одна, рука моя с тобою; Она крепка, не дрогнет, не изменит, Я за тебя всю кровь свою пролью, Я окружу престол твой громкой славой, Такою славой, что в веках позднейших Тебя потомство чтить не перестанет. Я покажу… (Схватывается за грудь и падает.) Гр. Браницкая Он в забытьи, не дышит. Проснись, очнись! Всё кончено! О Боже! (Бросается с рыданьем на труп.) Бауер (в глубокой задумчивости) Юзевич (с испугом смотря на труп) О, барзо велький пан! [87] 1870-е годы Переводы. Подражания С немецкого Серенада Шуберта Ночь уносит голос страстный, Близок день труда… О, не медли, друг прекрасный, О, придн сюда! Здесь свежо росы дыханье, Звучен плеск ручья, Здесь так полны обаянья Песни соловья! И так внятны в этом пенье, В этот час любви, Все рыданья, все мученья, Все мольбы мои! 11 сентября 1857
Из Шиллера («Чуден был он, точно ангел рая…») Чуден был он, точно ангел рая, Красотою кто б сравнился с ним? Взор его – как луч от солнца мая, Отраженный морем голубым. Поцелуи – сладкие мгновенья! Как на пламя – пламя набежит, Как двух арф согласное стремленье. Полное гармонии, звучит. Так текли, стремились чувства, пламенея, Губы, щеки наклоненными Искрились, дрожали; свет и небо, млея, Проносились над влюбленными. Нет его! Напрасно, о, напрасно Вслед ему звучал пугливый стон… Нет его – и жизни сон прекрасный Только в плач ненужный превращен. 15 июля 1858 Из Ленау («Вечер бурный и дождливый…») Вечер бурный и дождливый Гаснет… Всё молчит кругом. Только грустно шепчут ивы, Наклоняясь над прудом. Я покинул край счастливый… Слезы жгучие тоски – Лейтесь, лейтесь… Плачут ивы, Ветер клонит тростники. Ты одна сквозь мрак тоскливый Светишь, друг, мне иногда, Как сквозь плачущие ивы Светит вечера звезда. 21 ноября 1858 Из Гейне («Меня вы терзали, томили…») Меня вы терзали, томили, Измучили сердце тоской, Одни – своей скучной любовью, Другие – жестокой враждой. Вы хлеб отравили мне, ядом Вы кубок наполнили мой, Одни – своей скучной любовью, Другие – жестокой враждой. Лишь та, что всех больше терзала И мучила с первого дня,– Как мало она враждовала, Как мало любила меня. 29 ноября 1858 Из Гейне («Три мудрых царя из полуденных стран…») Три мудрых царя из полуденных стран Кричали, шатаясь по свету: «Скажите, ребята, нам путь в Вифлеем!» – И шли, не дождавшись ответа. Дороги в тот город не ведал никто, Цари не смущалися этим: Звезда золотая их с неба вела Назло непонятливым детям. Над домом Иосифа стала звезда, Цари туда тихо вступали, Теленок ревел там, ребенок кричал, Святые цари подпевали. вернуться О, величайший муж! (польск.) – Ред. |
