24 июля 1916 «Чтоб дойти до уст и ложа…» Чтоб дойти до уст и ложа — Мимо страшной церкви Божьей Мне идти. Мимо свадебных карет, Похоронных дрог. Ангельский запрет положен На его порог. – Та́к, в ночи́ ночей безлунных, Мимо сторожей чугунных: Зорких врат — К двери светлой и певучей Через ладанную тучу Тороплюсь, Как торопится от века Мимо Бога – к человеку Человек. 15 августа 1916 «Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес…» Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес, Оттого что лес – моя колыбель, и могила — лес, Оттого что я на земле стою – лишь одной ногой, Оттого что я о тебе спою – как никто другой. Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей, У всех золотых знамен, у всех мечей, Я ключи закину и псов прогоню с крыльца — Оттого что в земной ночи! я вернее пса. Я тебя отвоюю у всех других – у той, одной, Ты не будешь ничей жених, я – ничьей женой, И в последнем споре возьму тебя — замолчи! — У того, с которым Иаков стоял в ночи. Но пока́ тебе не скрещу на груди персты — О проклятие! – у тебя остаешься – ты: Два крыла твои, нацеленные в эфир, — Оттого что мир – твоя колыбель, и могила – мир! 15 августа 1916 «…Я бы хотела жить с Вами…» …Я бы хотела жить с Вами В маленьком городе, Где вечные сумерки И вечные колокола. И в маленькой деревенской гостинице — Тонкий звон Старинных часов – как капельки времени. И иногда, по вечерам, из какой-нибудь мансарды — Флейта, И сам флейтист в окне. И большие тюльпаны на окнах. И, может быть, вы бы даже меня не любили… Посреди комнаты – огромная изразцовая печка, На каждом изразце – картинка: Роза – сердце – корабль. — А в единственном окне — Снег, снег, снег. Вы бы лежали – каким я вас люблю: ленивый, Равнодушный, беспечный. Изредка резкий треск Спички. Папироса горит и гаснет, И долго-долго дрожит на ее краю Серым коротким столбиком – пепел. Вам даже лень его стряхивать — И вся папироса летит в огонь. 10 декабря 1916
«Август – астры…» Август – астры, Август – звезды, Август – грозди Винограда, и рябины Ржавой – август! Полновесным, благосклонным Яблоком своим имперским, Как дитя, играешь, август. Как ладонью, гладишь сердце Именем своим имперским: Август! – Сердце! Месяц поздних поцелуев, Поздних роз и молний поздних! Ливней звездных — Август! – Месяц Ливней звездных! 7 февраля 1917 «Горечь! Горечь! Вечный привкус…» Горечь! Горечь! Вечный привкус На губах твоих, о страсть! Горечь! Горечь! Вечный искус — Окончательнее пасть. Я от горечи – целую Всех, кто молод и хорош. Ты от горечи – другую Ночью за́ руку ведешь. С хлебом ем, с водой глотаю Горечь-горе, горечь-грусть. Есть одна трава такая На лугах твоих, о Русь. 10 июня 1917 «Только живите! – Я уронила руки…» Только живите! – Я уронила руки, Я уронила на́ руки жаркий лоб. Так молодая Буря слушает Бога — Где-нибудь в поле, в какой-нибудь темный час. И на высокий вал моего дыханья Властная вдруг – словно с неба — ложится длань. И на уста мои – чьи-то уста ложатся. – Так молодую Бурю слушает Бог. 20 июня 1917 Любви старинные туманы Над черным очертаньем мыса — Луна – как рыцарский доспех. На пристани – цилиндр и мех, Хотелось бы: поэт, актриса. Огромное дыханье ветра, Дыханье северных садов, — И горестный, огромный вздох: – Ne laissez pas tra оner mes lettres! [2]Так, руки заложив в карманы, Стою. Синеет водный путь. – Опять любить кого-нибудь? — Ты уезжаешь утром рано. Горячие туманы Сити — В глазах твоих. Вот та́к, ну во́т… Я буду помнить – только рот И страстный возглас твой: – Живите! |
