18 марта 1923 Не чернокнижница! В белой книге Далей донских навострила взгляд! Где бы ты ни был – тебя настигну, Выстрадаю – и верну назад. Ибо с гордыни своей, как с кедра, Мир озираю: плывут суда, Зарева рыщут… Морские недра Выворочу – и верну со дна! Перестрадай же меня! Я всюду: Зори и руды я, хлеб и вздох, Есмь я и буду я, и добуду Губы – как душу добудет Бог: Через дыхание – в час твой хриплый, Через архангельского суда Изгороди! – Все! уста о шипья Выкровяню и верну с одра! Сдайся! Ведь это совсем не сказка! – Сдайся! – Стрела, описавши круг… – Сдайся! – Еще ни один не спасся От настигающего без рук: Через дыхание… (Перси взмыли, Веки не видят, вкруг уст – слюда…) Как прозорливица – Самуила Выморочу – и вернусь одна: Ибо другая с тобой, и в судный День не тягаются… Вьюсь и длюсь. Есмь я и буду я, и добуду Душу – как губы добудет уст 25 марта 1923 Час, когда вверху цари И дары друг к другу едут. (Час, когда иду с горы:) Горы начинают ведать. Умыслы сгрудились в круг Судьбы сдвинулись: не выдать! (Час, когда не вижу рук.) Души начинают видеть. 25 марта 1923 В час, когда мой милый брат Миновал последний вяз (Взмахов, выстроенных в ряд), Были слезы – больше глаз. В час, когда мой милый друг Огибал последний мыс (Вздохов мысленных: вернись!), Были взмахи – больше рук. Точно руки – вслед – от плеч! Точно губы вслед – заклясть! Звуки растеряла речь, Пальцы растеряла пясть. В час, когда мой милый гость… – Господи, взгляни на нас! — Были слезы больше глаз Человеческих и звезд Атлантических… 26 марта 1923 Весна наводит сон. Уснем. Хоть врозь, а все ж сдается: все! Разрозненности сводит сон, Авось увидимся во сне. Всевидящий, он знает, чью Ладонь – и в чью, кого – и с кем. Кому печаль мою вручу, Кому печаль мою повем Предвечную (дитя, отца Не знающее и конца Не чающее!). О, печаль Плачущих без плеча! О том, что памятью с перста Спадет, и камешком с моста… О том, что заняты места, О том, что наняты сердца Служить – безвыездно – навек, И жить – пожизненно – без нег! О, заживо – чуть встав! чем свет! — В архив, в Элизиум калек. О том, что тише ты и я Травы, руды, беды, воды… О том, что выстрочит швея: Рабы – рабы – рабы – рабы. 5 апреля 1923
Так вслушиваются… Так вслушиваются (в исток Вслушивается – устье). Так внюхиваются в цветок: Вглубь – до потери чувства! Так в воздухе, который синь, — Жажда, которой дна нет. Так дети, в синеве простынь, Всматриваются в память. Так вчувствывается в кровь Отрок – доселе лотос. …Так влюбливаются в любовь: Впадываются в пропасть. Друг! Не кори меня за тот Взгляд, деловой и тусклый. Так вглатываются в глоток: Вглубь – до потери чувства! Так, в ткань врабатываясь, ткач Ткет свой последний пропад. Так дети, вплакиваясь в плач, Вшептываются в шепот. Так вплясываются… (Велик Бог – посему крутитесь!) Так дети, вкрикиваясь в крик, Вмалчиваются в тихость. Так жалом тронутая кровь Жалуется – без ядов! Так вбаливаются в любовь: Впадываются в: падать. 3 мая 1923 Мореплаватель Закачай меня, звездный челн! Голова устала от волн! Слишком долго причалить тщусь, — Голова устала от чувств: Гимнов – лавров – героев – гидр, — Голова устала от игр! Положите меж трав и хвой, — Голова устала от войн… 12 июня 1923 Свиданье На назначенное свиданье Опоздаю. Весну в придачу Захвативши – приду седая. Ты его высоко́ назначил! Буду годы идти – не дрогнул Вкус Офелии к горькой руте! Через горы идти – и стогны, Через души идти – и руки. Землю долго прожить! Трущоба — Кровь! и каждая капля – заводь. Но всегда стороной ручьевой — Лик Офелии в горьких травах. Той, что, страсти хлебнув, лишь ила Нахлебалась! – Снопом на щебень! Я тебя высоко́ любила: Я тебя схоронила в небе! |
