19 мая 1920 «Восхи́щенной и восхищённой…» Восхи́щенной и восхищённой, Сны видящей средь бела дня, Все спящей видели меня, Никто меня не видел сонной. И оттого, что целый день Сны проплывают пред глазами, Уж ночью мне ложиться – лень. И вот, тоскующая тень, Стою над спящими друзьями. Между 21 и 30 мая 1920 «Кто создан из камня, кто создан из глины…» Кто создан из камня, кто создан из глины, — А я серебрюсь и сверкаю! Мне дело – измена, мне имя – Марина, Я – бренная пена морская. Кто создан из глины, кто создан из плоти — Тем гроб и надгробные плиты… – В купели морской крещена – и в полете Своем – непрестанно разбита! Сквозь каждое сердце, сквозь каждые сети Пробьется мое своеволье. Меня – видишь кудри беспутные эти? — Земною не сделаешь солью. Дробясь о гранитные ваши колена, Я с каждой волной – воскресаю! Да здравствует пена – веселая пена — Высокая пена морская! 23 мая 1920 Две песни И что тому костер остылый, Кому разлука – ремесло! Одной волною накатило, Другой волною унесло. Ужели в раболепном гневе За милым поползу ползком — Я, выношенная во чреве Не материнском, а морском! Кусай себе, дружочек родный, Как яблоко – весь шар земной! Беседуя с пучиной водной, Ты всё ж беседуешь со мной. Подобно земнородной деве, Не скрестит две руки крестом — Дщерь, выношенная во чреве Не материнском, а морском! Нет, наши девушки не плачут, Не пишут и не ждут вестей! Нет, снова я пущусь рыбачить Без невода и без сетей! Какая власть в моем напеве, — Одна не ведаю о том, — Я, выношенная во чреве Не материнском, а морском. Когда-нибудь, морские струи Разглядывая с корабля, Ты скажешь: «Я любил – морскую! Морская канула – в моря!» В коралловом подводном древе Не ты ль – серебряным хвостом, Дщерь, выношенная во чреве Не материнском, а морском! 13 июня 1920
Вчера еще в глаза глядел, А нынче – всё косится в сторону! Вчера еще до птиц сидел, — Все́ жаворонки нынче – вороны! Я глупая, а ты умен, Живой, а я остолбенелая. О вопль женщин всех времен: «Мой милый, что́ тебе я сделала?!» И слезы ей – вода, и кровь — Вода, – в крови, в слезах умылася! Не мать, а мачеха – Любовь: Не ждите ни суда, ни милости. Увозят милых корабли, Уводит их дорога белая… И стон стоит вдоль всей земли: «Мой милый, что́ тебе я сделала?» Вчера еще – в ногах лежал! Равнял с Китайскою державою! Враз обе рученьки разжал, — Жизнь выпала – копейкой ржавою! Детоубийцей на суду Стою – немилая, несмелая. Я и в аду тебе скажу: «Мой милый, что́ тебе я сделала?» Спрошу я стул, спрошу кровать: «За что, за что терплю и бедствую?» «Отцеловал – колесовать: Другую целовать», – ответствуют. Жить приучил в само́м огне, Сам бросил – в степь заледенелую! Вот что ты, милый, сделал – мне. Мой милый, что́ тебе – я сделала? Всё ведаю – не прекословь! Вновь зрячая – уж не любовница! Где отступается Любовь, Там подступает Смерть-садовница. Само́ – что́ дерево трясти! — В срок яблоко спадает спелое… – За всё, за всё меня прости, Мой милый, что́ тебе я сделала! 14 июня 1920 «Проста моя осанка…» Проста моя осанка, Нищ мой домашний кров. Ведь я островитянка С далеких островов! Живу – никто не нужен! Взошел – ночей не сплю. Согреть Чужому ужин — Жилье свое спалю! Взглянул – так и знакомый, Взошел – так и живи! Просты наши законы: Написаны в крови. Луну заманим с неба В ладонь, – коли мила! Ну, а ушел – как не! был, И я – как не была. Гляжу на след ножовый: Успеет ли зажить До первого чужого, Который скажет: «Пить». Август 1920 Волк Было дружбой, стало службой, Бог с тобою, брат мой волк! Подыхает наша дружба: Я тебе не дар, а долг! Заедай верстою вёрсту, Отсылай версту к версте! Перегладила по шерстке, — Стосковался по тоске! Не взвожу тебя в злодеи, — Не твоя вина – мой грех: Ненасытностью своею Перекармливаю всех! Чем на вас с кремнем-огнивом В лес ходить – как бог судил, — К одному бабьё ревниво: Чтобы лап не остудил. Удержать – перстом не двину: Перст – не шест, а лес велик. Уноси свои седины, Бог с тобою, брат мой клык! Прощевай, седая шкура! И во сне не вспомяну! Новая найдется дура — Верить в волчью седину. |
