– Бевел Лемелиск! – воскликнула Кви. Индиговые глаза стали изумленными и злыми.

– Ты знаешь этого человека? – спросил Ведж. Кви кивнула. Ее блестящие волосы-перышки разметались во все стороны.

– Он помогал мне разрабатывать Звезду Смерти,– она говорила быстро и отчетливо.– Гранд Мофф Таркин забрал его со станции Мау главным инженером в проект системы Хоруза. Помнишь, мне еще показалось, что я видела его на Нар Шаддаа?

Он поднял брови.

– А ты тогда все понимала?

Гвардейцы подтолкнули Лемелиска вперед. Немолодой, утомленный, одновременно подавленный и дерганый, инженер посмотрел на Веджа, потом на Кви. Лицо его было потным, глаза слезились. Вдруг он что-то вспомнил, напрягся, заморгал:

– Кви Ксукс! – Он чуть подался вперед – она хорошо запомнилась ему, наивная до нелепости, и очень, очень логичная и в то же время непредсказумая.– Рад тебя видеть… Ты теперь работаешь на этих людей? Какая встреча!

Ее бледно-голубая кожа вспыхнула. Веджу еще никогда не приходилось видеть Кви в такой ярости. Он понял, что вид ее старого партнера-инженера, должно быть, восстановил некоторые пробелы в ее памяти, запечатанные принудительной амнезией.

– Ты обманул меня, Лемелиск,– голос ее стал тонким и резким. Казалось, она долго носила в себе эти слова. – Ты лгал мне! Когда мы работали на станции Мау, ты никогда не говорил мне, что наше оружие будет смертоносно и разрушительно. Ты не говорил, что оно будет так использовано. Ты уверял, что они преследуют законные, мирные цели.

Лемелиск снова заморгал, потом недоверчиво нахмурился.

– Кви, ты всегда обладала блестящим умом, но в иных случаях ты бываешь… как-то по-детски наивна… просто тупа.

Он казался старым и предельно выжатым, чувствующим себя глупо оттого, что приходится объяснять этой умнице такие очевидные вещи. Она сразу вспыхнула, как если бы получила пощечину, и тут рассердился Ведж.

– Вы были на борту корабля хаттов?

– На борту "Меча Тьмы"? – переспросил Лемелиск.– Это мой проект… я разработал его. О, и они дали тягу? – он высоко задрал брови.

– Нет, оружие погибло в астероидном поле.

– А,– сказал Лемелиск.– Жаль. Впрочем, не очень-то и удивляюсь. Сомневаюсь, чтобы оно работало.

– Что вы можете сказать о разведотряде Новой Республики? -спросил Ведж.– Вы их видели?

Лемелиск кивнул. Он отвечал на все вопросы.

– Да, диверсанты повстанцев. Мы убили одного из их команды, когда они орудовали в наших двигательных системах. Другого – мне кажется, его звали Мадина – привели к Дурге и в конце концов казнили.– Он увидел, как лицо Кви стало одновременно беспомощным и яростным, а Ведж сглотнул и напряг челюсти, сжимая рот. Бевел Лемелиск прибавил: – Бластер. Быстро.Он припомнил что-то еще очень важное для них. – Он умер храбро, конечно.

Бевел Лемелиск так и не понял, почему все это нисколько не утешило Кви и Антиллеса.

Ведж подумал, что ничего он сделать больше не сможет. Ему вдруг стало холодно. Он опять не успел. С силой опустив вниз стиснутые кулаки, он мотнул головой в сторону Лемелиска и приказал вооруженной охране:

– Уведите, пока я его не убил.– Он перевел дыхание и возвысил голос: – Мы доставим вас на Корускант и предадим суду. Но, вне всяких сомнений, у нас есть основания требовать вашей казни, так как вы представляете угрозу Галактике.

– А,– Бевел Лемелиск как будто и не возражал. Что-то в его лице было непонятно Веджу и Кви: одновременно древний окаменевший страх, и усталость, и равнодушие, или смирение… Неожиданно он произнес еще более непонятную фразу: – Если соберетесь казнить меня, убедитесь сначала, что на этот раз сделаете все правильно.

Семнадцать "звездных разрушителей" повисли у границы системы Явина, не получив приказа проникнуть вглубь или вступить в бой с превосходящими силами повстанцев, корабль за кораблем прибывавшими на защиту академии джедаев. За какой-то день все смешалось, силы же повстанцев, похоже, навели порядок.

Вскоре после уничтожения "Молота Рыцарей" большинство "викторий" отступило к пункту сбора в Центральных системах, флот Пеллаэона остался отдаленной угрозой, но он не был способен ни к каким действиям.

– Засекли еще одну спасательную капсулу, вице-адмирал,– доложил командир приборного отсека.

Пеллаэон сжал пальцы на перилах мостика, правой же рукой пробежался по усам.

– Определите координаты,– приказал он.– Подберем ее. Думаю, каждый из них теперь на счету.

– Эта немного отличается от других, сэр,– заметил командир-приборист.– Она подает сигналы на командной частоте. Через некоторое время она будет здесь.

Пеллаэон почувствовал, как прыгнуло его сердце.

– Командирская капсула? Втяните ее в передний отсек. Я спущусь ее встретить.

Он стремглав кинулся к турболифту и вдавил кнопку, чувствуя себя разом постаревшим. Имперский флот разбит. Сражение у Явина обернулось полным поражением. "Молот Рыцарей" погиб в огне – самый мощный боевой корабль обновленного флота Даалы, своего рода символ имперской мощи,его забили слепая удача повстанцев и равнодушное провидение.

Пеллаэон вступил в стыковочный отсек в тот момент, когда покореженная спасательная капсула проходила атмосферное поле. Надежда всколыхнулась в нем – еще один модуль, выпущенный из "Молота Рыцарей", броня его толще, чем у других, внешних опознавательных знаков нет. Капсула командного состава, совершенно очевидно. Изморозь начала покрывать внешние слои обшивки.

Пеллаэон не знал, что и думать, что дальше делать Империи, как пережить это полное поражение. Утеря боевого духа разрушительна. Он шагнул вперед. Вдоль стен с оружием наготове стояли штурмовики – на тот случай, если капсула окажется ловушкой.

Однако не успел Пеллаэон открыть люк, он распахнулся сам, выбрасывая внутреннюю крышку. Спертый воздух с шипением вылетел наружу, смешиваясь с металлическим и масляным запахами стыковочного отсека "Огненного Шторма", и в ту же секунду из капсулы выбралась адмирал Даала.

Лицо ее было в саже. Оливково-серый мундир, всегда безукоризненно чистый, был порван и покрыт пятнами. Кровь запеклась на щеке, но Пеллаэон не мог определить, ее ли это кровь или кого-то еще.

Колени Пеллаэона задрожали. Даала здесь. Даала знает, как быть. Она сумеет воссоздать имперский флот.

Она медленно поднялась, поймала его светлый пытливый взгляд и тщательно отряхнула форму.

– Вице-адмирал Пеллаэон,– проговорила она глухим безжизненным голосом, словно выдавливая слова сквозь зубы,– в свете этого поражения я… я слагаю с себя мой ранг… и передаю командование всеми имперскими силами вам.

Тишина хлынула лавиной. Она продолжала:

– Буду счастлива следовать вашим приказам и помогать воссозданию Империи любым возможным путем, но чувствую, что не могу больше командовать таким огромным числом солдат. Нельзя требовать от них класть свои жизни и присягать в верности тому, кто был столько раз бит.

Точным холодным движением она отсалютовала ему, ни разу не отведя изумрудных глаз. Штурмовики застыли во внимании, упиваясь деталями.

– Но, адмирал, я не могу принять этого,– проговорил он. – Нам нужны вы – воссоздавать…

Пеллаэон был щепетилен, но сейчас дело было не в этом. Даала успела внушить всем воюющим на стороне Империи, что покончено с грызней главнокомандующих и шатанием верховного руководства из стороны в сторону, пусть и страшной ценой. Она добилась оправдания своей беспрецедентной бойни. Даала создала символ главы армии и фактически главы империи, который опрокидывал многие предрассудки и предубеждения. Сколько бы ни сомневался Пеллаэон в справедливости того, что цель оправдывает средства, а победителей не судят, потому что ведь он-то другой, он – осторожный, взвешенный, расчетливый,– он видел, что Даала вскружила голову армии и армия готова была сейчас сделать максимум объединенных усилий. Если Даала уйдет, это не просто уйдет главнокомандующий. Она уничтожит созданное, превратит в ноль, хуже того, в скепсис эту слепую веру в командира и правое дело, готовность беспрекословно подчиняться и расценивать постигшие их поражения как стимул к будущим победам.