ВИКТОР БОЯРСКИЙ

Директор Государственного музея Арктики и Антарктики, профессиональный путешественник

Мед вполне бы мог им понравиться, почему нет? Все мужики нормальные любят мед. Почему белому медведю его не полюбить? Сгущенку они любят точно. Хулиганы-браконьеры-полярники им баночки сгущенки на лед с корабля кидают, так медведи едят эти баночки с большим удовольствием. А мед им просто никто не бросал: мед мы сами ели. У полярников все рационально. Кто будет бросать медведю то, что может сам съесть? А сгущенки много, она казенная, вот и бросали.

АЛЕКСАНДР МАРКОВ

Д.б.н., ведущий научный сотрудник Палеонтологического института РАН

Любовь – не просто «базовая эмоция», а комплексное явление, связанное с активностью многих отделов мозга, отвечающих за разные психические функции: чувство удовольствия, формирование привязанностей, мотивацию целенаправленного поведения, социальное познание и представление о самом себе. Области мозга, связанные со страстной влюбленностью и материнской любовью, пересекаются, но всё же имеют свою специфику.

Можно поместить человека в томограф и посмотреть, возбуждаются ли у него при виде фотографии или произнесении имени любимого человека те отделы мозга, возбуждение которых характерно для страстной/романтической влюбленности.

1. Это дофаминэргические подкорковые области, отвечающие за чувство удовольствия, эйфорию.

2. При страстной любви возбуждаются островок (insula) и передняя часть поясной извилины (anterior cingulate cortex) – отделы, имеющие отношение к сексуальному возбуждению.

3. Снижается возбуждение миндалины (amygdala; отвечает за страх, тревожность, беспокойство) и задней части поясной извилины (posterior cingulate cortex).

4. Когда влюбленным показывают на долю секунды имя любимого человека (так, чтобы они не успели даже осознать, что прочли его), регистрируется возбуждение нескольких «высших» (корковых) участков мозга, отвечающих за социальное познание, концентрацию внимания, самого себя.

ИЛЬЯ КОЛМАНОВСКИЙ

Заведующий лабораторией биологии Политехнического музея

Несмотря на падение с большой высоты, такие роды не несут угрозы детёнышу; он приземляется на плечо, шея гибкая и легко уходит в сторону. Тут можно было бы сломать ключицу, но у жирафа, как и у всех копытных, её нет – она мешает бегать (а вот у жокеев ключица есть, и они часто её ломают при падении с лошади). Так что долететь до земли – самое простое; но с первой же минуты жирафят ждут большие испытания: за первый месяц жизни хищники съедают половину, ещё за 11 месяцев – ещё четверть всех жирафят. Правда, потом жизнь делается легче: взрослого здорового жирафа почти никто не может добыть, он убивает льва одним ударом копыта.

ГРИГОРИЙ ЧХАРТИШВИЛИ

Писатель

Думаю, детство заканчивается гораздо позднее, чем принято считать. Уж точно не в восемнадцать и, чаще всего, даже не в тридцать лет (хотя, конечно, бывают исключения). Ты внутренне ребенок, пока чувствуешь себя ребенком, живущим в мире взрослых и только прикидывающимся таким же взрослым, как окружающие. Детство может и вовсе не кончиться. Многие так и состариваются, внутренне оставшись детьми.

ЛЕОНИД КРЫСИН

Заведующий отделом современного русского языка ИРЯ РАН им. Виноградова

На самом деле в русском языке тоже очень много диалектов и еще больше говоров – просто они различаются гораздо меньше, чем диалекты в той же Швейцарии, Германии или Великобритании. Нам кажется, что их практически нет, потому что мы их почти не слышим. В России и на Западе у диалектов разный статус: у нас не принято использовать их в публичной речи, а в других странах диалекты звучат даже с университетской кафедры. Там это не вызывает ни насмешек, ни возмущения, а у нас же – еще со времен СССР – сложилась традиция пренебрежительного и даже уничижительного отношения к диалекту. Мы считаем, что это проявление неграмотности и серости, хотя на самом деле – языковое разнообразие.

НИКОЛАЙ СУХАРНИКОВ

Инструктор-парашютист, абсолютный чемпион России 2006 года

Ускорение свободного падения – это не единственный фактор, который здесь действует. Человек с бóльшим весом, несмотря на постоянное ускорение, все равно падает быстрее, чем тот, кто легче. Поэтому во время прыжков на круглых парашютах, если говорить о десантировании, например, первыми выходят те, кто весит больше. Круглые купола имеют площадь 82 кв. м, и чем человек под куполом тяжелее, тем больше его скорость снижения. Если сначала выпустить тех, кто легче, то их в воздухе нагонят более тяжелые, что чревато сближением и даже столкновением.

Существует еще групповая акробатика, когда несколько человек во время полета сначала сцепляются в фигуру, падают вместе, летят какое-то время, а потом разбегаются и уже спускаются на парашютах. Здесь тяжелые парашютисты тоже должны быть первыми: в идеале они составляют базу фигуры, к которой все прицепляются. Чем больше людей в фигуре, тем медленнее она падает. Поэтому тяжелому человеку с его скоростью просто сложнее подходить к фигуре, которая падает гораздо медленнее него.

Надо понимать, что парашютист падает не с одной постоянной скоростью все время – он может ею управлять. Существует даже понятие «допустимая скорость падения парашютиста». Если человек примет широкую позу (ляжет, расставит руки-ноги) и напряжет мышцы, то он будет падать медленнее; если согнется и при этом расслабится – быстрее. И мастерство человека заключается как раз в том, насколько велик этот разброс между минимальной и максимальной скоростями.

АЛЕКСАНДР МАРЕЙ

Доцент школы философии НИУ ВШЭ

Прежде всего надо сделать две важные оговорки. Во-первых, когда мы говорим о казни или наказании, мы имеем дело с организованным насилием, сообразным закону. То есть за пределами ответа сразу остается большой спектр случаев применения спонтанного насилия, несанкционированных убийств, увечий и т. д. Во-вторых, Средние века по большей части представляли собой эпоху правового плюрализма – единой правовой системы не было практически нигде, каждое княжество или герцогство, каждый город, а временами и каждый замок располагали своей юрисдикцией, т. е., говоря условно, в Лионе или Марселе могли наказывать за что-нибудь такое, за что, скажем, в Толедо или в Болонье никакого наказания не полагалось. Но были и общие места.

Практически повсеместно в Средние века наказывалось предательство – за него карали смертью и поражением в правах для детей предателя; всегда и везде каралось умышленное убийство, наказывались посягательства на чужое имущество и т. д. В рыцарских судах существовали серьезные наказания за оскорбление словом или действием, за прелюбодеяние с женой своего сеньора, за нападение без предварительного объявления войны, за бегство с поля боя или за занятия, недостойные рыцаря (торговлю, например). Крестьянина могли наказать (хотя и не везде – в Испании таких наказаний не было) за ношение оружия, священника – за сожительство с женщиной или за недостойное поведение на людях, еврея – за то, что вышел в город в пятницу или не надел особой одежды, по которой его всегда можно было отличить от христианина. Одно из самых неприятных наказаний назначалось, например, за умышленный поджог чужого дома – если совершившего это ловили на месте, его полагалось связать и бросить в огонь, зажженный им же. Существовал спектр наказаний за «сексуальные» преступления: за прелюбодеяние, за умыкание из монастыря монахини, за гомосексуальные связи среди мужчин. Еще один круг наказаний охватывал религиозную сферу: сурово карались богохульство, порча или кража церковного имущества, особенно строго наказывалась ересь. Существовали, наконец, наказания за содержание игорных притонов без санкции короля, за неуплату податей в срок, за охоту в королевских или сеньориальных лесах и т. д. При этом без нужды старались не заниматься членовредительством – не рвали ноздри или уши, не выкалывали глаза, не рубили рук и т. д., почти совсем не было тюремного заключения. Старались брать или принудительными работами, или деньгами, или уже казнить смертью, хотя, конечно же, бывали и исключения.