Харли проглотил остатки кукурузных хлопьев. Казалось, он начинает терять терпение:

– Сто восемьдесят четыре сантиметра.

– Вау! А сколько тебе лет?

– Тринадцать.

– Ничего себе! Выходит, ты еще растешь?

– К сожалению.

– Пора звонить в «Книгу рекордов Гиннесса», – сказала Джоди. – А отец и мать у тебя тоже верзилы?

– Заткнись, Джоди, – прошипела я.

– Почему? – удивленно моргнула она.

– Ладно, – вздохнул Харли. – Вот в двух словах история моей жизни. Об отце я практически ничего не знаю, он смылся от нас с мамой, когда мне было три. Кажется, он был высоким, но в таком возрасте тебе все взрослые великанами кажутся. Рост моей мамы сто пятьдесят семь сантиметров, довольно высокая для женщины, я полагаю.

– А почему ты не с ней во время каникул? – спросила Джоди.

– Джоди, прекрати травить его как барсука, достала парня, – сказал папа.

Мы с Харли переглянулись. Он улыбнулся, я тоже улыбнулась.

– Что с вами? – спросила Джоди.

Харли молча пожал плечами. Они у него были широкими и тонкими, как проволочная вешалка.

– Пожалуй, я сейчас не настроен рассказывать о своей жизни, – сказал он.

– Тогда я расскажу тебе о своей, – решила Джоди.

И она начала рассказывать о своей школе Муркрофт, и о том, как прогуливала ее, и о прочих выходках, которые они творили вместе с Шейнис и остальными подругами. Папа слушал и хмурился. Зеф, Сакура и Дэн смотрели на Джоди разинув рот. Харли тоже слушал, но неохотно, то и дело тоскливо посматривая в сторону своей книги. Потом в дверях показалась мама с огромным подносом в руках, и у Джоди наконец хватило ума, чтобы заткнуться.

Мама махнула рукой папе, показывая, чтобы он перешел за преподавательский стол.

Взрослых мама обслужила первыми, поставила перед ними большие тарелки, каждую из которых можно было считать произведением искусства: яичница, бекон, сосиски, помидоры, жареный горячий хлеб и шампиньоны. Мисс Понсонби смущенно сказала, что с таким плотным завтраком ей не сладить, и спросила, нельзя ли вместо всего этого изобилия получить просто пару вареных яиц.

– Разумеется, – ответила мама, с ненавистью взглянув на нее. Впрочем, все остальные – папа, мисс Френч, Джед и мистер Уилберфорс капризничать не собирались и дружно налегли на еду.

– К сожалению, я съел перед выходом из дома чашку заячьих какашек – это я так мюсли называю, ха-ха, – но это не помешает мне отведать все, что вы для нас наготовили, миссис Уэллс, – сказал мистер Уилберфорс, с наслаждением жуя горячую сосиску и поглядывая на тарелки, которые мама понесла нам на детский стол.

– Черт побери, боюсь, что школьный бюджет не выдержит, если вы собираетесь так их кормить все время, – заметил он.

– Ну, в каникулы, я думаю, нужно будет покормить их получше, – сказала мама, ставя перед каждым из нас большую тарелку.

Я тоже взяла одну тарелку, хотя мама всегда сердится из-за того, что я слишком привередлива к еде и не могу, например, проглотить яичницу-болтушку, или жир от бекона, или томатную шкурку. Сакура оказалась такой же привередой, как я. Она долго смотрела в свою тарелку, не притрагиваясь к еде. Потом Джоди не выдержала, взяла у нее тарелку и порезала еду мелкими ломтиками на тот случай, если девочка не может справиться с большими кусками.

– Ешь давай, – скомандовала Джоди. – Все до конца. Ам-ам, ясно?

Сакура взяла двумя пальцами ломтик жареного хлеба, обмакнула в яичный желток и принялась аккуратно жевать. Дэн был не настолько деликатен. В одной руке он зажал вилку, а другой постоянно себе помогал – накладывал на вилку еду, следил – правда, не всегда успешно – за тем, чтобы по дороге ко рту эта еда не свалилась.

Зеф ел очень изящно, ножом и вилкой, однако одновременно играл в странную игру – сначала съедал целиком что-нибудь одно и только потом переходил к другому. Я представила себе желудок Зефа с уложенными в него слоями еды – темно-коричневый (шампиньоны), светло-коричневый (жареный хлеб), красный (помидоры), розовый (бекон) и желтый (яичница). Что-то вроде трубочки со слоями разноцветного песка, которые продают туристам на острове Уайт.

Харли очистил свою тарелку в два счета. Мама одобрительно посмотрела на него и сказала:

– Отлично, парень, ты подаешь хороший пример остальным.

Тут мама присмотрелась к Харли внимательнее, оценила его рост и удивленно подняла брови. Я посмотрела на нее и нахмурилась: мне не хотелось, чтобы она что-нибудь сказала о его росте. Мама в ответ тоже нахмурилась и переключилась на мою все еще полную тарелку.

– Давай, Перл, ты уже не маленькая. Ешь, дорогая. Не подводи меня.

Я разрезала свой бекон на мелкие, размером с ноготь моего большого пальца, кусочки и подцепила один вилкой. Кусочек выглядел отвратительно жирным. Я заметила, что за мной наблюдает папа. Когда мама повернулась ко мне спиной, я изобразила, что моя вилка превратилась в самолет. Он пролетел по воздуху и приземлился прямо в рот Дэна. Дэн радостно проглотил бекон и открыл рот для следующего кусочка. Таким способом я успела избавиться почти от половины своего бекона, но тут к нашему столу, цокая сандалиями, подошла мисс Понсонби. Бессменка.

– Не корми его больше, дорогая, а то ему будет плохо, – сказала она, энергично вытирая лицо Дэна влажной салфеткой. Бессменка старалась так, словно протирала окно к празднику. Дэн пищал, хныкал, но в целом не сопротивлялся. Мне стало жаль Сакуру – она была следующей на очереди. До того как за нее взялась мисс Понсонби, лицо Сакуры было безупречно чистым, а после салфетки к нему прилипло несколько жирных крошек, перекочевавших от Дэна.

Зеф, когда до него дошла очередь, отклонил голову в сторону и сказал:

– Я не маленький, я абсолютно чистый, – он сложил руки на груди и выпятил нижнюю губу.

– Хорошо, Софония, – Бессменка назвала Зефа его полным именем, признавая свое поражение.

Когда мисс Понсонби подошла ко мне, я тоже сложила руки на груди – я же не ребенок! Она ласково улыбнулась мне:

– Не хочешь на время каникул записаться в какой-нибудь кружок? Мы делаем самые разные поделки. Вчера, например, клеили кукол – помните, дети?

– А моя кукла умерла, – грустно сказал Дэн.

– Нет, милый, у нее просто отвалилась голова, – сказала мисс Понсонби. – Сегодня мы ее приклеим на место.

– Нет, пусть останется без головы. Будет безголовым призраком, – предложил Зеф. – А я сделаю скелет, и они будут драться друг с другом.

– Никаких драк, Зеф, даже понарошку, ты же знаешь правила, – сказала мисс Понсонби и умоляюще взглянула на меня. – Мальчики иногда бывают такими шумными. Будет прекрасно, если у Сакуры появится подруга. Вы могли бы шить вместе, или вязать, или, например, лепить что-нибудь из глины. Ну, что скажешь, Джоди?

Я заерзала на скамье, придумывая, как бы повежливее отказаться от предложения этой Ути-Пути. Ну не хотелось мне заниматься ерундой вместе с этими странными детишками!

– Она Перл. Джоди – это я, – сказала Джоди. – Очень приятно, что вы пригласили Перл в свои кружки, мисс Понсонби, но боюсь, что из этого ничего не получится. Мы должны помогать родителям распаковываться, обживаться, нам нужно отремонтировать нашу квартиру и привести ее в божеский вид. Кроме того, Перл уже получила от миссис Уилберфорс очень важное поручение, связанное с работой в библиотеке, поэтому будет очень занята в ближайшие недели. Но все равно спасибо вам большое, мисс Понсонби, за то, что пригласили ее.

Я улыбнулась Джоди, моей сестре, моей спасительнице. Мисс Понсонби увела с собой Зефа, Сакуру и Дэна, и мы остались наедине с Джоди. И еще с Харли.

– Порядок, – ухмыльнулась Джоди. – Ну а что мы с вами сегодня предпримем?

– Я слышал, вы должны помочь своим родителям, – сказал Харли. – Распаковаться, обживаться и все такое прочее.