Ведомые Туммлером, друзья направились через ущелье на запад.

— Это продолжение тропки, — объяснил Туммлер, — которое ведет, куда нам надоть.

— Нам надо было продолжать двигаться на север, — возразила Эвин. — На эту тропу у нас нет времени.

— А когда вернемся на корабль, куда тогда? — не согласился Берт. — У нас нет проводника, а случившееся на Совете может лишь усилить мощь Зимнего Короля. Он все еще ищет «Географику» — и нас. Возможно, здесь мы отыщем кого-нибудь, кто сможет перевести «Воображаемую Географику», и, может быть, отчасти восстановит порядок, пока все не пропало.

Остальные согласно закивали, кроме Джона, который стыдливо повесил голову. Он никогда еще не чувствовал себя столь бесполезным и сказал бы об этом, если бы не страх того, что все с этим согласятся.

Пока они шли, Берт объяснил, что когда был сотворен Серебряный Престол, стали заключаться союзы.

— Артуру все присягали охотно, но его детям пришлось не так легко, — говорил Берт. — Гномы первыми заключили пакт с королем, за ними гоблины. Потом настал черед эльфов, это был брачный союз. А уж затем, гораздо позже, дошло дело и до троллей. В то время Артигел считал, что полезно иметь хорошо укрепленный город — средоточие силы. Каньон был идеальным местом.

Согласие Четырех Королевств — троллей, эльфов, гоблинов и гномов — на то, чтобы ими правили люди, было основано на преемственности правления. Из-за Парламента они позволили Серебряному Престолу пустовать так долго. И то лишь потому, что Наместник правил по их заветам.

— Наместник Паралона, — произнес Джон. — Он мне кого-то напомнил.

— После всех, кого мы видели, — сказал Джек, — любой человек показался бы знакомым.

— Но не так, — возразил Джон. — Я уверен, что видел его прежде. Жаль, не довелось присмотреться…

— Брось, — ответил Берт. — Он сбежал раньше всех. Готов биться об заклад, что он как-то причастен к обману с фальшивым Парламентом.

На это Туммлер только нервно прищелкнул зубами, но не свел глаз с тропинки.

— Здесь. — Наконец сказал он. — Вот он.

Он указал вверх на крутую скалу, обращенную к каньону, в которой было вырублено огромное здание в той же манере, что и Паралон. Оно было грубее, резче, но несло на себе отпечаток того же мастерства. Огромные деревянные двойные двери в южной стене каньона обрамляли камень и металл. Над ними, охраняя створки, располагался каменный барельеф с драконом, в окружении загадочных золотых букв.

— Эльфийский, — заявил Туммлер, и Берт кивнул.

— Как мы войдем? — спросил Джек, осматривая двери. — Здесь, похоже, ни ручки, ни замочной скважины.

— Возможно, в надписи зашифрована подсказка, — предположил Чарльз. — Вспомните, где мы, и как это все происходит в подобных случаях.

— Не думаю, что ты это прочитаешь, — сказал Джек Джону, который сердито глянул в ответ и покраснел.

— Джек, — одернул Чарльз. — Господин Туммлер привел нас сюда, уверен, он сможет помочь нам войти.

— Тьфу ты пропасть! — выругался барсук. — Опять забыл волшебное слово.

— Что там написано? — спросил Джон, не решаясь дотронуться до букв, глубоко вырезанных в граните, но уже сглаженных временем.

— Это по-эльфийски, — повторил Туммлер. — В общем, «Молви друг и войди»[60].

— А не может так оказаться, что волшебное слово, открывающее дверь, — это «друг»? — предположил Джек. — По-эльфийски?

— Глупая мысль, — отозвался Джон. — Тогда любой говорящий по-эльфийски сможет войти.

— Вообще-то, — заметил Туммлер, — не, это особое волшебное слово. Одно из самых старинных волшебных слов. Его таким сделал великий древний эльфийский король, звать его Эледин.

— Эледин? — переспросил Чарльз. — Похоже на «Аладдин», — добавил он, сделав руками какие-то пассы перед створками. — Если б все было так просто — стоит лишь сказать «Алаказам».

С низким стоном дерева и металла огромные дубовые двери подались и стали открываться.

— Ты знаешь священное волшебное слово! — В расширенных от удивления глазах Туммлера читалось искреннее уважение. — Ты прям настоящий студень, мастер Чарльз.

— Отличное шоу, Чарльз, — похвалил Джек.

— Браво, — подхватил Берт.

— Как это получилось? — удивился Джон. — Должен был быть Али Баба и «Сезам, откройся!»

— О, бога ради, — закатил глаза Чарльз.

У входа валялись несколько скелетов, облаченных в самые разнообразные одежды. Некоторые останки были непропорциональными: кости либо слишком короткие, либо длинные и чересчур большие. Джек первым осознал, что это были не человеческие останки.

— Кто-нибудь по-прежнему считает, что это хорошая идея? — осведомился он. — Похоже, другие искатели приключений не преуспели, зайдя так далеко.

— А, не обращайте внимания на кости, — отмахнулся Туммлер. — Архивариус держит их, чтоб создать нужную атмосферу.

— Испугался, Джек? — поддела Эвин, озорно ухмыляясь.

Джек распрямил плечи и шагнул вперед:

— Нет.

Он повел остальных по коридору, потолок которого высотой не уступал дверям, а освещался коридор сверхъестественным мерцанием рун, выбитых на стенах футах в десяти над головой у идущих.

— Опять эльфийский, — сказал Берт.

Коридор перешел в пещеру, стены которой напоминали медовые соты: в каждом отверстии лежали книги, артефакты, а иногда золото и драгоценности.

— Эй? — позвал Туммлер. — Есть кто?

— Добро пожаловать, — прокатился по пещере низкий призрачный голос. — Надеюсь, вы пришли на чашку чаю, ведь других визитеров я здесь больше не принимаю. Иначе, — продолжал голос, — мне придется убить вас всех.

Казалось, даже свет эльфийских рун потускнел, когда огромный красный дракон поднялся на лапы и двинулся к спутникам из темной глубины пещеры.

— Мое имя Самарант, — промолвил чудовищный красный зверь, — а те, кого вы видите, отклонили мое приглашение и предпочли ему сокровища. Итак, Сыны Адама, выбор за вами. Вы выпьете со мной чаю или хотите ограбить меня и умереть?

— Вы серьезно? — вытаращил глаза Джек. — Чаепитие или смерть? Конечно же, мы выберем чаепитие. Какой дурак предпочел бы смерть?

— Бьюсь об заклад, это студни из Кембриджа, а, мастер Чарльз? — подмигнул Туммлер.

— Несомненно, — отозвался Чарльз.

Каменный пол устилали персидские ковры различных размеров. Самый большой лежал прямо перед друзьями; Самарант жестом указал садиться.

— Это большая честь, — шепнул Берт Джону, когда все расселись полукругом у лап дракона. — С тех пор, как умер старый король, на Архипелаге больше не осталось драконов. Но выпить чаю с Самарантом…

— А что в нем особенного, ну, по сравнению с обычными драконами? — прошептал в ответ Джон, с беспокойством глядя на хозяина пещеры.

— Он самый первый, — ответил Берт. — Самый старый. Первый из драконов Архипелага. Если по правде, то он, возможно, самое древнее существо из всех живущих.

— Может, ты и прав, — с улыбкой сказал Самарант. — Я и в самом деле могу оказаться самым старым. Но время, как вам известно, Сыны Адама, относительно.

Берт покраснел, молитвенно сложил руки и поклонился.

— Я не хотел быть невежливым, Самарант. Для меня, в самом деле, большая честь повстречаться с вами. И, э-э, воспользоваться вашим гостеприимством.

Дракон учтиво склонил голову перед Бертом, затем перед каждым из его спутников, помедлил, дойдя до Жучка, которому он кланялся на секунду дольше и чуть ниже, чем остальным. Жучок, в свою очередь, заметно покраснел.

Самарант распрямился и указал на барсука, который стоял в стороне и улыбался.

— А ты, Дитя Земли, ты присоединишься к нам?

— А то как же, — отозвался Туммлер. — А тех моих любимых печеньков не осталось, а?