— Больше я не совершу такой ошибки.

Джек отвернулся к окну и смотрел, как Берт продолжает руководить погрузкой припасов на «Белый Дракон». Эвин молча стояла рядом.

Некоторое время спустя она протянула руку, чтобы коснуться его, сказать что-нибудь, что заставит его передумать, утешить его тем, что это испытание, хоть и горькое, пусть и тяжелый урок, но все же — часть взросления. Но никакие слова не казались правильным отражением того, что было у нее на душе, и они так и остались невысказанными.

Эвин постояла так еще секунду, опустила протянутую руку и вышла.

На «Голубом Драконе», превращенном во временный госпиталь, Харис, сдаваясь, покачал головой:

— Не думаю, что могу чем-то помочь.

Кентавр имел в виду бледные тела тех, кто пал в схватке с Порожденьями Тьмы, включая и Фалладэй Финна. Кентавров ценники как искусных лекарей, но то, что сталось с друзьями Хариса, было выше его умений.

— Даже не знаю, — молвил он с необычной для него сдержанностью. — Они живы, но в них не осталось ни воли, ни внутреннего огня. Их дух ушел, и я не имею ни малейшего понятия, как вернуть его.

— Совершенно очевидно, — произнес Чарльз, — что их души внутри Ящика Пандоры, разве нет? Если Порожденья Тьмы создаются, когда кого-то заставляют заглянуть в котел, и они способны отделять и… и… поглощать тени других существ, куда еще они могли деваться?

— Так и есть, — кивнула Эвин. — Они все исчезли в тот миг, как вы с Туммлером закрыли ящик.

— Я считаю, лучше всего нам будет отвезти котел назад на Авалон и отдать Моргане, — сказал Берт. — Они владели им дольше, чем кто-либо другой.

— Или Ордо Маасу, — предложил Чарльз. — Он тоже в курсе дела, хотя, принимая во внимание ситуацию с его женой и ее изгнанием с Архипелага, вряд ли он будет рад снова увидеть котел.

— Должен быть какой-то способ, — сказал Джон. — Не могу поверить, чтобы процесс был необратимым. Проблема лишь в том, что единственный способ освободить что-либо из ящика — это открыть его, — продолжал он, — и тут вся трудность, опять же, в том, что открыть его нельзя, не заглянув внутрь и не попав в ловушку.

— Совершенно ясно, что тут есть какой-то фокус, — заметил Чарльз, — иначе бы и Мордред тоже не смог бы его использовать.

— Я знаю, как Зимний Король сделал это, — раздался голос от двери.

Это был Джек.

— Я знаю, как Зимний Король сделал это, — повторил Джек. — И я тоже смогу.

— Я могу освободить Порожденья Тьмы.

Джек вошел в каюту и встал лицом к друзьям, сложив руки на груди; жест этот, подумалось Джону, очень сильно напоминал прежнего Джека: дерзкий, самонадеянный и уверенный.

— Послушай, Джек, — заговорил Берт, — знаю, ты хочешь помочь, но…

Джек и бровью не повел.

— Я много думал об этом, — сказал он, расхаживая по каюте, — и есть только одна причина, по которой Зимний Король мог использовать Ящик и не угодить в его ловушку, — у него не было тени.

Джон и Чарльз удивленно переглянулись. Об этом они не подумали.

— Так вот, — продолжал Джек, — совершенно ясно, что только кто-нибудь с похожими кондициями сможет снова открыть и использовать Ящик Пандоры, чтобы освободить заключенные в нем тени.

— Нет, не вижу логики, — возразил Берт. — Никто из нас не компетентен в этом вопросе, мы не знаем, как он крал тени, и не можем рисковать использовать Ящик снова.

— Я смогу, — в третий раз повторил Джек. — Помните, как на «Индиговом Драконе» Зимний Король предлагал мне присоединиться к нему, а я отказался?

— Да, — ответил Джон. — Он прошептал тебе что-то — ты еще утверждал, что ничего даже не понял.

— До теперешнего момента не понимал, — сказал Джек. — Тогда я не понял смысла, но после нашего недавнего разговора с Эвин, я вспомнил кое-что похожее, что сказал Картограф. И тогда до меня дошло, что могу сделать.

— Что же сказал тебе Мордред, Джек?

— Он сказал: «Тени не могут существовать без света. Но без теней свет не имеет значения».

— Очень мудрое изречение, даже учитывая автора, — промолвил Харис. — Но почему ты считаешь, что способен заглянуть в сосуд и не лишиться тени?

— Потому, — ответил Джек, — что среди вас я единственный, кто знает, что это такое — лишиться тени, а потом сделать выбор и снова обрести ее.

— Остается одна трудность, — вмешался Эледир. — Ящик — это запретная магия. Самарант ясно дал это понять. Арчибальд не должен был использовать котел, и все мы знаем, чем закончился опыт Мордреда. Если ты попытаешься, не навлечет ли это снова гнев драконов?

— Не хотелось бы еще больше все портить, — вставил Чарльз, — но нам надо подумать еще кое о чем. Когда мы с Туммлером закрыли Ящик, Породженья Тьмы сгинули. Что если мы откроем его, и они появятся снова? Может, мы внезапно окажемся по горло в Порожденьях Тьмы.

— Нет, я так не думаю, — откликнулся Артус. — Арчибальд и Мордред использовали котел, чтобы подчинить чужую волю, чтобы контролировать. Джек использует Ящик не для того, чтобы покорять, а чтобы вернуть к жизни. И думаю, даже драконы не поспорили бы с этим. И, по-моему, появление Порождений Тьмы зависит от цели. Иногда Мордреду нужен был десяток, иногда — тысяча. Он вызывал столько, сколько было нужно. Но это всегда было продиктовано волей, не просто случайностью. Здесь те же правила.

— Верховный Король сказал, — подвел итог Харис. — Я не стану спорить, если Джек попытается.

— Поддерживаю, — отозвался Эледир.

— Хорошо, — сказал Артус Джеку. — Делай, что задумал.

Все, кроме Джека, отошли к дальней стене каюты, чтобы случайно не заглянуть в котел. Джек сидел на стуле между котлом и кроватью, на которую уложили Фалладэй Финна, отвернувшись от остальных. Он оглянулся на друзей и слегка улыбнулся. Затем, без лишних церемоний, юноша протянул руки, снял щит с края Ящика Пандоры и заглянул прямо внутрь.

Несколько мгновений он сидел без движения, и вдруг его плечи задрожали.

Друзья встревожено переглянулись, не зная, плохо ли ему, нужно ли рискнуть и прийти на помощь. Они не видели его лица, поэтому не знали, положительно или отрицательно на него влияет все происходящее. И тут Джек повернулся и взглянул на них, и они поняли, что он плачет.

— Это так прекрасно, — прошептал он. — Столько света.

Что бы Джек ни увидел внутри, это открылось только его глазам, так как со стороны ничего особенного не происходило.

Джек снова отвернулся, опустил руку в котел, и ее быстро поглотила видимая чернота. Не медля, юноша протянул другую руку и опустил на грудь Фалладэй Финна.

На глазах у всех завиток тьмы выполз из котла и обвился вокруг руки Джека, переполз на грудь и спустился вниз по другой руке, в конце концов, опутав безвольное тело Фалладэй Финна, пока не появилась плотная, настоящая тень с той стороны, куда на гнома не падал свет.

Джек вытащил руку из котла и коснулся ладонью лба Фалладэй Финна, склонив голову — в молитве или концентрируясь — друзья не могли сказать наверняка.

Прошла минута, другая. Веки Финна задрожали, и он открыл глаза.

Гном оглядел столпившихся вокруг кровати:

— Чтоб меня приподняло и развернуло, — рыкнул он. — Все уже закончилось? Я что, пропустил всю битву? Кто-нибудь скажет, что происходит?

К гномьему королю вернулась тень, а вместе с ней его дух, его жизнь.

И Джек при этом сохранил свою тень и жизнь.

— Ладно, — пробормотал Джек, засучивая рукава; в его глазах снова промелькнула прежняя искра, — кто следующий?

Весь остаток дня и большую часть ночи Джек посвятил тому, чтобы вернуть тени тем воинам, которые лишились их во время битвы. Для королей и капитанов драконьих кораблей явилось большим облегчением увидеть, как их солдаты — бездушные, полуживые создания — вновь стали собой. Гораздо большее облегчение испытали друзья, увидев, что от похвалы за выполнение задания, на которое был способен лишь он один, Джек и сам воспрял духом.