— Если он теперь попрет, хана нам! — шепчет паренек, вглядываясь в исполосованную прямыми струями тьму.

Я слышу дрожь в его голосе, близко вижу белое лицо. Вихры обвисли от дождя, от недавней бойкости ни следа. Парнишка зеленый, только что прибыл на фронт. Как же чувствуют себя девушки?

— Пойду проверю посты. Скоро вернусь. Ты остаешься здесь! — приказываю я.

— Идем вместе, старшая, — просит он. — Одному страшно.

— Страшно? А ты на ель полезай, к белкам.

По мокрой дороге иду к первому посту. Девчата негромко окликают меня. В голосах радость: старшая помнит о них.

— Ничего подозрительного не замечено, товарищ гвардии старший сержант! — по всей форме рапортует Руфа Оськина, приставив винтовку к ноге. Гимнастерка ее кажется черной от дождя.

Снайпер Любовь Макарова. Работа фронтового художника И. Кричевского.

Снайперская книжка гвардии старшего сержанта Л. М. Макаровой. 84 гитлеровца, почти целую роту, уничтожила отважная девушка; подписи наблюдателей и командира подтверждают попадание.

Первая напарница Л. М. Макаровой Зоя Бычкова.

Комиссар батальона, в котором сражались девушки-снайперы, гвардии майор П. А. Булавин.

Снайпер Клава Маринкина.

Рая Скрынникова и Ольга Быкова после удачной «охоты».

Группа снайперов-комсомолок (слева направо): Соня Кутломаметова, Тоня Дьякова, Ольга Марьенкина, Таня Кузина, Тоня Комарова, Лида Онянова, Клава Иванова, Маша Аксенова, Рая Скрынникова и Ольга Быкова.

«Отлично стреляет, обойдется без нянек!» — сказал снайпер-наставник Николай Санин, понаблюдав в течение дня за действиями Нины Обуховской, впервые вышедшей на огневую позицию.

Гроза фашистов, первый учитель девушек-снайперов М. Г. Ганночка, имевший на своем боевом счету 138 уничтоженных гитлеровских солдат и офицеров.

Село Пружинцы на Калининщине. Здесь стояла редакция армейской газеты «Фронтовик», в которой служил художник Илья Кричевский, сделавший этот рисунок.

На огневой позиции. Впереди — снайпер Таня Кузина, на втором плане — Тоня Комарова.

«Стреляли на „пять“!» — говорит жест Саши Шляховой, комсорга девичьей снайперской роты. В этот день вместе с напарницей Клавдией Прядко они уничтожили пять фашистов. На прикладе именной винтовки Шляховой выгравирована надпись: это подарок ЦК ВЛКСМ за отличную стрельбу.

С маленькой любительской фотографии увеличена эта дружная группа. В нижнем ряду (слева направо): Зоя Бычкова, лейтенант, комсорг роты (фамилию его не удалось установить) и Клава Маринкина; стоят: Клавдия Прядко, Нина Обуховская, Саша Шляхова, Люба Макарова.

Калининский фронт, лето 943 года. Снайперы (слева направо): Тоня Комарова, Лида Онянова, Клава Иванова.

Снайпер Шура Виноградова

По дорогам войны. Латвия, октябрь 1944 года. Из блокнота художник И. Кричевского.

Огонь по врагу! Слева — Полина Крестьянникова, на переднем плане — Аня Носова.

Писатель Владимир Петрович Ставский на Калининском фронте. Осень 1943 года.

Обелиск у деревни Турки-Перевоз.

Снайпер Нина Лобковская. Рисунок фронтового художника И. Кричевского.

В снайперской засаде: Тоня Дьякова (впереди) и Ольга Марьенкина.

Кавалеры орденов Славы снайперы Нина Лобковская, Люба Макарова, Шура Виноградова, Юля Белоусова и Аня Носова.

Снайпер Руфа Оськина обижалась, когда подчеркивали ее малый рост. Ведь это не помешало ей истребить немало фашистов.

Веселые лица, копны волос не умещаются под беретами, девчата как девчата! А ведь за спинами ветеранов — путь от Невеля до Берлина, могилы боевых друзей и подруг, целый лес белых крестов: свыше трех тысяч гитлеровцев «списала со счета» одна только женская снайперская рота.

Проверив посты, возвращаюсь к большой ели на перекрестке. Негромко окликаю автоматчика. Молчание. Повторяю оклик громче. Где же он? И тут слышу, как с треском ломается сук, шуршат потревоженные ветки, наконец, раздается глухой удар о землю.

— О, черт! Тута я, старшая, ногу вот зашиб… А я думал, не вернешься. Думал, ищи свищи теперь ветра в поле.

— Дурачок! Как же я могла не вернуться?

За лесом встает зарево, тревожные отсветы озаряют края низких облаков, нарастает шум боя. Решаю забраться на верхушку ели.

Пока лезла, исцарапала лицо и руки, облепила пальцы смолой. Но забралась не зря: сверху открывался широкий обзор. За лесом виднелось поле, дальше, по краю горевшей деревни, тянулись окопы противника. К ним бежали — отсюда казалось — медленно ползли — наши бойцы. Передние достигли вражеских траншей, автоматную трескотню перекрыли взрывы гранат. Черные силуэты заметались среди пламени: не то наши уже в деревне, не то немцы удирают.

— Свисти, парень! — громко скомандовала я, а сама кричу на весь лес: — Эй, девчата, ко мне! Наши в деревне!

Отделение собралось на перекрестке дорог. Начинает светать, можно разглядеть возбужденные, несмотря на бессонную ночь и усталость, лица. Мой автоматчик, обретя в кругу девушек прежний задор, говорит насмешливо:

— Зря ночку прокуковали на суку, лучше бы выспались.

Ох, многого ты еще не знаешь, парень! Не видел ты, как немец под Демешкином обходил батальон с фланга, как стрелял по нашим с тыла в «Долине смерти». Нынче враг не решается взять нас в кольцо, сам больше всего боится окружения. А может, и силенок не стало хватать на два дела сразу…