На этом наш диалог закончился, я отдохнул и вновь принялся за работу. С трудом справился с непосильной для меня работой, шлёпнул ладошкой, кобылу по крупу, и она побежала легкой рысцой, от удовольствия задрав высоко хвост. Я несу ребятам молоко, иду осторожно, чтобы не расплескать, постоянно смотрю под ноги. И вдруг, что я вижу, утку, которая лежит и не шевелится. Я подумал, что же это она меня не испугалась. И вообще думаю, откуда она здесь взялась, может её я подстрелил и не заметил, потом подумал, да нет, я никого не подстрелил, да этой палочкой разве кого убьёшь. Осторожно ставлю молоко на землю, беру находку, рассмотрел её и понял, что она тут лежит минимум недели две, но всё-таки взял её и потащил к ребятам.
Подхожу к ним и говорю: «Вот смотрите, я утку подстрелил». Они обрадовались, соскочили и ко мне. Павел Кошевой берёт утку, рассматривает её и говорит: «Та не Сеня, она дохлая». Сказал и небрежно бросил её в кусты. А вот молоку мальчишки обрадовались, они с удовольствием выпили молоко, через некоторое время почувствовали прилив сил, и мы отправились домой.
Домой я пришёл, когда уже стало темно, устал до невозможности, на такие расстояния я ещё не ходил. Мама увидела меня и спросила: «Сеня, ты вичерять будешь?» — «Ни, мама, я спать хочу», — сказал я и, не помыв пыльные ноги, упал на постель, и сразу уснул.
Мне так и хочется этот рассказ закончить словами: «СЛАВНАЯ БЫЛА ОХОТА». Откуда эти слова, я думаю, вы знаете. А вот ещё об более серьёзной охоте.
Весной, когда птицы свивали гнёзда и снесли яйца, вот тогда у нас, хуторских мальчишек начинается охота за птичьими яйцами. Во время войны, да и сразу после войны, птиц было много, даже очень много. В это время их никто не убивал, химикатами не травил, живи птичье поголовье в своё удовольствие, да размножайся. А на юге лето тёплое и длинное, поэтому птицы делали по два, а то и три выводка, так что птичья армия была супер многочисленной. И вот, когда эта бесчисленная армия начнёт нестись, вот тогда вся хуторская ребятня идет на яичную охоту. Собирается толпа человек пятнадцать-двадцать, и в поход. По хутору идёт разношерстная ватага мальчишек, в основном босиком, старая степная колючая трава нас не путает, есть цель, и мы идём. Где гнездятся птицы, мы знаем, воробьи, в основном, в старых скирдах соломы и в крышах кошары, они тоже из соломы сделаны. Так как старых соломенных скирд, вблизи не осталось, то мы сразу направляемся к кошаре. Первая кошара недалеко, километра полтора от хутора, вторая дальше, километра три. Расстояние нас не пугало, главное набрать больше яиц, самим наесться и домой принести. Подходим к кошаре, я смотрю на крышу, а она усеяна дырками, их так много что глаза разбегаются, вот это и есть воробьиные гнёзда. Крыши не высокие, мы мальчишки идём понизу и обшариваем всё углубления. Если наберём недостаточно яиц, то тогда забираемся выше. Первую партию яиц съедаем тут же. Разбиваем, содержимое выливаем в рот, а дальше как положено. Но бывают и накладки. Яйца маленькие, скорлупа тонкая, поэтому делаешь в яйце только дырочку. А как её сделать, если рядом нет твёрдых предметов, бьёшь яйцо об яйцо, иногда получается, а иногда нет. Если не получается то в руках остаются по разбитому яйцу, они текут, по этому их быстренько вместе со скорлупой отправляешь в рот. Что поделаешь, издержки производства. Наедаемся до отвала, ведь всю зиму были впроголодь, хоть теперь поесть. После того как все насытились, начинаем собирать яйца для дома. Снимаем рубашки, расстилаем их на траве, затем берём из гнёзд яйца и складываем в приготовленную «тару». Как можем аккуратно, приносим содержимое рубашки домой, и начинается пир на весь мир. На второй день идём ко второй кошаре, и проделываем ту же операцию, только после этого на недельку успокаиваемся, ждём, когда начнут нести яйца степные птицы. Но на степных птиц я не ходил, по той причине, что среди них у меня было много знакомых и даже друзей, с которыми я играл в догонялки. С ними я познакомился тогда, когда у отца был сенокос, ещё в прошлом году. Я отцу приносил обед, пока он обедал, я играл с птицами в догонялки. Забавная была игра. А было это так.
Я ходил по степи и искал птичьи гнёзда, вот когда я находил гнездо птицы, вот тогда и начинались догонялки. Птица выскакивает из гнезда и изображает из себя раненую, уводит меня подальше от своего гнезда. А я знаю, что она притворяется, но все равно бегу за ней, показываю ей, что она меня обманула. А гнездо её, зачем оно мне, там, наверное, сидят маленькие птенчики, пусть растут, на радость своей маме и нам. Многие степные птицы меня знают, и если я начну собирать их яйца, то, что они обо мне подумают. Скажут мне, ты же с нами играешь и нас же обижаешь, так кто ты нам друг или враг. Конечно, я их друг и поэтому никогда обижать их не буду. И ещё не буду так делать, как мой старший брат Андрей. Они с кем-то поехали на охоту на бричке водовозке. К вечеру возвращается домой, прямо на бричке заезжает во двор и радостно нам сообщает такую весть: «Смотрите, что я вам привёз». Сам залезает на бричку, руку заталкивает в горловину бочки и там шариться. Но то, что он там ищет, ни как найти не может. И вот сам рукой шариться в бочке, а нам говорит: «Я поймал три диких утёнка и опустил их в бочку с водой, думаю, пусть они будут в естественной среде. Но куда же они подевались?» Мы, детвора, стоим толпой окружили водовозку, а вместе с ней и Андрея, и ждём чуда. А Андрей всё ищет чудо и никак не может найти. Я стою и мечтаю, как из этих утят вырастут большие утки, ещё подумал, что им надо будет подрезать перья на крыльях, чтобы они ни улетели. Ведь они дикие, а дикие утки летают очень хорошо. Стою, мечтаю, а сам не спускаю глаз с Андрея, и думаю, когда же он поймает в бочке утят.
И вот оно свершилось, Андрей, вытаскивает руку из бочки, в руке держит жёлтенький комочек, а этот комочек повесил головку. Я сразу понял, что утёнок мёртвый. Затем брат выудил из бочки ещё два утёнка и те были не живые. Андрей держит их в руке и никак не поймёт, почему же они в воде и погибли. Оказалось, что воды было половина бочки. Когда бричка стояла, то они там плавали, и всё было нормально, но, когда водовозка поехала, её начало на колдобинах качать в разные стороны, вода в бочке стала болтаться вот утят о бока бочки и убило.
Просто брат со своими спутниками не сообразил, что так может получиться. Как вы понимаете, крылья подрезать было не кому. Ну а что касается степных птиц, то там им было настоящее раздолье. Всё-таки хорошо, когда в степи много птиц, их голоса слышны везде, и поиграть с ними можно, вот это мне нравится. Однажды я так увлёкся погоней за птицами, что не заметил, что солнце уже садится. Тато мне кричит: «Сеня, шёл бы ты домой, то скоро будет темно». А у меня как раз игра в самом разгаре, одна птица от меня улетает, другая тут же выскакивает из своего гнезда и тоже изображает из себя подранка, я за ней гонюсь и так без устали.
Вижу солнце уже на закате, а я ни как остановиться не мог, пока ко мне не подошёл отец вручил мне узелок с пустой посудой и отправил домой. В напутствие сказал: «Сеня беги бегом домой, а то скоро будет темно, и ты в хутор не успеешь забежать». И я побежал, а бежать далеко, до хутора было километра три, а мне одиннадцать лет. Но это ничего, главное, что я темноты боялся, ведь когда наступает ночь, тогда всякая нечистая сила, вроде чертей, ведьм, ну и прочей твари, из своих дневных убежищ вылезает на охоту. Вот поэтому я бегу, перебирая своими босыми ногами, а сам, оглядываюсь на солнце, а оно стремительно закатывается в степь, и я чувствую, что засветло не успею забежать в хутор. Вот солнце упало в степь, и сразу наступила темнота, а я ещё и половину пути не пробежал, но бегу, не останавливаясь. А останавливаться никак нельзя, потому что черти и стерегут такой момент, как только ты остановишься, они тебя сразу схватят и уволокут в свой чертячий омут. Нет, нет, вы не сомневайтесь, это правда и так говорят все старые люди, а они век прожили и всякого повидали. Ну, всё, слава Богу, я уже в хуторе, теперь уже не так страшно, всё-таки тут люди ходят и собаки лают, а черти собак боятся. Дома, уже в постели я лежал и вспоминал, как я сегодня хорошо поиграл с птичками, они очень хорошие, и поэтому я их люблю. А вот Воробьёв я не любил, они все этакие воришки — так и норовят, чтобы что-нибудь стащить. Нет, степные птицы лучше, они честнее, корм себе ищут в степи или поле, а не воруют, как воробьи, со стола. А вот ещё один рассказ из серии охоты.
