Вернувшись из, так называемой «целины», я рассказал родителям, что к чему, на что мама сказала: «Ладно, сынок, до армии осталось каких-то два месяца, будешь помогать мне по двору, а там как будет, так и будет». Отец сидел рядом и в нашем с мамой разговоре как бы не участвовал, просто сидел и молчал. В этот вечер как бы всё по мне решили, но это мамино решение было не твёрдым, ведь тато ничего не сказал, значить мне надо работу искать и дальше. В эту же ночь думал снова уехать в Ипатово к Татьяне, всё-таки там мне было хорошо. С такими мыслями я и уснул. Но на следующий день всё поменялось. К нам на машине приехал директор ЛЕСХОЗА, Николай Иванович, я его не знал, и даже видел впервые. Но мои родители, видать, его знали хорошо, так как с ним разговаривали, как старые знакомые. Мама приготовила на стол, и мы сели обедать, за столом родители с Николаем Ивановичем вели неспешный разговор. Я сидел и молча слушал. Когда обед закончился, мама всё убрала со стола, мы продолжали сидеть и разговаривать ни о чём.

Затем тато перевёл разговор на более конкретную тему, а именно, спросил у Николая Ивановича: «Слухай, Мыкола (отец так его называл на украинский манер), вот мой сын, Сеня, мается без работы, ты бы не мог ему у себя что-нибудь подыскать. Он парень смышлёный, работящий, механизатор, так что, если возьмёшь, то он тебя не подведёт». Николай Иванович расспросил меня, что я умею делать, есть ли трудовая книжка, ну и прочее, что касается работы. Моими ответами он остался удовлетворён и затем сказал: «Скоро сенокос, и для этой цели к нам пришлют сенокосилки на базе автомашины полуторки, если справишься, то будешь работать на ней, а ели нет, то подыщем тебе другую работу». В лесхозе я работал и раньше, после шестого класса, тогда мне было пятнадцать лет, и я занимал должность — кто, меня куда пошлёт.

Тогда, стан лесхоза представлял собой жалкое зрелище. Вырыта землянка для работников, траншея для хранения горючего, и разбросанная разная техника вокруг землянки. Командовал там тогда, наш хуторянин, Кошевой Яков Ефимович, вы его уже знаете, я о нём писал выше. Стан тогда был не очень комфортный, но, учитывая то, что там раньше была чистая степь, то это уже считалось жилищем. Никто не смотрел на условия проживания, люди из хуторов, шли туда работать, так как там платили зарплату и притом ежемесячно. А это, по сравнению с колхозом, просто рай земной.

Тогда со мной там работал и Виктор Беляев, которого вы уже знаете. За время той моей работы было много интересных случаев, но я хочу вам рассказать об одном случае, который мне больше всего запомнился. Как-то вечером кто-то организовал поход на калмыцкую бахчу за арбузами и дынями. Дождались ночи и толпой, человек двадцать, пошли на «охоту». В связи с тем, что я в темноте плохо вижу, то я держался ближе к Виктору и так мы ходили вместе, а потом как-то мы потерялись. Когда бахчевые плоды, мягко говоря, воруешь, то кричать «АУ» как-то неудобно, вот мы с Витей и потерялись. Я тогда с трудом выбрался из бахчи, нащупал ногами дорогу, а куда она ведёт, я не знал, и поэтому пошёл, как мне тогда казалось по направлению нашего стана, прямо по целине, заросшей полынью. В ту ночь к стану я не пришёл, а пришёл, к какому-то базу и решил там переночевать. Я, подумал, все равно ночью я стан не найду, луна зашла за тучи и стало темно, а в темноте я вижу очень плохо, вы это уже знаете, так что лучше вот здесь дождаться утра, а утром будет светло и тогда я определюсь, что делать. Забрался на стенку база, устроил там себе ночлег, дыню и арбуз положил рядом, сел, поджав под себя ноги, и уснул.

Проснулся от того, что солнце ярко светило мне в глаза, я поднялся на ноги и увидел свой стан, который находился примерно в пятистах метрах от меня. Взял свою ношу и пошёл к своему месту работы. На стане уже никого не было, все ушли на работу. Меня встретил Яков Ефимович, спросил, как я переночевал, по его разговору видно было, что он знал, что я заблудился. Я ему рассказал, как всё было, он на это ничего не ответил, только сказал: «Садись, поешь». Сам налил мне кандёра в миску, положил на стол три кусочка хлеба и я принялся за еду. Я поел и собрался идти тяпать сорняки, но Кошевой сказал: «Сегодня никуда не ходи, будешь здесь мне помогать».

Вот такое тогда было у меня приключение. И вот, по прошествии четырёх лет, я снова с хуторянами, кто в Л3C работает, иду туда на работу. Место стоянки техники лесхоза, как и прежде, называют СТАН. Когда ещё туда шёл, то думал увидеть ту же землянку, так же разбросанную технику но, когда мы туда пришли, я был приятно удивлен, там стоял настоящий посёлок, домики для проживания, отдельно здание столовой, техника стояла в рядок на бетонной площадке. Одним словом, порядок, да и только. Всё, как я там жил и работал, описывать не буду, там было много чего, и работа и любовные интрижки и ещё что-то, так что если обо всём писать, то можно отдельную книгу об Л3C написать. Но всё же, чтобы вы имели представление о моём проживании там и работе, я кое-что напишу. Первое время из хутора на работу и с работы в хутор я ездил на велосипеде, это не трудно, хотя, разумеется, асфальтной дороги туда не было. Но для велосипедиста пять километров это не расстояние. Пока косилки ещё не пришли я занимал должность, кто куда пошлёт, но потом меня взял к себе шофёр Николай, который работал в Л3C на машине ГАЗ-51, я был у него вроде помощника.

Николай знал, что я жду косилку, на которой буду потом работать и начал меня учить водить машину, так как принцип вождения косилки точно такой же, как и машины. Но косилки пока не пришли и поэтому я работал с Николаем. Машиной Николай пользовался как своей собственной, она постоянно была в его руках, мы с ним возили грузы те, что требовалось перевозить по Л3C, и те которые Николай брал на заказ от частных лиц. Я, за эти полмесяца, пока не было косилки, с Николаем объехал всю округу, в каких мы только поселках и не были, я раньше даже не знал об их существовании, а они есть и живут. Возили всякие грузы, сено, солому, кизяки, коров, овец и даже легковую машину, правда мы её чуть не потеряли, но вовремя остановились, закрепили её и довезли до места. Разумеется, шофёр это делал не бесплатно, и от барских шофёрских щедрот и мне кое-что перепадало. В то время деньги у меня были, хоть и небольшие, но были постоянно. У нас с Николаем было несколько интересных случаев при перевозке грузов, но я опишу один, как мы работали у одного хозяина-куркуля, так его называл Николай. Этот самый куркуль попросил Николая привезти чуть больше полтора десятка овец (он так и сказал) из третей фермы 22-го совхоза в Джалгу, где он жил. Николай мне сказал: «Дело это, конечно, грязное овечки могут нас и обгадить, да так что трудно будет отмыться. Но деньги платит хорошие, ты получишь 50 рублей я чуть больше 100 рублей. Как согласен? А что тут думать, для меня сейчас и рубль деньги, а тут целых 50 рублей. Одним словом, мы поехали. Добрались нормально, за овец было уже оплачено и мы начали грузить. Грузили только баранов они крупнее овечек, и притом выбирали самых крупных.

Чабан участия в погрузке не принимал, поэтому мы грузили с Николаем вдвоём, корячились в прямом смысле этого слова. Кое-как погрузили 16 голов, при этом, овцы обмарали нас так, что мы с Николаем кое-как отмылись у бочки с водой. Отмыться-то отмылись, но вонь так и не отмыли, ну что же, пришлось ходить с ней, тем более что нам баранов ещё разгружать надо.

Подошли к машине, ещё раз осмотрели её, на случай не стандартного поведения баранов, я сказал Николаю, что задний борт низковат, боковые борта нашиты нормально, а задний нашили низко. Ладно, говорит Николай, будем надеяться на хорошее поведение баранов, поехали. Сели в кабину Николай носом повёл и сказал: «Ну всё, Сеня, теперь в кабине неделю будет вонь стоять. Вот так нам с тобой денежки даются».

Сначала всё было нормально, я время от времени поглядывал в заднее окошко кабины на наших пассажиров, всё шло хорошо. Как только проехали Бурукшун, в кузове среди баранов началось волнение, по какой причине оно началось, мы с Николаем не знаем, но началось. Я продолжаю смотреть через окошко, бараны чем-то возбуждены, мечутся от одного борта к другому, мекают, машут рогами. Я говорю Николаю: «Слушай, давай остановимся и наведем в кузове порядок, а то, как бы чего не слупилось». Николай посмотрел на меня и говорит: «Сеня, да тут ехать осталось минут десять, если бараны что и задумали, то не успеют сделать, а ты все равно смотри за ними». Я снова уставился в окошко, думаю и правда, уже недалеко осталось. Только я так подумал, вижу один баран, как сиганёт, через задний борт, только задние ноги показал. Я кричу Николаю: «СТОЙ!» Он остановил машину и спрашивает меня: «Что случилось?» А я уже выскочил из кабины и побежал ловить беглеца, а ловить его и не надо было, он так грохнулся, что сломал себе обе передние ноги. Баран лежит посреди дороги и молчит, мы с Николаем стоим возле него и тоже молчим, потому что не знаем, что делать. Наконец Николай говорит: «Слушай Сеня, такого барана этому куркулю везти нельзя, он с нас за него сдерёт рублей 300, а может и больше. И тогда мы с тобой не то что заработаем, а совсем наоборот, я думаю, если этого прыгуна сейчас не прирезать, то он минут через пять подохнет. Так что давай за дело. Возьми под сиденьем нож, и неси его сюда, мы его с тобой это самое, а затем поедем к твоим родителям в хутор, там его освежим, и как будто этого барана, у нас и не было». Николай быстро разобрался с бараном, видать это у него не впервые, снова затащили несчастного в кузов и поехали. Едем к нам домой, а я волнуюсь, как же нам быть, было баранов 16 голов, а останется 15 хвостов, он же, этот куркуль, обязательно их пересчитает ещё в кузове. Решил своими размышлениями поделиться с Николаем. Он выслушал меня и говорит: «Ладно, Сеня не дрейф, что-нибудь, придумаем, а ты уже сейчас думай ты парень смекалистый так что, что-нибудь, придумаешь. Я бы и сам что-нибудь, сказал, да понимаешь, у меня язык ни той стороной прикреплен, вроде думаю правильно, а высказать не могу, так что уж ты постарайся у тебя это хорошо получается». Команда поступила, значит надо думать, и я задумался. Вспомнил сайгака, как я тогда поговорил с любителем гусятины, вспомнил гуся, которого мы в глаза «не видели», и ещё кое-что вспомнил. Потом решил, что на расстоянии трудно что-то придумать, надо действовать по обстановке, вот приедем к куркулю во двор, тогда я точно что-нибудь, придумаю.