Вскоре последовала команда строиться, и мы пошли на полигон. Там стояло несколько учебных танков Т-54, со стабилизирующей пушкой. В то время новая модель, и мне она очень нравилась. В учебном батальоне стреляя из танка, ещё по старинке делали короткую остановку, а затем стреляли, хотя на новых машинах, можно было стрелять с хода, стабилизирующая пушка этому способствовала. И я этим пользовался, на стрельбах мой экипаж стрелял только с хода. А сегодня на полигоне мы отрабатывали всякие тактические действия, которые я знал наизусть, пробыв более полутора лет в учебном батальоне, всему научился. Мало-помалу я втянулся в полковую жизнь, обязанности заряжающего меня нисколько не тяготили, я чётко исполнял всё, что положено заряжающему танка. Ко мне члены экипажа, да и всего взвода относились с этаким уважением, они знали кто я такой, а с командиром нашего танка мы вместе учились, только он был в первом взводе, а я как вы знаете, в третьем. Командир-командиром, а лидером в нашем экипаже, всё-таки был механик Клопатюк. Он и старше нас был на год, да и авторитет в полку у него был непоколебим, так что последнее слово оставалось за ним.

Примерно через месяц после моего прибытия в полк, у нас были ротные стрельбы. Когда наш экипаж готовил машину к стрельбам, Клопатюк у меня спросил: «Семён, а как у тебя со стрельбой? А то наш наводчик не очень с ней справляется». Я ему ответил, что я отличный стрелок и в этом ничуть, ни хвастаюсь. «Ну, раз так, то поменяйтесь местами с наводчиком». Я посмотрел на командира танка и говорю: «Ну, если будет команда, то я готов». Никола как-то раздражённо сказал: «Она уже поступила, ты что, не слышал?» Командир согласно кивнул головой. «Ну, раз такое дело, тогда, Никола, слушай мою команду, — Клопатюк удивлённо посмотрел на меня, а я продолжаю: «Стрелять я буду с хода, только ты, перед выстрелом, не дёргай машину, а после выстрела у тебя будет секунд пять, чтобы выровнять танк, конечно, если в этом будет необходимость, и тогда результат стрельбы будет отличным».

Отстрелялись мы отлично, командир роты перед строем нашему экипажу за отличную стрельбу объявил благодарность. Кстати сказать, вскоре такую тактическую дисциплину как стрельбы с остановки танка были отменены, стреляли только с хода. Не знаю, что там начальство думало, но после этих стрельб, меня приказом назначили наводчиком танка.

Время шло, и вот я дневальный по роте. Все как будто вернулось на полтора года назад. Но что делать, раз так получилось, теперь надо снова доказывать, что я не верблюд. Стою на посту у тумбочки, у входа в казарму, на рукаве красная повязка, на которой написано: «дневальный», на поясе весит солдатский нож. Рота только что проснулась от обеденного сна, и многие солдаты ещё лежали на кроватях. Вдруг вижу, в казарму по ступенькам поднимается наш командир батальона, подполковник Лыхин. Я вытянулся в струнку, по стойке смирно, а выправка у меня была, дай Боже, ремень затягивал так, что палец под него не просунешь, и это офицерам очень нравилось, понравилось и нашему командиру батальона. Подполковник подошёл ко мне, внимательно меня осмотрел с ног до головы, видно я ему понравился своей выправкой, а я, в это время как крикну своим громким, зычным голосом: «Рота, смирно!!!» И начал докладывать о положении дел в роте.

Пока я докладывал, в казарме творилось, что-то невероятное, кто-то прыгал с коек с верхнего этажа, кто-то стучал своими сапогами, натягивая их плотнее на ногу, другие выходили из казармы, на ходу надевая поясные ремни, одним словом от моей команды, всё сонное солдатское царство пришло в невероятное движение. А дежурного по роте не надо было и вызывать, я ещё командиру батальона не закончил доклад, а дежурный по роте уже стоял возле нас.

По всему видно было, что командиру батальона такая суматоха нравилась, он выслушал мой доклад и говорит: «Молодец, вот это дневальный, вот это команда, сразу все как муравьи зашевелились, молодец благодарю за службу». Я чётко ответил: «Служу Советскому Союзу». После этого стало видно, что я командиру батальона, как солдат, приглянулся, и вскоре мне было присвоено звание младшего сержанта, а затем и назначение сразу, на должность старшины. Старослужащие были очень удивлены, чтобы на втором году службы, да ещё в звании младшего сержанта и старшина. Нет, говорят, такого ещё не бывало, в военное время могло быть, но что бы в мирное, нет, не бывало.

Что касается, бывало или не бывало, чтобы младший сержант был в должности старшины, то меня, это как-то не трогало, и я в новой должности активно взялся за наведение порядка в роте.

Прежде всего, надо было заставить солдат выполнять подаваемые команды и распорядок дня в роте. А то после дневного отбоя, некоторые ложатся в постель отдыхать, другие не ложатся и болтаются по роте, а остальные разбредаются по городку кто куда: кто к землякам, кто в другие подразделения, кто за яблоками или ягодами за офицерские домики, а некоторые, особо ушлые, идут в санбат к медсёстрам. А в результате получается, когда после сиесты строишь роту, то половины солдат нет. Да и утром при построении на зарядку дела не лучше, строятся меньше половины солдат, остальные или досыпают или сидят у казармы, курят. С этим безобразием надо кончать, а то получается не боевая единица батальона, а чёрте что.

Но с чего начать, я старшина не опытный, хотя опыт командования у меня уже есть, плюс ко всему я человек такой, что люблю порядок во всём. Я мог к наведению порядка подключить командира роты, но я не хотел этого делать, так как знал, что из этой затеи шуму будет много, а толку мало. Надо это делать самому, ну а если не получится, то подключить и высший офицерский состав.

Надо то надо, но как это сделать, в основном расхолаживают ротный состав старички, такие как Клопатюк Никола и его коллеги, которые уже отслужили почти три года, и им осталось служить месяца три, максимум четыре. А их в роте насчитывается восемь человек, и для танковой роты это не мало. Танковая рота по численному составу небольшая, 36 человек, не считая старшину и офицеров. Я решил сначала переговорить с Клопатюком, всё-таки у меня с ним сложились приятельские отношения, и мне не хотелось их в одночасье портить.

Разговор получился непростой, надо учесть нашу разницу в возрасте, а год в армии имеет большое значение. Но мне, всё же, удалось склонить его в какой-то мере на мою сторону. Но он сказал за себя, а за остальных старичков не ручается. Тогда я решил после отбоя в своей каптерке за чаем собрать всех старичков, и поговорить с ними о состоянии дел в нашей роте.

Конечно, я бы мог всё это сделать в приказном порядке, но мне хотелось, что бы те, кому осталось служить совсем ничего, меня поняли и поддержали. Старички были разные, по званию: от старшего сержанта до рядового, и по должностям: от командира танка, до заряжающего. Поэтому разговор получился очень сложный, а результат ничего не значащий.

Тогда я в конце нашего чаепития сказал им такую речь: «Уважаемые мои старички, я отношусь к вам с большим уважением, всё-таки отслужить почти три года а это не просто, но я всё-таки прошу вас, чтобы вы помогли мне навести порядок в роте, прежде всего своим поведением, четким выполнением распорядка дня и приказов командиров, — и дальше, — всё-таки вы находитесь в действующей армии, а в ней приказов никто не отменял, и хотите вы или не хотите, а выполнять вы их обязаны, до тех пор, пока находитесь в армии. Меня назначили старшиной для того, чтобы я навёл порядок в роте, и хотите вы этого или нет, я это сделаю, но мне хотелось бы навести порядок с вашей помощью. И последнее, я думаю, вам будет не все равно, какую вы роту оставите после себя, боевую единицу батальона и полка или раздолбанную братию, которая у нас существует в настоящее время».

Я закончил свою речь, и в каптёрке наступила тишина, я подумал, что первый её должен нарушить Клопатюк, так и случилось. Он, не поднимаясь со скамейки, сказал: «Ну, а чё, хлопцы, давайте послужим, как положено, и поможем старшине подтянуть дисциплину в роте, а то действительно не рота, а какой-то раздолбай. А эти салажата так обнаглели, что мы, старички, находимся в роте, а они в бегах, пора кончать с этим. Лично я старшину поддерживаю полностью, и буду ему во всём помогать, так что подключайтесь и вы. Все сидели, опустив головы, и молчали, а Клопатюк затем и добавил: «Ну, вот видишь, старшина, все согласны, так что не зря сегодня собрались».