Стою, молчу, всё услышанное перевариваю, а Григорий меня торопит: «Ну как, Сеня, ты согласен с нами пойти в бой?» Я подумал и решил Мирошниченко ответить конкретно, чтобы он ко мне с подобными вопросами больше не приставал: «Знаешь что Григорий. У меня в хуторе врагов нет и поэтому я драться ни с кем не буду. Ну а если кто такой появится, то я сам с ним разберусь и никого вокруг себя собирать не буду».

Повернулся и ушёл из клуба. Думаю, пойду к Алексею Беленко узнаю у него, с кем это он драться решил. Я точно знаю, что с Михаилом Зверевым он драться не будет, так как Лёнькина сестра Люба, замужем за Зверевым. Прихожу к нему он дома, я ему задаю такой вопрос: «Лёня, так ты что участвуешь в заговоре с Гришкой «Кабаном» против своего зятя?» При моих словах Беленко скривился и говорит: «Да пошёл он со своим заговором, Сеня, дурак он вот и всё». «Да нет, — говорю я Алексею, — Мирошниченко не дурак, дурак не понимает, что он делает, а это понимает и хочет нас, хуторских парней, натравить друг на друга и это больше похоже не на дурость, а на провокацию. Только зачем ему это надо я не знаю». Я как бы спросил у Алексея, но он, почему-то сидит рядом со мной на лавке и молчит. Ну, раз Алексей молчит, то разговор продолжил я.

Я был уверен, что причину такого агрессивного отношения к парням старше нас Алексей знает, он этого не может не знать. Алексею, почему то всегда было известно, что в хуторе делается. Ещё когда мы с ним работали с табуном, так он каждую смену мне рассказывал всякие хуторские тайны, о которых я даже и не слышал и поэтому про заговор Мирошниченко он тоже знает. Но я, как бы на этом вопросе внимание не заостряю, а отвлеченно говорю: «Слушай, Лёня, возможно Гришка по натуре такой человек, что ему обязательно нужен конфликт, иначе он жить не может?» Алексей помолчал, наклонил голову, затем скривился как будто он только что откусил зелёную сливу, а затем сказал: «Та я, Сеня, сам точно ничего не знаю, но как будто в клубе на танцах, Кабан с Мишкой Зверевым не поделили Таньку Хоменко. Ну, вот из-за этого Гришка и хочет с ним свести счёты. Ну, ты, Сеня, знаешь, что я никогда ни в каких драках не участвовал и не собираюсь это делать дальше. Так что пусть он со своими дружками делает разборки».

Алексей высказался и сидит, молчит, ну и я сижу, молчу, как бы я отношение к Гришкиной затее выяснил и этого достаточно. А кто там, что в клубе делил, мне это не важно. Но затем Беленко поворачивается ко мне и спрашивает: «А что ты сказал Кабану на его предложение?»

На что я ответил: «А что я ему мог сказать, мне вообще противно слышать такое. Я ему так и сказал, что это не про меня, у меня врагов в хуторе нет, а если такой появится, то я сам с ним разберусь и вокруг себя ни кого собирать не буду». «Ну и правильно, пусть со своей затеей сам мучается», — сказал Алексей. На этом мы разговор с Алексеем и закончили. Как там дальше было, я не интересовался мне, потом не до этого было.

Пока я вам рассказывал эту интересную для хутора историю, мой младший брат Миша, ему семнадцать лет, со своей командой из мальчишек лет 12–13, собирался ехать в степь и там выливать сусликов. Он обращается ко мне и говорит: «Сеня, может ты с нами, пойдёшь?» А почему, думаю, не пойти, мне все равно делать нечего так хоть с ними похожу. И мы пошли и за собой потащили тачку, на которой стояли бочка и бак ведра на три. В тачке ещё что-то лежало, накрытое мешком. У колодца в бочки налили воды и двинулись на выгон, за хуторское кладбище ближе к птичнику. Только добрались, к месту действий я сразу услышал свист сусликов, он доносился со всех сторон. Засекли суслика, который заскочил в норку, и решили его из норки вылить, то есть, налить полную норку воды, предварительно закрыв отдушину каблуком ботинка, суслику дышать нечем, и он вылезет головой кверху. А дальше, как говорится, дело техники, один из членов команды наклоняется над норкой и как голова суслика появляется, он со стороны затылка, чтобы суслик, не укусил за палец ловца, двумя пальцами, указательным и большим, хватает его за шиворот и трофей в ящике. Я стоял в стороне и смотрел, как это у них так ловко получается. И так они, переезжая от одной сусликовой норки, к другой, вылили пять или шесть сусликов, затем кончилась вода. Михаил взял мешок из тачки, с какими-то вещами, и пошёл к птичнику, а я, с мальчишками, поехал за водой. Набрав у Ласуновского колодца воды, потащили тачку к Михаилу. Он показал сусликовые норы, и мы начали выливать от туда грызунов. Когда я с мальчишками был занят процессом, подошёл брат и говорит: «Сеня, а ты суслика из норки можешь вытащить, так как делаем это мы?» Я подумал, а что тут сложного и согласился, заявив, что следующий грызун будет моим.

Мальчишки налили в норку воды, и Михаил дал мне команду: «Сеня, приготовься, ловить суслика». Я, наклонился над норкой, как это делали мальчишки, и, одним словом, у меня не получилось, может мне грызун попался не правильный, а может я встал не стой стороны, и вместо того, чтобы пальцами схватить суслика за загривок, я свои пальцы сунул ему в рот. Он не растерялся и как следует, цапнул меня за палец. Я с криком отдёрнул руку и упустил суслика. Это вызвало общий смех, и чтобы не попасть ещё раз в такое неловкое положение, я больше экспериментировать не стал.

Дальше каждый занимался своим делом, я таскал тачку с водой, а мальчишки добывали сусликов. Когда у нас вода снова закончилась, Михаил всех позвал на обед. Мы командой подъехали к месту стоянки, там горел костёр, над ним стояла тренога, что-то вроде, тагана, а на тагане, стояла большая сковородка, а на ней шкварчали жирные куски мяса, сверху посыпанные какой-то зеленью, то ли пером лука, то ли пером травы порея, который рос под ногами. Запах обеда был такой аппетитный, что у меня слюнки побежали. Я наклонился к сковородке, чтобы рассмотреть в ней за мясо, но не понял чьё оно, лежат небольшие кусочки и шкварчат, уж очень они похожи на курицу. Что бы уточнить спрашиваю у брата: «В сковороде курица что-ли?» Михаил кивком головы подтвердил, что курица. Думаю, ну молодец, у меня брат, пока мы с сусликами разбирались, он курятиной раздобылся. Миша раздал каждому по куску хлеба, а затем, на хлеб каждому ложкой клал мясо, кому один кусочек, а если кусочки небольшие то и по два. Выделил брат и мне кусочек мяса с рёбрышками. Я ребрышки обгрызаю и вижу, что они меньше чем у курицы и чтобы выяснить, чьи ребрышки спрашиваю у брата: «Миша, а ребрышки-то маленькие, похожие на цыплят?»— «Да, да, — подтвердил Михаил, — цыплята, брат, цыплята. Да ты что ребра грызёшь, вот возьми ножку в ней мяса больше», и положил мне на хлеб ножку.

Когда я с Михаилом разбирался, чьё я ем мясо, мальчишки, стояли у тачки, тоже кушали мясо, между собой шушукаясь и посмеиваясь. Я на них не обратил внимания, мол, мальчишки, что с них возьмёшь, и ел теперь уже ножку, которая оказалась вкуснее и сытнее. Когда всё мясо было съедено, я почувствовал что насытился, думаю, ладно пойду домой, хватит детскими вещами заниматься. Вытер руки о траву, поднялся и говорю брату: «Миша, я пошёл домой».

А Михаил, с какой-то непонятной улыбкой говорит: «Сеня, а мясо тебе понравилось?» — «Да, — отвечаю, — очень понравилось» — «Ну вот, а ещё говорят, что мясо суслика невкусное» — «Какого суслика? — возмущённо закричал я, — ты же говорил, что мы едим цыплят» — «Ну, Сеня, — начал оправдываться брат, ну где бы я столько взял цыплят, а сусликов у нас хватает, да и что ты возмущаешься, мы их каждый день едим, и как видишь, живы, и если ты хочешь знать, то мясо суслика чище, чем курицы и тем более свиньи. Так что ты зря расстраиваешься. Я, было, начал снова возмущаться коварством брата, но он меня перебил и говорит: «Сеня, я слышал, что ты завтра пойдёшь в село Джалгу, так вот возьми пять рублей, может, пригодятся». Я приятно был удивлён, что у Михаила имеются такие деньги и не преминул спросить: «Миша, а откуда у тебя такие большие деньги, в колхозе ведь зарплату не платят?» Миша хмыкнул своей, знаменитой ухмылкой и говорит: «А ты что, Сеня, думаешь, мы шкурки сусликов выбрасываем, нет, мы их сдаём заготовителю, а он нам за это платит, вот оттуда у меня и деньги». Мне, конечно, было приятно, что мой младший брат мне помогает, но я всё-таки хотел ещё повозмущаться насчёт мяса сусликов, которое я съел, но потом передумал. А что, думаю, возмущаться, мясо-то было вкусное, да и прав Михаил, мясо суслика чище других животных, правда, у нас его не принято употреблять в пищу, но что делать времена-то не лучшие. Если сказать в общем, то в нашей семье сусликов не ели, и не потому, что мясо сусликов вредное, а потому что таких зверьков, как суслик, хорёк, лиса, волк есть по каким-то канонам не положено. Хотя, в некоторых семьях сусликов ели. А те люди, которые ловили сусликов, получали двойную выгоду, деньги имели, были с мясом и этого не скрывали. Я шёл в хутор по полыни и ящерицы то и дело сновали туда-сюда, одна из них остановилась и стала с любопытством меня рассматривать. Я присел на корточки и стал рассматривать её, и тут я вспомнил, как я первый раз ловил ящериц, получилось это для меня забавно, но и ящерица сильно не пострадала.