– Разве должно было что-то случиться? – наивно спросила Таня.

– У нас ничего не случилось. А вот твои отлучки начинают меня настораживать, – вызверилась Ирка.

– Потом объясню, – бросил он небрежно, чем еще больше вывел жену из себя.

– А что ты мне можешь объяснить? Что завел подружку и прячешь ее? Так ты не стесняйся, приводи ее сюда, познакомимся…

Ирка заплакала.

– Что с тобой? – бросилась успокаивать ее Танька. – Ира, ведь все было так хорошо…

– Надоело мне! Тайны, шушуканья за спиной. Что они от нас скрывают такого, чего нельзя нам знать? Сама подумай, Танька. Мы ведь с тобой ее видели, помнишь, когда они к озеру уходили? Как думаешь, она у них одна на двои, и они ее по очереди пользуют или групповушку устраивают?

– Лично я, ничего не видела, – открестилась Таня. – Ты мне говорила что-то, но ведь могло и померещиться.

– Ничего мне не померещилось! Все мужики – кобели! Думаешь, твой Димка идеальный?

Крантец!

Картина Репина – «Приплыли».

Когда женщина в истерике от нее можно ожидать чего угодно. Меня бросило в пот от предчувствия катастрофы. Ирка ничего не соображала и, желая насолить мужу, готова была колоться о наших с ней отношениях.

– Дура! – озвучил Влад то, что вертелось у меня на языке, но что я, по понятным причинам, не мог сказать сам.

– Отойдем, – он взял меня под локоть и демонстративно отвел в сторону. – Беда, Димка, Васька участковый погиб.

– Как, погиб?

– Молния в дом шандарахнула. Аккурат, когда он вчера от нас домой вернулся…

Мороз ледяными пальцами пробежал по коже, мне стало дурно. Я машинально взглянул на противоположный берег, где за потускневшей к вечеру зеленью прятались развалины графского особняка.

– Думаешь, из-за колечка?

– Я уже больше ничего не думаю! – вызверился Влад. – Надоело думать!

Он успокоился так же быстро, как и вспылил. Стравил пар и пришел в норму.

– В общем, собираем вещи и, пока не темно, валим отсюда, куда угодно, но – подальше…

Возражать было бессмысленно, да мне и не хотелось. Прежний азарт сам собой канул в небытие. Это место больше не было для меня эталоном покоя и умиротворения, оно внушало страх, и я чувствовал, что с наступлением темноты он мог перерасти в ужас.

Напряжение передалось всем. От недавней идиллии не осталось и следа. Так само, как и от сплоченности нашей тесной компании. Никто не хотел ни с кем делиться мыслями, каждый предпочел замкнуться в собственной ракушке и молча, наедине с собой, переживать происходящее.

Ирка до сих пор считала себя незаслуженно обиженной, Таня не могла простить, что мы ничего ей не рассказываем. Влад, в сущности, он и стал причиной общей нервозности, погрузился в собственные мысли и, казалось, вообще отстранился от реальности. Мне же, волей-неволей, приходилось оставаться одним из звеньев разрозненной цепи, так как присоединиться было не к кому.

А потому вещи собирали молча, быстро, нервно. Даже не собирали, небрежно комкали, придавая им компактность и, так же небрежно, трамбовали в багажник или бросали на заднее сиденье. Движения были механическими, словно у роботов, а нежелание общаться друг с другом еще больше усугубляло и так сгустившееся до ощутимой массы напряжение.

Когда все было собрано и загружено, Влад снова вспомнил о колечке. На его требовательный зов Ирка отозвалась безропотно, покорно с выражением библейской страдалицы на лице. Влад игнорировал ее красноречивую мимику, взялся за кольцо и сначала осторожно, а потом сильнее потянул его. Ничего не получилось. Металлический ободок с мерцающим камнем словно сросся с плотью его жены и не желал с ею расставаться. Когда движения Влада стали совсем грубыми и резкими, державшаяся из последних сил Ирка не выдержала и ойкнула. Но Влад не оставлял своих намерений.

– Ты мне палец сломаешь! – взмолилась Ира, прервав затянувшуюся игру в молчанку. Ее глаза блестели от выступивших слез, а голос дрожал, как у обиженного ребенка.

– Потерпи, малышка! – ласково, даже с нежностью в голосе, молвил Влад. Его сердце тоже было не из камня.

Но Ира терпеть не могла и уже не пыталась заглушить в себе вырывающийся наружу крик боли.

– Что же ты творишь! – набросилась на Влада Таня. – Далось тебе это колечко!

Желая защитить подругу, моя жена набросилась на Влада и стала оттягивать его от Иры. При этом обзывала его такими словами, о присутствии которых в лексиконе супруги я и не подозревал. «Изверг!», «Садист!», «Гестаповец!» – были самыми ласковыми из них, и, пожалуй, единственными из тех, которые пропустила бы цензура.

Влад небрежно, оттолкнул Таньку, она полетела на траву. Я вскочил, намериваясь врезать Владу в морду, но потом передумал, поднял жену и стал, как умел, ее успокаивать.

– Пойми, дорогая, так нужно, – говорил, держа ее руку в своей. – Это колечко – плохое. Его нужно снять. Оно приносит несчастье.

– Причем здесь колечко! – возмутилась Таня. – Это вы – больные! С ума посходили!

И заплакала, а я обрадовался, что она больше не собирается набрасываться на Влада. Ведь он мог ее снова обидеть, мне пришлось бы вмешаться, и все могло закончиться очень плохо.

Интересно, мелькнула мысль, если мы перебьем или покалечим друг друга, будет ли в этом виновато колечко? Наверное, да. Ведь именно из-за него все началось. А с другой стороны, в чем же проявление его магии? Обыкновенная бытовуха, выражаясь языком милицейских протоколов. Если искать мистику, то лишь с большой натяжкой можно предположить, что колечко стало пресловутым, яблоком раздора из-за которого мы перессорились друг с другом.

 Хорошо, что все это – только мысли, что мы еще способны контролировать собственные эмоции и поступки.

Но надолго ли хватит благоразумия?

Я чувствовал, мое терпение истощается. Крик несчастной женщины отзывался болью в перепонках, и я почти готов был долбануть Влада чем-то тяжелым по голове, чтобы он прекратил издеваться над женой.

Влад сам опомнился. Осознав тщетность затеянного, он смирился с неудачей и, наконец-то, отпустил Иру. Она всхлипывала, но убегать не стала. Наоборот, уткнулась лицом в грудь мучителю, ища у него защиты и утешения.

Странные они – женщины. Логику их мыслей и поступков иногда невозможно понять…

– Как ты его одела? Это сколько ж дури надо иметь… – сокрушался Влад, гладя жену по волосам.

– Оно легко оделось, – оправдывалась Ира.

– Почему же, не снимается?

– Откуда я знаю… Я когда ты уехал, по-всякому пробовала: и с мылом и иголкой. Оно не снимается… Мне самой страшно. Я его ненавижу, это колечко… Давай его распилим…

– Чем ты его здесь распилишь? Димка, у тебя есть ножовка по металлу?

– Откуда? Кусачки есть, но тут они бесполезны.

– А может попробуем? – с надеждой попросил Влад.

Я открыл бардачок, достал пассатижи. Он посмотрел на них и обреченно махнул рукой.

– Ну что вы, в самом деле! – возмутилась Таня. – Что за срочность такая? Горит что ли? Приедете домой, там снимите…

Влад придерживался иной мысли, и я был с ним солидарен. Известие о внезапной смерти участкового вынуждало по иному относиться к безобидному, на первый взгляд, ободку.

А может мы просто стали слишком мнительными? Наслушались баек, и возомнили черт знает, что. Смерть милиционера могла быть и случайной. Мало ли людей погибает от молнии…

Но как тогда увезенное покойным Васей кольцо, снова оказалось здесь?

 От обилия вопросов и отсутствия ответов распухала голова.

По наезженной Владом колее автомобиль взобрался на пригорок, миновал овраг, как то странно завибрировал, двигатель взвыл и умолк.

– Что случилось? – встревожился Влад.

– Откуда я знаю?

Я несколько раз повернул туда и обратно ключ зажигания, но кроме скрежета стартера ничего не услышал.

– Дай я попробую.

Влад выскочил из автомобиля, и мы поменялись с ним местами.