— С них можно снять ксерокопию?

— Ради бога!

Берестов торопливо спрятал конверты в сумку, виновато улыбнулся и выключил диктофон.

— Заключение экспертизы тоже утрачено? — спросил он деловито, но Зинаида Петровна ответить не успела. У журналиста зазвонил сотовый.

— Леня, ты где? — услышал Берестов голос Топорова, поднеся телефон к уху.

— Раскручиваю криминал. Мы вчера с тобой говорили.

— Срочно в редакцию! Ты нужен.

Берестов сунул телефон в карман и стал вылезать из-за столика.

— Вы уже уходите? — забеспокоилась Зинаида Петровна.

— Мне пора! Я вам ещё позвоню.

— Ну вы же ничего не съели. Выпейте хотя бы рюмку коньяку!

— Ну что ещё стряслось? — недовольно проворчал Берестов, вваливаясь в кабинет к заместителю редактора.

Топоров в это время ошалело смотрел в монитор, и глаза у него были в куче.

— Есть бомба для первой полосы. Дворняга, защищая хозяйку, загрызла бультерьера. Причем насмерть! Бери фотографа и поезжай на Беговую. Точный адрес возьмешь у секретарши.

— Ты считаешь это сенсацией?

Топоров поднял стеклянные глаза на Берестова.

— А по-твоему, нет? Собака, которую специально выводили для собачьих боев, не смогла справиться с простой дворнягой. Причем этот бультерьер, которого загрызла дворняга, неоднократный чемпион. Я точно не знаю, но ты это выясни! У неё одних медалей штук восемь. Медали сфотографируй все, на подушке. Это получит широкий общественный резонанс и среди русских вызовет национальный подъем.

Берестов расхохотался.

— Ну ты, Топоров, юморист! Ради этой ерунды оторвать меня от такого серьезного дела?

Топоров нервно завозился на стуле.

— Если ты не берешься, я поручу другому. Я тебе хотел сделать как лучше! Это бомба. Это точно пойдет! А то, что менты где-то на кого-то не завели уголовного дела, в Москве это сплошь и рядом. Читателю уже надоело! А вот с собаками — это супер!

— Но я журналист по экономике, а не по собаководству…

— То есть ты отказываешься?

— Безусловно.

— Смотри! Тебе публиковаться, не мне. Позови тогда Иванову. А насчет убийства посоветуйся с нашим юристом. Покажи ему ответ из прокуратуры, и он точно скажет, стоит ли копать дальше. На мой взгляд, это дело гиблое. Я на твоем месте раскрутил бы из всей этой истории только про то, как вырубилось электричество. А что? Пусть расскажет, как она жила девять месяцев с одной лампочкой на всю квартиру. Если пользовалась свечами — это сенсация! Представляешь, на первой странице крупными буквами: «В Москве живут при свечах!» А ниже мелкими: «Свет отключили инопланетяне!»

Берестов махнул рукой и вышел вон. Ничтожная желтая газетенка! С этим надо либо мириться, либо искать другую работу. Словом, бежать! Только куда? Да хотя бы в ту же «Комсомолку». Нельзя сказать, что она серьезней «Московских вестей», но там, по крайней мере, редактор не армянин. Здесь же единственный луч света — только Лилечка Иванова.

Ее он нашел на лестнице восседающей на перевернутом сейфе с сигаретой в руках. Она была в коротеньком желтом платьице, в легких босоножках, с двумя кокетливыми косичками, струящимися фонтанчиками. Сегодня глаза её были темно-синими, что говорило о том, что в данный момент она не в духе и к ней без надобности лучше не подходить. И точно, повернув голову и мило тряхнув косичками, Лилечка с доса дой выдохнула дым. И при этом не только не улыбнулась, но даже не поздоровалась.

— У тебя здесь рабочее место? — усмехнулся Берестов.

Она тяжело вздохнула и отвернулась к окну.

— Опять зарубили тему? — догадался Леонид. — Не расстраивайся! Тем много, а нас мало. Нас мало, и нас все меньше.

Лилечка нервно стряхнула пепел на пол и брызнула глазками:

— Не могу же я, как вы, писать про летающие тарелки. Я все-таки закончила юридический. Топоров сам не знает, чего хочет! В Московской думе создается фракция «Единство». Это первая партия в Мосгордуме, да ещё партия власти. Прикиньте! Причем во главе встали самые преданные лужковцы. Догадываетесь, что это значит? Московская дума ложится под Путина! Разве это не тема? А Топоров говорит: «Это никому не интересно. Ищи бомбу!»

— Правильно сказал, — улыбнулся Берестов. — Потому что ты ни черта не рубишь в политике. Правда, и Топоров в ней не рубит, но у него хотя бы интуиция. Тебе же как уфолог юристу могу сказать: эта партия в Мосгордуме создается как уступка Путину взамен того, чтобы за Лужковым осталась третья кнопка. Словом, идет элементарный торг. Даже не торг, а игра. Уже по одному тому, что во главе встали преданные лужковцы, можно сказать, что сценарий к этому фарсу написал сам Лужков.

Лилечка ехидно улыбнулась и погрозила пальчиком.

— Откуда вы все знаете? От инопланетян информация? Только сведения у вас, Леонид Александрович, неточные. С ТВЦ вопрос уже решен. Конкурс выиграет «ВИД».

Берестов снисходительно покачал головой.

— И охота тебе вникать во всю эту ерунду? Там, наверху, начинается новый раздел собственности. Высокопоставленные чины знают, за что борются, но тебе-то это к чему? Нам все равно ничего не достанется. Так что журналисту заниматься политикой бесплатно — по меньшей мере глупо.

— А инопланетянами? — прищурила глазки Лилечка.

— Общаясь с инопланетянами, можно, по крайней мере, наработать что-то для себя. Я имею в виду знания, а не материальные ценности.

— И много вы наработали?

— Не жалуюсь. Я теперь мыслю в масштабе Вселенной, а не в рамках одной авекяновской газетенки.

Глаза Лилечки потеплели. Она стряхнула пепел на подоконник и, взмахнув косичками, поинтересовалась:

— Это отражается как-нибудь на материальном благосостоянии?

— Абсолютно не отражается.

Лилечка скривила губки и швырнула сигарету в урну. Затем зыркнула на коллегу и тяжело вздохнула. Рука Берестова сама собой потянулась к её головке. Он провел ладонью по её волосам, но она возмущенно вскрикнула:

— Почему вы всегда гладите меня по голове?!

— Извини, привычка, — смутился Берестов, пряча руку в карман.

— Привычка гладить девушек?

— Да нет! Ты просто очень похожа на мою кошку Мурку. Вот если взять её мордочку и твою — то просто будет одно лицо. Кстати, ты как относишься к кошкам?

Лилечка неопределенно пожала плечами.

— А к собакам? Не боишься? Тебе Топоров нашел бомбу на первую полосу: на Беговой дворняга загрызла бультерьера.

— Вы это серьезно? — оживилась Лилечка. — С этого нужно было начинать!

Она бабочкой вспорхнула с сейфа и полетела к замредактора, обдав Берестова запахом каких-то немыслимых духов. Леонид посмотрел ей вслед. Ее попка была обворожительно круглой, а ноги просто ослепительными.

После её исчезновения сделалось серо и скучно. Берестов обвел глазами лестничную площадку и отметил, что это не самое лучшее место в этом старом обшарпанном здании «Союза российской молодежи». Желтые потолки, пыльные ступени, запаутиненные окна. К тому же запах в этом месте без Лилечкиных духов совершенно невыносим.

Леонид покинул прокуренную лестницу и отправился искать юриста. Его он нашел в компьютерном цехе. Геннадий Александрович вылавливал из Интернета очередное постановление Московского правительства.

— Гена, взгляни на документ, — попросил Берестов, кладя перед ним письмо с подписью районного прокурора. — Если можно, твое краткое резюме. Пойдет этот материал для нашей газеты или не стоит браться?

— Что это? — пробормотал юрист, рассеянно пробегая по листу.

— Убийство, по которому не завели уголовного дела.

Брови юриста взметнулись вверх.

— Ни черта себе… Есть ещё письма?

— Есть ответ из Московской прокуратуры и из Генеральной. Но все они спущены в районную прокуратуру прокурору Веревкину. Ото всюду один и тот же ответ: «Возбудить уголовное дело не представляется возможным, поскольку материалы утрачены».

— Утрачены? — вытаращил глаза юрист. — Бред какой-то! Но если ещё и результаты вскрытия исчезли, то это самое загадочное дело, с какими я сталкивался. Ситуация анекдотическая: убийством занималась какая-то оперативная группа отделения милиции, хотя убийство — прерогатива прокуратуры.