— Для Лужкова это унизительно?

— При чем здесь унизительно? Я же тебе говорил, что идет новый передел собственности. В руках столичного мэра сосредоточено более четверти всей российской промышленности. Одна только Москва дает в российский бюджет сорок процентов налогов. Ты понимаешь, какая финансовая сила сосредоточена в руках Лужкова? А ты говоришь — унизительно. Цель кремлевских деятелей не унизить Лужкова, а перехватить финансовые потоки столицы! Только ради этого и поставили над московским мэром Полтавченко.

— А при чем здесь ТВЦ?

— Видимо, при том, что процесс передела проходит не столь блестяще, как ожидали в Кремле. Лужков ещё достаточно силен и может позволить себе взбрыкнуть.

— Вы имеете в виду инцидент с Куликовым?

— Хотя бы и с Куликовым. Заступиться за него вопреки воле президента, поверь мне, — это ход далеко не слабого человека. Так что за ТВЦ не переживай. Это игра. Попугают немного мэра, и все вернется на круги своя.

— Вы уверены?

— На сто пудов! Путину нет никакого резона уничтожать Лужкова. Ослабить влияние — другое дело, но уничтожить — упаси боже! Ведь, как юрист, ты должна знать, что восемьдесят процентов всех инвестиций, которые идут в Россию, даются под Лужкова. Для западного финансового мира — он единственный гарант.

Берестову было любопытно наблюдать за тем, как глазки Лилечки в процессе разговора становились серьезней, лицо умным, походка деловой. По всей видимости, этот аспект жизни её очень интересовал. Леонида всегда удивляло, когда красивых девушек интересовало что-то, кроме любви. Их предназначение — очаровывать, завораживать, разбивать сердца, вдохновлять на подвиги, так нет — лезут в какую-то низменную политику.

— Кстати, я заметил, Иванова, что тебя в политике интересует только мелкая закулисная возня. На кой черт она тебе сдалась? Все это преходяще.

— А что вы можете предложить из вечного? Инопланетян? — сверкнула глазками Лилечка.

В это время Берестов заметил неподалеку маленький ресторанчик «Тибет».

— Намек понят! — подмигнул он. — Хочу предложить тебе самую лучшую кухню Востока в Москве. Ты была в «Тибете»?

Не дожидаясь ответа, Берестов взял её под локоток и повернул лицом к ресторанчику. Она расширила глаза, но упираться не стала.

— Только недолго, — произнесла она перед входом и целомудренно потупила взор.

В ресторанчике было уютно и прохладно. После душной улицы он казался райским уголком. Ресторанчик был небольшим, но, благодаря особому освещению, за каждым столиком создавалась иллюзия интима. В нем всегда было немноголюдно, а в этот вечер за столиком у окна сидела ещё какая-то тихая пара, кажется немцы, а это — считай что никого.

К вновь вошедшим сразу же с любезной улыбкой бросилась индианка в розовом сари и с бордовой точкой на лбу. Она проводила в самый дальний угол, посадила за столик и зажгла благовоние.

— Так ты была здесь? — снова спросил Леонид. — Нет? Тогда я сам закажу. Они здесь очень классно готовят баклажаны. И ещё у них изумительная баранина под соусом. От свинины тоже не откажемся. На гарнир возьмем бобы. Салат из помидоров. Зелень — само собой! На десерт землянику. Можно ещё груши. Шоколад обязательно! Пить что будем?

— А что тут можно?

— Тут можно все!

— Тогда шампанское!

Играла тихая индийская музыка, и дымились благовония. Но даже эта приторная мерзость не перебивала милого запаха Лилечки. Полумрак и черная блузка подчеркивали белизну её плеч и грациозную линию шеи. А ниспадающий локон, в сочетании с тонкой кистью под её подбородком, был очень ей к лицу. Она маленькими глоточками потягивала шампанское, а он пил коньяк. Разговор протекал без всякого напряга.

— Приятное место, не правда ли? Тихо, прохладно. Мухи не кусают. Хочется думать о вечном. Да и сам сидел бы здесь вечно.

— Вы можете сидеть, а мне скоро домой, — произнесла Лилечка, посмотрев на часы.

— Тебя ждут родители?

— Нет.

— Муж?

— С мужем я разошлась.

— Так кто же тебя ждет?

— Никто. Просто нужно отоспаться.

— Отсыпаться будем на там свете. Кстати, почему ты разошлась с мужем?

— Я не могу жить в браке.

— А без брака?

— Пока жили без брака, все было нормально. Поженились — через три месяца я его выгнала.

— Так вот какая ты…

— Да, я такая.

— Ты вредная и склочная?

— К тому же и рыжая.

— Ах вот оно что, — сощурился Берестов. — Как я сразу не догадался. Я тебе на день рождения подарю новую метлу. Хотя нет! На ведьму ты не похожа. У ведьмы взгляд другой. У ведьмы взгляд пронизывает до самых позвонков. У тебя он обволакивает.

— Как у сирены?

— Ни в коем случае! Сирены приносят несчастье.

— Я и есть та сирена, которая приносит несчастье. Где бы я ни работала, там сразу все разваливалось и разорялось. Друзья мои спивались, мужей я выгоняла, сожители умирали…

— Боже, какой ужас!

В это время у Лилечки зазвонил сотовый.

— Да, — сказала она, поднеся телефон к ушку. — Узнала! Когда? Хорошо… Я? Почему я?.. Ну что ж, надо так надо. Где нахожусь?.. Ресторан «Тибет».

Она сложила телефон и сделалась пунцовой.

— Это кто? — поинтересовался Берестов.

— Неважно, — ответила она. — Я человек конченый. Обо мне говорить не стоит. А от вас сбегали жены?

— Но у меня не так уж много было жен, чтобы говорить о них во множественном числе. Можно сказать, что опыт многоженца у меня небогатый. Точнее… его нет совсем.

— Но хоть одна жена у вас есть?

— Одна, конечно, есть. Но она в Лондоне. Уж три года…

— Что она там делает?

— Пасет сына. Он учится в университете.

— И долго она будет его пасти?

— По английскому закону, имеет право ещё на два года.

— А почему вы не живете в Лондоне?

— Потому что люблю Москву!

Лилечка несколько окосела. Взгляд её сделался теплей, улыбка обворожительней.

— Значит, вы любите Москву? А Лондон, значит, не любите?

— Плевал я на Лондон!

— Это не гигиенично. А я в Лондоне никогда не была. Была в Варшаве, в Афинах и Стамбуле. А в Лондоне — нет! Скажите, зачем вы меня напоили? Как я поеду домой?

— Я вас провожу!

— Нет, провожать меня не надо. Я сама! Кажется, завтра я не встану!

Лилечка взглянула на часики и поднялась с места.

— Не спеши, Лиля. Мы ещё не выпили тибетского вина. Его пьют в самом конце. Выпиваешь чашку и становишься абсолютно трезвым. Я уже заказал.

Берестов поймал Лилечку за руку и усадил на место. Ее рука пылала. И сама она излучала такой волнующий жар, что у Берестова застучали зубы. Она подперла кулачком свое милое личико и уставилась Берестову прямо в глаза.

— Если я не отрезвею, пеняйте на себя! Мне завтра нужно встать со свежей головой. Завтра пятница — поиск текущей информации. Ненавижу пятницу!

— А мне завтра опять звонить Климентьевой.

— А кто она?

— Я раскручиваю одно темное дельце. У Климентьевой шесть лет назад был убит сын, но до сих пор не завели уголовного дела. Причем медэкспертиза дала заключение, что он умер от сердечной недостаточности. Впрочем, это долгая история. Я потом тебя расскажу. Уже несут тибетское вино.

Индианка в розовом балахоне с сияющей улыбкой поставила перед ними поднос с двумя чашками мутного пойла и лукаво подмигнула третьим глазом.

— Это хлебается ложкой! — пояснил Берестов.

— Я не буду! — коротко бросила Лилечка, брезгливо покосившись на чашку, и вдруг выскочила из-за стола.

— Подожди, ты куда? — удивился Берестов, пытаясь ухватить её за руку, но Лилечка не далась.

— Я дойду сама! — бросила она через плечо и выбежа ла из ресторана.

Пока Леонид рассчитывался, Лилечки и след простыл… Ее внезапная перемена настроения повергла Берестова в транс. Ведь он рассчитывал проводить её до дома. Может быть, даже побродить по ночным улочкам под звездами и мутными фонарями, слегка поддерживая её под тонкий локоток… Черт! Это кислое тибетское пойло испортило весь вечер. Куда же она так быстро могла испариться? На противоположной стороне стоял белый «опель» с темными стеклами. Немного погодя он тронулся. За рулем сидел стриженный под ежик парень в черных очках.