И затем я подумала об Элоди, Честон и Анне, светящихся и парящих в библиотеке. Они выглядели как богини и, даже если мне было страшно, я завидовала им. Возможно ли, что я могу столь лучше них?

Элис смеялась. — О, ты будешь намного лучше, чем те девочки.

Великолепно, она могла читать мои мысли.

— Идём, у нас осталось мало времени.

Мы прошли мимо кладбища на поляну, окруженную дубами. — Здесь мы с тобой будем встречаться, — сказала Эллис. — Здесь я буду тренировать тебя, чтобы ты стала ведьмой нужного уровня.

— Ты ведь знаешь, что у меня занятия? Я не могу не спать всю ночь.

Эллис наклонилась и сняла ожерелье со своей шеи. Ее руки светились ярче, чем шар, все еще висевший над нами. Затем свет внезапно погас, и она протянула ожерелье мне.

Это было почти жарко на ощупь. Простая серебреная цепочка с квадратным кулоном размером с почтовую марку. В центре каплевидный черный камень.

— Вот. Семейная реликвия, — сказала она. — До тех пор, пока она на тебе, ты никогда не будешь слишком усталой.

Я смотрела на ожерелье с благодарностью. — Я выучу это заклинание?

И впервые, Элис улыбнулась по-настоящему, широко, улыбка осветила все ее лицо и сделала его слегка простоватые черты прекрасными.

Она наклонилась и взяла обе мои руки в свои, притягивая меня ближе, пока наши лица не оказались в дюйме друг от друга. — Все это и даже больше, — прошептала она. И когда она разразилась смехом, я обнаружила, что тоже смеюсь.

Несколько часов спустя, я не смеялась. Я даже не выдавила из себя улыбку.

— Давай снова! — рявкнула Элис. Как могла такая крохотная девочка иметь такой громкий голос? Я вздохнула и повела плечами. Я сфокусировалась так сильно, как могла на пустом пространстве передо мной, концентрируя все мои мысли для того, чтобы появился карандаш.

В течение первого часа, мы только работали на блокирование заклинаний. Я сделала вполне приличное блокирование заклинаний нападения Элис, даже притом, что я не была в состоянии ощутить их прибытие.

Но в течение прошлого часа мы работали над тем, чтобы заставлять что-то появиться, не из чего. Мы начали с малого, с карандаша, и Элис утверждала, что это был только вопрос концентрации.

Но я концентрировалась так сильно, что боялась, что сейчас увижу ярко-желтые карандаши #2[8] каждый раз, когда закрывала глаза. Я заставляла вибрировать траву и после очередного разочарования, я отправила булыжником в Эллис, но не карандаши.

— Может мы начнем с чего-нибудь поменьше? — спросила Элис. — Может со скрепки? Или муравья?

Я взглянула на нее и сделала еще один глубокий вздох.

Карандаш, карандаш, карандаш, подумала я. Яркий желтый карандаш, мягкий розовый ластик, пожалуйста, пожалуйста…

И затем я почувствовала это. Это чувство подобно воде, мчащейся от подошв моих ног и в мои кончики пальцев. Но это не было только водой. Это было рекой. Все во мне, казалось, вибрировало.

Я почувствовала, как мои глаза нагреваются, но это было приятная теплота, как ощущение спиной от нагретого солнцем сидения машины в холодный день. Моё лицо болело, и я поняла, что это из-за того, что я улыбаюсь.

Карандаш проявлялся медленно, сначала выглядя как приведение, к концу становясь плотнее. Я продолжила держать руки, магия все еще пульсировала во мне, и повернулась к Эллис, чтобы сказать что-нибудь вроде «Ха! Видела? Я сделала это!».

Но потом я увидела, что она не смотрит на меня. Она смотрела мимо меня, где был карандаш. Я обернулась и ахнула.

Сейчас передо мной был не только один карандаш. Там была целая куча, может быть тридцать, рассыпающихся один за другим и еще больше начинали появляться.

Я опустила руки и почувствовала, как магия мгновенно прекратилась, словно связь была порвана.

— Святое дерьмо! — Воскликнула я тихо.

— Вот это да, — был единственный комментарий Элис.

— Я… — я смотрела на кучу карандашей, — я сделала это, — сказала я наконец и услышала как глупо это звучало.

— Разумеется, ты сделала, — сказала Алиса, слегка качая головой. Потом она улыбнулась. — Я же тебе говорила.

Я рассмеялась, но потом, кое-что пришло мне на ум.

— Подожди. Ты сказала, что сонный чары действуют 4 часа, — я взглянула на часы, — прошло почти четыре часа, а путь сюда занял у нас не менее получаса. Как же мы собираемся вернуться вовремя?

Элис улыбнулась, и с щелчком пальцами, две метлы вдруг материализовался рядом с ней.

— Ты шутишь, — сказала я.

Ее улыбка расширилась, и она забросила одну ногу на метлу и унеслась в небо. Она вернулась и зависла в нескольких футах над моей головой, и ее смех нитью тянулся через лес. — Давай, София! — звала она. — Будь традиционной хоть раз!

Поднимаясь с земли, я схватила тонкий ствол метлы. — И эта штука должна меня удержать? — Закричала я ей снизу. — Мы не все одеваемся в «Детском мире»!

На этот раз она не потрудился спросить меня, что я имела в виду. Она только засмеялась и сказала: — Я бы поторопилась на твоем месте! Пятнадцать минут стоят между тобой и годом работы в подвале!

Я оседлала метлу, конечно, не так элегантно, как Элис, но когда метла подняла меня вверх, я не заботилась о том, как я выгляжу.

Я ухватилась за ручку метлы и издала испуганный визг, потому что ночной воздух бросился на меня. И тогда я была уже в небе.

Я предположила, что метла тут же помчится и мне придется цепляться за свою драгоценную жизнь, но, вместо этого, она словно заскользила и я задержала дыхание, но не от ужаса, а от чувства всепоглощающей радости.

Воздух был холодный, но мягкий вокруг меня, и я последовала за Элис обратно в школу, я набралась смелости, чтобы посмотреть вниз на деревья. Элис погасила шар, поэтому все, я могла понять — темные пятна, но я мне было все равно. Я летела, на самом деле — божественный полет.

Звезды над головой казались достаточно близкими, чтобы коснуться, и сердце, будто плавало в груди. В отдалении я увидела зеленое свечение пузыря вокруг Гекаты, и я надеялась, что мы никогда не доберемся, чтобы я могла просто чувствовать этот свет, эту свободу, всегда.

Слишком скоро мы приземлились прямо перед крыльцом. Мои щеки казалось, обветрились, а руки онемели, но я улыбалась, как сумасшедшая.

— Это, — произнесла я, — была самая удивительная вещь когда-либо. Почему все ведьмы не делают это?

Элис, смеясь, спешилась. — Я полагаю, об этом думают, как о клише.