Казалось, действительно, скалы и выходы кристаллического Балтийского щита ждут нас на острове. Если это так, то для объяснения появления этого «острова Буяна», выступа кристаллических пород среди песчаных равнин, надо было бы привлекать молодую тектонику, активные движения послеледникового времени. Это сулило неожиданное, пусть не открытие, но геологическое откровение. Правда, Н.Я.Озерецковский отмечал песчаный, отлогий характер бухты и ее окрестностей.

Скоро увидим сами…

Трехчасовой, на борту пустого теплохода, переход по безбрежной штилевой, в солнечных бликах глади озера – одно из самых приятных за многие годы впечатлений много-многолетней бродячей жизни профессионального экспедиционника.

Но вот близится берег, крутой, залесенный. Мы идем проливом между материком и островом, вдоль него. Слева никаких скал на берегу не видно, наоборот, светлеют длинные проплешины песчаных обрывов и желтые пляжи под ними. Но главный сюрприз ждет нас на пристани.

Изображение Конь-камня в книге Н. Я. Озерецковского

Теплоход встречает служитель монастыря и сообщает, что выход на берег не разрешается, разве что по специальному благословению отца-настоятеля. Ситуация несколько неожиданная. Виктор обескуражен. Делать нечего, точнее ясно, что надо делать. В сопровождении служителя иду к монастырю на встречу с настоятелем.

На крыльцо обширного деревянного дома выходит крепкого сложения человек в строгом, соответствующем чину одеянии, со спокойным и располагающим лицом. Здороваемся. Объясняю, что мы прибыли с Валаама, исследуем берега озера и острова, пытаемся определить, поднимаются или опускаются они в настоящее время и с какой скоростью. Заверяю, что мы пробудем на острове всего несколько дней и, возможно, будем полезны для монастыря. Отец Варсанофий расспрашивает, интересуется составом нашей группы, подробностями быта, думает, как нас устроить. У нас с собой палатка и спальные мешки, мы просим лишь разрешения сойти на беper, определить место стоянки и условия пребывания.

Отец Варсанофий просит обязательно перед нашим отбытием сообщить ему о результатах наших обследований. Батюшка говорит о старой бухте западнее современной пристани, обмелевшей и почти заброшенной, просит проверить, нельзя ли ее привести в пригодное для использования состояние. А мы и сами бухту обследовать собирались, ведь о ней писал еще Н. Я. Озерецковский.

Вместе с общим благословением провести на острове несколько дней мы получаем благословение и на покупку нескольких булок хлеба в монастырской пекарне (иначе пекарь хлеба не продаст).

Скучающий на пристани Виктор известие о разрешении поставить на острове палатку встречает, радуясь, как мальчишка.

Остров Коневец с видом монастыря с юга. Гравюра конца XVII/ века

Первое, что привлекло наше внимание при обследовании берегов острова, были террасы. Замечательно выраженные, плоские, иногда с береговыми валами, террасы разной высоты опоясывали берега, местами создавая как бы своеобразные лестницы. Эти террасы, сложенные песчаным и мелкогалечным материалом, выглядели как типичные прибрежные озерные образования. Но откуда здесь столь большое количество песка? Волны озера за непродолжительное послеледниковое время не могли намыть из ледниковых валунных глин такие толщи чистого отмытого песка. Видимо, песчаный материал был подготовлен раньше. Как?

На одном из участков западного берега острова в толще десяти метровой террасы обнаружился протяженный слой крупного прекрасно окатанного галечника. Это давало путеводную нить к разгадке не только строения, но и вообще истории возникновения острова.

– Уж не остатки ли это оза?

– А что такое «оз»?

Мой помощник слышит такое слово впервые. Объясняю: это высокая галечная гряда, образовавшаяся на месте древнего русла талых ледниковых вод. Остатки такого рода русел во множестве известны в Скандинавии и неплохо изучены. Имеются специальные карты, на которых ниточки этих образований – озов «прошивают» в радиальных направлениях весь воздымающийся купол Фенноскандии.

Только что начали мы свое обследование берегов, как на следующий день келарь (монах-эконом) сообщил, что нас просит наведаться послушник Александр, обитающий на Святой горе. Пообедав, мы отправились на Святую гору, благо это всего километра полтора пути. Там сохранились скитский храм и каменные надворные строения вокруг. В одном из них мы нашли послушника за занятием вполне творческим: он расписывал красками окатанную речную гальку, весьма привлекательно изображая монастырь, собор, виды острова. Поведал он нам свои печали: каменная церковь, оказывается, подтопляется и заливается водой, с каждым годом все больше.

– Откуда же на горе столько воды? – заинтересовался Виктор.

Меня его вопрос тоже ставил в тупик. Воде вроде бы здесь неоткуда взяться, как нет причины здесь скапливаться. Храм требовалось восстанавливать и приводить в порядок, но с постоянной водой у поверхности сделать это было невозможно.

Пошли посмотреть. Действительно, стены церкви, и без того разоренной, в нижней их части отсырели и осыпались, а в подклети просто-таки стояла вода. С наружной стороны ограды храма вода вообще хлюпала под ногами и струилась по поверхности.

Чем же сложена плоская верхняя поверхность горы? В старой осушительной канаве, расположенной выше обители (мелиоративные работы в прежние времена делались в монастыре рачительно и усердно), обнаружились глинистые прослои. Галечников и песков, которые, как я думал, слагают островные горы, видно не было. Канава была вдалеке от монастыря, вода в ней оставалась проточной, да и странно было бы допустить, что именно отсюда идет подтопление святого места. Мы обдумывали варианты, но дать какие-то практические советы затруднялись. Решили осмотреть склоны Святой горы, тем более что послушник поведал о крупных камнях на ее западном склоне.

Фрагмент старой (XVIII века) гавани в южной бухте острова. Видны остатки деревянно го решетчатого сруба, заполненного валунами. Фото А. Никонова

Склон оказался очень крутым и, самое удивительное, сложен крупным, прекрасно окатанным галечником-валунником. Так вот он – остаток бывшего русла древней ледниковой реки, та самая озовая гряда, которая и составляет хребет острова Коневец. В восточной же части Святой горы сверху накопились, по-видимому, приледниковые глины, создав местный водоупор. Но не мог же, в самом деле, инок Арсений, спасавшийся на Святой горе в конце XIV века, поставить скит на мокром месте, не могли и монахи жить и строить храмы среди болота. Место должно было быть благим, а значит, по крайней мере, сухим. Пока мы ломали голову, послушник мимоходом заметил, что никак не может найти на Святой горе источник, который, согласно всем преданиям, раньше никогда не иссякал. Это была его другая печаль. Нам должно было попытаться еще и отыскать место бывшего источника.

Крутая плаха, ограничивающая деревянный сруб старой гавани. Виден торчащий кованый штырь XVIII века. Фото А. Никонова

А нет ли на этой плоской поверхности на вершине горы какой-нибудь мочажины, лужи, старого болотца? Послушник подвел нас к густо заросшему высоким камышом месту рядом с дорогой, внутрь которого никто не проникал. Там вроде бы есть бочажок, маленькое озерко. Посмотреть его представлялось абсолютно необходимым. Виктор хотел быть обязательно первым. С трудом мы продрались сквозь заросли камыша и увидели небольшой, метра четыре-пять в поперечнике, водоем. Вода стояла совершенноспокойно. Но что это? В одном углу с глубины изредка поднимались пузырьки и легонько схлопывались на поверхности. Так это и есть подземный приток воды! Очень слабый, но постоянный. Но куда же девается вода? К дороге ведет слабо выраженная канавка, но вода не течет.