Благо и опасность энергии рода.

Итак, мы рассмотрели все в рамках одного человека, иногда такая ситуация возникает в рамках рода. Сейчас реже мы с такими феноменами сталкиваемся, как кровная месть. А вот во времена Шекспира это было сплошь и рядом. Собственно весь сюжет «Ромео и Джульетта» был построен на вражде двух равно уважаемых семейств. Обратите внимание, та же самая ситуация. В еще большей степени это наблюдается, когда мы рассматриваем народ, большую группу людей. Там не то что бы ты так думаешь, ты в ответственности за жизнь, за род, за людей, но тебя окружают единомышленники. И та же самая ситуация, если учиться конвертировать эту любовь к родине во что-то невыразимое, то такой народ становиться мощнее. Если народ растрачивает этот импульс на самые сиюминутные прихоти, такой народ чрезвычайно слабеет.

Пример, 1914 год, убийство эрцгерцога в Югославии пламенным борцом с несправедливостью Гаврилой Принципом. Т.е. Гаврила принцип – это был очень революционный, готов был пойти на самопожертвование, но мог повлиять на ситуацию только одним способом – убить этого представителя ненавистных Габсбургов. И действительно убивают они Эрцгерцога. И что после этого началось. Совершенно чудовищная ситуация. Перед первой мировой войной стали образовываться такие движения, как социал-демократия, многие таки политические движения, которые потом были объединены в так называемый интернационал. Это люди самых разных народов, но исповедовавшие, как им казалось, прогрессивные социальные идеи. И вот вдруг, случается это убийство и цепочка объявления войн. Безусловно, Австро-Венгрия тут же в ответ на такие действия объявляет войну.

Я не буду сейчас все детали Вам рассказывать. Поинтересуйтесь этим моментом истории. Если вы поймете этот момент истории, вы поймете первую мировую войну, революцию в России, вторую мировую войну и геополитическое господство США в настоящий момент. Из одного маленького толчка до сегодняшнего дня вся политическая картина мира развивается в одном направлении. Есть такие, знаете, точки, как у поезда, повернешь налево и повернешь направо и в зависимости от того какой там стрелочник стоит иногда судьба всей цивилизации зависит. Ну, вот стоял стрелочник Гаврила Принцип. Россия объявляет мобилизацию. Почему Россия? По большому счету ее вообще это не должно было касаться никак. А вот гнев патриотический все население подхватил, все были в негодовании, отчасти в справедливом негодовании. Причем очень интересный эффект наблюдался, все устали от деспотизма монархии. Все устали от неразрешимости социальных вопросов, от многочисленных забастовок и прочего, прочего, прочего, а тут им кто-то как подарок дал объединяющую идею, что не дадим в обиду братьев своих с Балкан. Объявляется мобилизация. В ответ на эту мобилизацию уже Германия объявляет войну России. И пошло-поехало, и одна страна за другой начинают объявлять друг другу войны. Причем, что отличает буквально все страны?

Если у России это был подъем такой, единство нации против внешнего супостата, момент единения, когда все противоречия с царями, с боярами, с пролетариатом совсем ушли на второй план. Аналогичная ситуация в Германии. Всех тоже подхватил этот вот дух нации, что мы единая сила, сейчас мы покажем этой России, вечно она лезет не в свои дела. Французы то же самое, англичане то же самое, и весь мир помешался. И вот самое интересное, социал-демократия, фактически сливки прогрессивной мысли в разное время туда входили и основывали это движение самые разные деятели и наши известные революционеры, многие западные о которых мы никогда не слышали, но все они отличались взглядами прогрессивными, наднациональными. И вот после этого национального подъема все вдруг начинают вспоминать, а мы русские, а мы немцы, а мы еще кто-кто-то, а мы еще кто-то. Следа не осталось от всех умствований, потому что этот импульс приобщенности к роду, приобщенности к жизни, он дает такой толчок, по сравнению с которым наш маленький умишка скудный блекнет.

Понятно, что в этом состоянии все стали делать глупости. Моря крови, реки крови… И только лишь потом, когда окопных войнах нации истощили друг друга. Почему? Потому что самые смелые отважные, готовые пожертвовать за родину оказались в передних окопах, их поубивали, они первые бросались в атаку, они первые там подвиги совершали. Понятно, что выжить таким людям гораздо сложнее, чем тем, кто прятался и не спешил на фронт. Нация истощила себя. И Россия, и Германия, и Австро-Венгрия, Англия и Франция – все истощились. К чему это привело, когда люди начали гибнуть, к тому, что сила нации упала, т.е. общая прана, генерируемая каждым отдельным человеком вдруг резко просела. А если она резко просела, то все противоречия кармические вылезли наружу. Знаете человек, когда худеет, у него кости проступают, вот точно так же и здесь. Значит это привело к тому, что свергли монархию в России, в Германии свергли, в Австро-Венгрии – свергли, в общем, весь мир перекроили, перетрясли. Потом у нас революция началась в нашей стране, нам уже стало не до мировой политики.

Там продолжались еще войны. Разбили каким-то образом Германию, но как хитро разбили, знаете, разбили, но условия мира, после того как победили Германию, выставили настолько несправедливые в отношении немцев, что это была закладка на следующую войну. Т.е. это была закладка, которой с великолепием воспользовался Гитлер и фактически объявил Вторую мировую войну. Т.е. вторая мировая война, это не вторая мировая война, это продолжение Первой мировой войны, потому что у немцев не было ощущения поверженности нации, они не чувствовали себя побежденными, они считали, что их предали, предали в тылу где-то, штатские, пока все самые пламенные борцы были готовы пожертвовать жизнью на передовых, в окопах были, какая-то там темная кучка негодяев пришла к власти и вонзила, как они говорили, нож в спину. И вот это вот ощущение недовыполненности, несправедливости, еще подстегиваемое какими-то экономическими катаклизмами, как сжатая пружина начала опять сжиматься, сжиматься, сжиматься, что потом во второй мировой войне опять же распрямилось, и опять эта энергия рода, энергия жизни, что с одной стороны либо высочайшее достижение, либо вот, как мы видим, совершенно кровавая каша.

Т.е. это вещи абсолютно не безобидные даже в рамках одного человека, а когда в это вовлечены государства, это вещи просто ужасающие. Поэтому здесь такой момент, который мы должны очень хорошо понимать. Вот эта вот энергия рода, энергия жизни, энергия нации, энергия проявления творческой способности человека, это в одно и то же время величайшее благо, но это может быть, в то же самое время и величайшая опасность. Казалось бы, ладно, мы пока не готовы разбираться с этими благами и опасностями. Раз это чревато вот такими вот потрясениями, а давайте, вообще не будим опилировать к энергии рода, давайте вообще не будем рассматривать эту невидимую нить, соединяющую каждого члена общества в единое целое, а бросим это все на самотек. Раз мы не понимаем, как это работает, раз это в потенциале может привести к морям крови, так давайте этого вообще не касаться. И действительно, такая точка зрения возобладала после второй мировой войны. Она в свою очередь привела к господствующей сейчас точки зрения политкорректности, в исполнении Америки.

Не отвечая на вопрос, не отвечая ни не какие вопросы всячески пытаться уходить от острых моментов, дабы ненужными действиями, словами, лозунгами не пробудить опять это ощущение общности людей, которое чревато ужасными кровопролитиями. И, казалось бы, ну не готовы мы пока понять эту силу, давайте оставим ее в покое. Но и здесь все совсем не просто. Дело в том, что если вы вообще не используете это ощущение рода, это ощущение причастности друг к другу, то любой народ, любая нация начинает разлагаться. И просто не задействовать это не менее опасно, как задействовать. Действительно, если вы не используете, не апеллируете к этой идеи светлого сообщества людей. То на первый план выходят принципы индивидуализма или обожествленного эгоизма.