Перед ним внезапно вынырнули фары автомобиля. От ужаса у Эша кровь застыла в жилах — это может быть только майор! Майор, который едет прямо в лапы смутьянам. Нужно задержать его! Задержать любой ценой! Эш скользнул по откосу и, громко крича и размахивая руками, выскочил на середину дороги. Но его не заметили или не хотели заметить, и если бы он не отскочил в сторону, то оказался бы под колесами. Он успел еще убедиться в том, что это действительно был автомобиль майора, что рядом с майором находились трое солдат, один из них стоял на подножке. Эш беспомощно смотрел вслед уходящей машине, затем изо всех сил бросился за ней вдогонку; он мчался, объятый ужасом, каждую секунду ожидая, что придется услышать самое ужасное. Там, впереди, уже раздались несколько выстрелов, последовали грохочущий взрывообразный удар, крики и шум. Эш снова начал подниматься по откосу.
Толпа сгрудилась возле первого дома; местность все еще освещалась огнем пожара. Прячась за кустарником, Эш добрался до первого садового забора и мог теперь под его прикрытием подобраться поближе. Автомобиль перевернулся и, объятый пламенем, лежал на склоне по другую сторону дороги, Очевидно, водителю преградила путь толпа или он получил удар камнем, отчего потерял управление машиной и врезался в дерево. Скорчившись перед деревом, о которое он разбил себе череп, водитель еще хрипел, тогда как один из солдат лежал, раскинувшись, на дороге. Второй же, это был унтер-офицер, который вышел невредимым из этого столкновения, был окружен обезумевшей сворой. Под градом ударов кулаками и палками он пытался что-то говорить, однако ничего невозможно было понять в этом шуме; вскоре он тоже неподвижно лежал на земле. Эш подумал, не произвести ли выстрел по толпе, но в этот момент из-под обшивки мотора блеснули языки голубого пламени, и кто-то закричал: "Машина взорвется!" Толпа отпрянула назад и затихла, ожидая взрыва. Но ничего не случилось — машина просто тихо догорала, тогда раздались призывы: "К городской комендатуре!" "К ратуше!" И толпа покатилась дальше к городу.
Но где же майор?! Вдруг Эш понял: под автомобилем и в опасности, сгорает заживо. Гонимый страхом, Эш перелез через забор, подлетел к машине, начал трясти ее за корпус; его охватил приступ рыдания, когда ему стало ясно, что в одиночку, он не сможет поднять автомобиль. Полный сомнений, он продолжал стоять возле горящего каркаса, обжигая при новых пытках что-то сделать потерявшие чувствительность руки. Тут рядом оказался какой-то мужчина. Это был третий солдат, из бежавший повреждений, поскольку он перелетел через откос и упал на луг. Вдвоем им удалось приподнять автомобиль с одной стороны. Эш подлез под него, чтобы спиной удержать его, а солдат тем временем вытащил майора из-под машины. Слава Богу! Но опасность еще не миновала, необходимо было как можно скорее удалиться от представляющего угрозу автомобиля, так что они отнесли потерявшего сознание майора наверх по откосу, положили его на лугу на сорванные охапки травы.
Эш опустился возле майора на колени, заглянул ему в лицо; оно было спокойным, дыхание равномерным, хотя и слабым. Сердце тоже билось в ровном ритме; Эш распахнул пальто майора и его китель- за исключением нескольких ожогов и ссадин не удалось обнаружить никаких внешних повреждений. Солдат стоял рядом с ним: "У нас есть еще другие…" Эш тяжело поднялся — сказалась неизвестная доселе усталость. Болели все части тела. Тем не менее он еще раз собрался с силами, и они перенесли раненого унтер-офицера в безопасное место. Тела погибших солдата и шофера они положили на откосе. Сделав все это, Эш рухнул на траву рядом с майором: "Хоть секундочку передохну… не могу больше". Он так устал, что даже не обратил внимания на то, что над крышами города ввысь взметнулись языки яркого пламени, и солдат вскрикнул: "Эти уроды подожгли ратушу!"
В лазарете была паника.
Вначале все ринулись в сад, совершенно не обращая внимания на тех, кто не мог подняться; никто не слышал их мольбу о помощи.
Потребовался весь авторитет Куленбека, чтобы снова восстановить порядок. Собственноручно он снес на первый этаж наиболее тяжелых больных, он нес их на руках словно маленьких детей, его голос гремел в коридорах, он с руганью, притом непристойной, обрушивался на всякого, даже на Флуршютца и сестру Матильду, если его приказы не исполнялись мгновенно. Сестра Карла сбежала, и найти ее оказалось невозможно.
В итоге кое-как навели порядок. Кровати из опустевшего верхнего этажа снесли вниз, люди друг за другом постепенно приходили в себя. Кого-то не нашли. Они были в саду или даже дальше, в лесу или еще где-то.
Флуршютц с одним из санитаров отправились их искать. Одним из первых, кого они обнаружили за пределами сада, был Гедике; уйдя не очень далеко, он стоял на косогоре, избранном им в качестве наблюдательного пункта, поднятые костыли торчали вверх, выделяясь на фоне неба.
Можно было подумать, что он ликует.
Так оно и оказалось: когда они подошли поближе, то услышали, как он смеется, услышали этот рокочущий звериный хохот, которого весь персонал ждал уже несколько месяцев.
Он не обращал внимания на двоих, которые звали его, а когда они подошли поближе и вознамерились увести его, он угрожающее замахал костылями.
Флуршютц ощутил себя в каком-то беспомощном положении: "Ну, Гедике, ну пойдемте…"
Гедике ткнул костылями в сторону огня и восхищенно закричал: "Страшный суд… восставшие из мертвых… восставшие из мертвых… тот, кто не восстал, попадет в ад… дьявол заберет вас всех… всех вас заберет он сейчас…"
Что тут было делать! Но понаблюдав за ним некоторое время, санитар нашел правильный выход: "Людвиг, уже время ужинать, спускайся вниз".
Гедике замолчал; он недоверчиво выглядывал из-за своей бороды, затем наконец поковылял вместе с ними.
Запыхавшись и дрожа всем телом, Хугюнау продирался сквозь сад, пока не добрался до типографии. В первое мгновение он не мог понять, что его привело сюда. Затем вспомнил. Печатная машина! Он вошел внутрь. Темное помещение освещалось отблесками внешнего огня и находилось в обычном для воскресенья порядке. Хугюнау сел перед машиной, зажав винтовку между колен. Он был разочарован; машина не стоила его усилий — она стояла здесь холодная и невозмутимая и просто отбрасывала беспокойные тени, которые были ему неприятны. Если эта банда грабителей действительно придет сюда, то, собственно говоря, так ей и надо, этой чертовой машине, чтобы ее отдубасили. Хотя, конечно, это хорошая машинка… Он положил руки сверху на нее, рассердился, что металл был таким холодным на ощупь. Merde, что его так злит во всем этом! Хугюнау пожал плечами, выглянул во двор, посмотрел на сарай, где читались воскресные проповеди. Будет ли Эш читать здесь проповедь в следующее воскресенье? Halssez les ennemis de la sainte religion[53]. Поповское отродье. Пустой сарай, это их дело… Что такому терять! Кости бы ему переломать! У него никаких проблем… В воскресенье- проповедь, а теперь сидит там, наверху, со своей бабой, утешают, небось, друг друга, тогда как кому-то приходится сидеть здесь, возле этой чертовой машины.
Он снова забыл, зачем сюда пришел. Он прислонил винтовку к машине. Во дворе он принюхался: опять этот колбасный запах, ударивший в нос. Сегодня же нет никакого ужина… ну, уж наверху, наверное, что-нибудь да имеется — Эшу-то ведь она не даст умереть с голоду.
Оказавшись наверху в коридоре, он весь содрогнулся от страха, поскольку дверь в его комнату была снята с петель. Тут что-то было не так, Дверь к тому же заклинило, и только потрудившись, ему удалось освободить дверной проем. Внутри комнаты был еще больший беспорядок: зеркало уже не висело над столиком для умывания, а лежало на разбитой посуде. Какой кавардак. Картина непонятная и беспокоящая, это напоминало обломки костей. Хугюнау сел на диван, ему хотелось понять, что же здесь произошло, но он не мог сосредоточиться. Если бы кто-нибудь пришел, чтобы все ему хорошенько объяснить и успокоить, погладить его по головке!
