Но так как Божеское правосудие «не может быть лише но своего действия», то для его удовлетворения это действие должно быть перенесено на другой «объект»[759]. И этот замещающий объект должен иметь такие цену и достоинство, чтобы быть выкупом достаточным, — в соответствии с бесконечным оскорблением они должны быть «бесконечной цены и достоинства».
Удовлетворение правде Божией является, таким образом, также посредствующим актом и средней посылкой между искуплением и спасением человека. «Без этой средней посылки… никогда не выяснят тайны искупления и спасения, хотя бы весь мир заполнили томами своих мудрований»[760].
По силе этого удовлетворения Бог изменяет Свое отношение к человеку, примиряется с человеком, отменяет проклятие, оправдывает[761] виновного человека, в чем и заключается спасение грешника[762].
Так создается сама терминология «юридической» теории искупления, «сущность которой заключается в том, что Господь Иисус Христос пострадал и умер на Кресте для удовлетворения оскорбленной грехами правды Божией»[763].
«В смерти Христовой и заключается вся сущность искупления… Эта смерть есть жертва, принесенная Богу за грехи человечества в удовлетворение правде Божией. Примирение Бога с грешниками не могло состояться без удовлетворения правде Божией»[764].
«Крестная жертва была принесена в удовлетворение Божественного гнева и правосудия. Между умилостивительной крестною жертвой Спасителя и нашим возрождением наблюдается такое же соотношение, какое бывает между причиною и следствием. Как только Господь умер на Кресте, тотчас снято было с людей и наказание за грех — его первое следствие, то есть Божие проклятие. По уничтожении же крестною смертью Христа проклятия вместо последнего тотчас снизошло на людей благословение Божие»[765].
«Благость (Божия) по искупительной, в удовлетворение правде Божией, жертве Христовой снова обращается на человека»[766].
Логическая последовательность приводит, наконец, и к следующему заключению. «Это изменение отношения к человеку в Существе Божием совершается чрез удовлетворение, принесенное крестной жертвой Христа Спасителя Божественному правосудию»[767] — действие удовлетворения названо своим настоящим именем.
Термин «удовлетворение правде Божией» становится отличительным признаком «юридической» теории — «где есть сатисфакция, там «юридическая» теория»[768]. И расхождения между сторонниками и противниками «юридического» понимания искупления в значительной степени сосредотачиваются в решении вопроса о пригодности или непригодности этого термина для выражения сущности учения об искуплении.
Если архиепископ Иларион (Троицкий) (последовательный противник «юридизма» в богословии) полагает, что понятия «удовлетворения» и искупительных заслуг «должны быть выброшены из богословия без остатка, навсегда и окончательно»[769], то профессор Е. Будрин убежден, что без понятия «удовлетворения» «немыслимо понимание тайны искупления»[770].
Если обобщить критические высказывания в отношении «юридической» теории искупления, то большую часть их можно свести к следующим положениям:
«Юридическое» понимание искупления противоречит: 1) правильному понятию о Боге; 2) не имеет обоснования в Священном Писании и Предании, учении отцов Церкви и богослужении; 3) заимствовано из схоластического богословия Западной Церкви.
Поэтому и попытки защиты «юридической» теории следует рассматривать в порядке аналогичных, но противоположных утверждений, таких как: 1) утверждение такого понятия о Боге, которое бы вполне согласовывалось с выводами «юридической» теории; 2) обоснование ее Священным Писанием и Преданием; 3) отрицание заимствованности ее от западного богословия или же, в последнем случае, как утверждение, что это богословие (теория Ансельма Кентерберийского) правильно выражает учение Вселенской Церкви.
«Юридическому» пониманию искупления соответствует вполне определенное представление о Боге и Его свойствах. Это достаточно отчетливо осознают и сторонники «юридической» теории. «Отрицание правового жизнепонимания» ведет как «к ниспровержению всего Божественного домостроительства», так и «к неправильному понятию о Боге»[771]. А единственно правильным представлением о Боге является, по мнению сторонников «юридической» теории, только такое, в котором свойства благости (любви) и правды (правосудия) в Боге, и особенно их действия, различаются до полного противопоставления[772].
Возражающие против «юридической» теории искупления, говорит профессор Е. Будрин, «не имеют надлежащего представления о Существе Божием и о так называемом в богословии согласии Божиих свойств. Сосредоточившие всю сущность Божию в любви, они забывают, что Бог есть и абсолютная правда и истина, которые в Абсолютном Существе никоим образом не могут быть поглощены любовью»[773].
И так как «правда Божия так же абсолютна, как и любовь»[774], то действие ее всегда ограничивает проявление любви Божией[775], что особенно проявляется в искуплении, когда «и то и другое свойство всегда идут рука об руку в деле домостроительства нашего спасения»[776].
Действия правды Божией выступают особенно ясно: она «хочет… и требует себе»[777] для своего удовлетворения страданий и смерти Сына Божия. «Кроме любви, в понятие «искупление» входит и что‑то другое, что можно назвать правдою, гневом Божиим и подобными словами: это‑то другое требовало в Ветхом Завете таких гекатомб кровавых жертв: оно же потребовало и смерти Христа… Все дело в том, чтобы примирить в понятии «искупления» эти два по видимости несовместимых момента»[778].
«Удовлетворить правде Божией — значит успокоить эту правду уплатой или воздаянием ей должного»[779].
Такое понимание представляется профессору Будрину самоочевидным. «Ведь никто не будет спорить, — говорит он, — что Бог бесконечно правосуден, а правосудие это было бы пустым звуком, если бы не имело объекта для удовлетворения. Разве Бог может отвергнуть Себя и без всякого удовлетворения перестать быть врагом греха?»[780]
В искуплении все сводится к действиям свойств Божиих: «Бог в Своих же свойствах Собственного Существа ищет спасти павших»[781], — и их противопоставлению…
Такое понимание свойств Божества и их действий (хотений, требований), различных до противоположности, нуждающихся в примирении, вполне обосновывает делаемый «юридической» теории упрек в искажении понятия о Божестве внесением в него сложности.
Этого не могут не заметить и отдельные защитники «юридической» теории, но они пытаются отвести этот упрек, полагая, что свойства Божества находятся в гармонии.
«Как мирятся в Боге бесконечная любовь и бесконечное правосудие, — постигнуть этого наш ум не может, мы знаем только, что в Боге все должно быть в совершеннейшей гармонии… В нелицеприятном Боге не может быть противоположностей и не может быть одного более, другого менее, иначе Бог будет нечто сложное из неравномерностей»[782].
