Не имея оснований ставить вопрос о сравнительном достоинстве этих двух переводов, автор ограничивается в настоящем исследовании только изучением вопроса, как он отразился в русской богословской науке, о переводе греческих слов ttaxaxripiov, Шхацо<;, Шхакеавт — терминов, имеющих в «юридическом» истолковании догмата искупления центральное значение. Как уже отмечалось, термина «удовлетворение» в Священном Писании нет, ошибочность перевода itaxaxf|piov —itaxa^ioq как «умилостивление» показывает, что и равнозначного понятия — «умилостивление» — в Новом Завете также не имеется.
Часто высказывалось мнение, что последняя редакция русского синодального перевода принадлежит митрополиту Московскому Филарету (Дроздову). Это не совсем точно. Отдельные книги Нового Завета были распределены для перевода между духовными академиями. Текст перевода представлялся Святейшему Синоду. «В Святейшем Синоде пересмотр академических переводов происходил в следующем порядке: члены Синода и присутствующие в оном разделяли между собою по частям книгу, следующую к пересмотру, и вносили свои части в общее собрание со своими замечаниями; один из членов, протопресвитер В. Б. Бажанов, делал общий свод и держал редакцию текста, установленную общим рассуждением. По пересмотре перевод был препровождаем митрополиту Филарету, который делал свои исправления с указанием во многих случаях и оснований их. Эти исправления и замечания еще раз были предметом общего суждения в Святейшем Синоде»[396]. Следовательно, последняя редакция принадлежала Синоду, который не всегда принимал исправления митрополита Филарета.
В цитированном издании приведены все те места Нового Завета, на которые были сделаны замечания, в редакции, представленной академиями и предложенной митрополитом Филаретом.
Классический, как его назовут сторонники «юридической» теории, текст (Рим 3, 25) был переведен Московской академией: «в очистилище, даруя очищение в Крови Его чрез веру, чтобы показать правду Свою, по невзысканию за грехи, совершенные прежде».
Перевод митрополита Филарета: «в жертву, очищающую Кровию Его через веру, к показанию правды Его, для прощения соделанных прежде грехов»[397].
Следовательно, «переводной комитет» Московской академии и митрополит Филарет Шхот|рюу переводили как «очищение», усваивая «жертве» или «Крови» Христовой действие очищающее — грехи, а не умилостивляющее — Бога[398].
Признание за синодальным переводом значения только «первого опыта» перевода Нового Завета на русский язык явилось причиной, побудившей обер–прокурора Святейшего Синода К. П. Победоносцева «предложить новый опыт» перевода, где указанный текст (Рим 3, 25) изложен следующим образом: «Егоже (Христа Иисуса) поставил Бог в жертву очищения Кровию Его чрез веру, да явит правду Свою, в отпущение, долготерпением Божиим, грехов, прежде соделанных»[399].
В 1897 году была опубликована статья профессора священника М. Орлова[400]. Напечатанная в академическом органе и снабженная множеством ссылок и примечаний — «громоздким научным аппаратом», она, как и замечания митрополита Филарета, осталась почти неизвестной, за исключением узкого круга специалистов. А между тем выводы этой статьи полностью совпадают с выводами исследования профессора Мышцына, хотя последнее и не было использовано автором.
Рассмотрев указанные термины и исследовав употребление их в Священном Писании, автор приходит к заключению, что Шхакеавт, обычно в связи с ацар–пац, твердо стоит в круге отношений между Богом и человекомгрешником. В собственном смысле Один Бог — ttacoq, Который очищает грехи человека и дает ему оправдание[401]. Обращаясь же к «спорным» (в смысле передачи на русский язык) новозаветным текстам, автор везде устанавливает более точный смысл этого глагола с производными от него как «очистить», «очищение».
Апостол «писал евреям, что Христос во всем должен был уподобиться братии, чтобы Ему быть милостивым (еХетщсоу) и стать верным Первосвященником для очищения перед Богом людских грехов (см.: Евр 2, 17: ец то Шхкеовш)»[402]. «Совершитель нашего спасения называется в апостольских посланиях ttaxarr|piov и Шхацод потому, что Он искони был предназначен для очищения наших грехов (см.: 1 Ин 2, 2; 4, 10: rcecpi xcov ацасрпсоу гщсоу), и именно через Кровь Его (Рим 3, 25)»[403].
Автор воздержался от критических замечаний в отношении передачи этих текстов в синодальном переводе, но заметил: «Данные богослужения подтверждают, в главных частях, наши выводы из новозаветных мест Слова Божия»; «славянский текст везде передает Шхавтуп — очисти»[404].
Установление точного смысла этого глагола в каждом из указанных новозаветных текстов нашло свою проверку в специальных экзегетических исследованиях, причем авторы их в основном повторяют аргументацию и выводы профессора Мышцына.
Профессор Санкт–Петербургской духовной академии Н. И. Сагарда в «исагогико–экзегетическом исследовании»[405] определяет значение греческого термина Шхацос;, употребляемого в двух стихах послания (см.: 1 Ин 2, 2; 4, 10)[406].
Значение слова Шх<хгг|рюу в Рим 3, 25 не менее определенно выяснено в статье М. Ф. Оксиюка (впоследствии — Макария, митрополита Варшавского)[407]. Наконец, аналогичное значение слова Шхакеавои в последнем тексте (Евр 2, 17) установлено профессором Н. Н. Глубоковским[408].
Правильность этих выводов «библейского богословия» находит полное подтверждение в употреблении этого глагола (с производными) в богослужении. Здесь, как и в Священном Писании, «конструкция совершенно противоположна классической». Субъектом (действующим) предполагается Бог, а объектом действия — человек, его грех, скверна и т. д.[409]
Установление точного смысла греческого (подлинного) текста Священного Писания и родственного ему по языку богослужения дает основание для сравнения с ним славянского и русского переводов: в русском — «искупление», в славянском — «избавление»; в русском — «умилостивление», в славянском — «очищение»; в русском — возмездие за грех — смерть (Рим 6, 23), в славянском — оброцы (плата) греха — смерть и др.
Это показывает, что славянский текст Нового Завета, не имея «юридического» смысла, ближе выражает мысль подлинника и что «юридический» смысл этих выражений в русском переводе явился следствием влияния «юридического» направления в богословии в период его перевода в середине XIX века.
Указанные выводы явились в основном результатом изучения посланий апостольских, в которых находится большая часть текстов, объясняющих учение об искуплении. Но не менее важное значение имеет в этом отношении и содержание Евангелий, в которых, «как на иконе», изображено само совершение искупительного дела Сыном Божиим.
Учение об искуплении в трех первых Евангелиях рассматривал С. Песчанский в своей диссертации[410].
Автор не ставил целью полемику в отношении учения об искуплении, но изложил результаты своего труда в главе 5: «Иисус Христос — Спаситель».
«Спасение людей от греха и зла составляло, по словам Христа, Его главную задачу»[411]. Его страдания и смерть «неразрывно связаны с Его делом спасения людей»[412].
