4 декабря — заключен военный союз со Швецией.
16 декабря — оформляется союз всех Скандинавских стран против Англии. В поощрение союзникам Дании обещан Гамбург, Швеции — Любек, Пруссии будет предложено занять Ганновер (вассально связанный с Англией), а в случае ее отказа эта область отходит Франции.
18(30) декабря происходит разрыв с эмигрантским двором Людовика XVIII и высылка его из страны, в этот же день Павел со специальным дипломатическим представителем царя Спренгпортеном отсылает свое первое послание Наполеону. Наполеон, не дождавшись письма Павла и не зная о нем (что за век? Ни телефона, ни телеграфа, на худой конец!), на несколько дней раньше, 10 (21) декабря, сам пишет послание русскому царю, предлагая ему союз, «при котором оружие выпадет из рук Англии, Германии или других держав», и делает первые намеки относительно совместного раздела Азии.
Как только письмо русского царя доставлено в Париж, при дворе Наполеона мгновенно оценивают ситуацию: «Раздел мира между Дон Кихотом и Цезарем!» [16] .
Павел, получив депешу от Первого Консула, тоже не скрывает радости: пробил, пробил час его, императора Павла I, торжества! Осталось уладить лишь кое-какие мелочи — вопрос о Мальте (которую Наполеон хотел оставить за собой), Египте, целостности Неаполитанского, Баварского и Вюртембергского королевств (дорогих Павлу), — и пред Россией преклонят голову и двоедушная Англия, и Австрия, которую в запальчивости Павел называет «слепой курицей». Идея же азиатского похода вдруг взрывается таким количеством точных, выверенных подробностей, как будто она давно созрела у Павла в голове и только ждала часа, чтобы явиться во всех деталях: во всяком случае Наполеон явно не ожидал, что Россия примет идею азиатского похода так близко к сердцу, а главное, поставит ее исполнение в разряд технических вопросов, которые все будут решены к маю 1801 года…
Наполеон не знает (он только может догадываться по донесениям посланных в Санкт-Петербург шпионок), сколь шатко положение Павла. Для того чтобы составить военный союз между Россией и Францией, нужны по крайней мере месяцы. Для того чтобы созрел и «сработал» заговор, — мы знаем
точно — нужны ровно два месяца и 11 дней. Как писал Н. Я. Эйдельман: «Каждый день все опаснее для монарха. И все рискованнее для заговорщиков» [17] . В столице империи идет игра на время, ставки в которой предельно высоки. Заговорщики вовсю вербуют сторонников. Вербовка осенью 1800-го — зимой 1801-го обычно совершалась на званых обедах: оттого угрюмый, безлюдный павловский Петербург на переломе века вдруг озаряется огнями празднеств. Вербовали «участников», «исполнителей», «посвященных» — узкий круг генералов, офицеров гвардии, сенаторов; гораздо шире — необходимый круг «сочувствующих» — тех же гвардейцев и просто военных, «вольнолюбцев» из штатских; наконец, точно так же вербовали и еще одно немаловажное лицо во всей этой истории — престолонаследника, сына Павла, будущего императора Александра I…
В конце 1800 года планы заговорщиков чуть не разрушила «госпожа Бонейль», шпионка Наполеона, которой удалось скомпрометировать и выбить из рядов заговорщиков одну из заглавных фигур, стоящих у колыбели заговора, — англофила графа Панина. 17 ноября разжалованный Панин выслан из Петербурга, но его удаление — всего лишь одна из «опал» государя: заговор так законспирирован, что даже шпионки Бонапарта о нем не догадываются…
В то же время другая шпионка Наполеона, госпожа Шевалье, добившаяся больших высот (благорасположение знатного вельможи Кутайсова и самого Павла), угодила в сети Палена, которому через нее удалось-таки то, что не удавалось напрямую: оклеветать Ростопчина, представив его царю как «обманщика, ведущего двойную игру». В решающий момент переговоров между Павлом и Бонапартом — 20 февраля — Ростопчин, больше всего сделавший для этого союза, внезапно уволен от всех дел, а его должность в Коллегии иностранных дел с сохранением должности санкт-петербургского генерал-губернатора перешла в руки главной фигуры заговора, «ферзя»: графа П. А. Палена. «Ростопчин проиграл — себя и своего императора» [18] — так расценивает эту комбинацию Эйдельман. Последнее серьезное препятствие на пути заговора было устранено.
IV
Однако дело еще не было кончено: из очередного письма Павла Наполеон узнает подробности своего плана «раздела Азии», который в переработанном императором Павлом виде оказывался не чем иным… как планом похода на Индию, отправленным для согласования и «апробирования» в Париж.
По этому плану Первый Консул должен был бы собрать 35-тысячный корпус под командованием одного из прославленных генералов (Павел настаивал на кандидатуре Массена, разбившего австрийцев при Цюрихе) и по Дунаю направить его через Черное море в Таганрог. Оттуда — пешим ходом до Царицына, оттуда — рекою — до Астрахани. Оттуда — на судах через Каспийское море (недоступное для флота англичан) в Астрабад (персидскую провинцию на юго-восточном берегу Каспия), где французов уже поджидал бы заранее доставленный туда 35-тысячный русский корпус. Маршрут франко-русской армии спроектирован был на Герат (название этого города еще прозвучит в рамках нашей темы), затем — к Ферраху и через Кандагар к правому берегу Инда. Как и в египетском походе, в армии должны были находиться инженеры, художники, ученые и пиротехники; составлены были соображения также о подарочных тканях и празднествах, которыми следовало влиять на умы азиатских народов… Выступление французских войск было запланировано на май, весь переход с берегов Рейна к Инду был рассчитан максимум на пять месяцев, следовательно, не позже чем в конце сентября 70-тысячный франко-русский корпус должен был как снег на голову обрушиться на англичан… В дополнение к этим мерам Павел велел оснастить на Камчатке три фрегата и отправить их в Индийский океан для отпора английскому флоту…
В середине XVIII столетия Франция в результате кровопролитных войн вынуждена была уступить Англии Канаду и все свои владения в Индии. Вернуть их с помощью России — о таком Первый Консул и не помышлял! План Павла казался чересчур уж смелым… Первые вопросы Наполеона отдают даже робостью: «Пропустит ли султан корабли по Дунаю?» Однако скоро он входит во вкус и делает контрпредложения: задействовать в движении на восток египетский корпус, который зимой 1800/1801 г. еще не капитулировал и, если бы план был приведен в исполнение, очевидно, сыграл бы в нем свою роль.
Позднее один из главных участников заговора против Павла, генерал Беннигсен, оценивая «индийский проект» императора, назвал его «безумным», так как «время упущено» и англичане теперь в Индии — всё, а индусы — ничто. Однако дело обстояло не совсем так. Советский историк С. Б. Окунь, глубокий знаток проблемы, оценивал павловский замысел очень высоко: «Нельзя не признать, что по выбору операционного направления план этот был разработан как нельзя лучше. Этот путь являлся кратчайшим и наиболее удобным. Именно по этому пути в древности прошли фаланги Александра Македонского, а в 40-х годах XVIII века пронеслась конница Надир-шаха (персидского царя, поход которого на Индию увенчался взятием Дели. — В. Г. ). Учитывая небольшое количество войск в Индии, союз с Персией, к заключению которого были приняты меры, и, наконец, помощь и сочувствие индусов, на которые рассчитывали, следует также признать, что и численность экспедиционного корпуса была вполне достаточной» [19] .
Наполеон, взвесив все «за» и «против», пришел к подобным же выводам и отослал в Санкт-Петербург своего адъютанта Дюрока с подтверждением своей готовности участвовать в походе, но когда Дюрок в конце марта прибыл в столицу империи Российской, императора Павла Петровича уже не было в живых. Официальная версия гласила: «Скончался апоплексическим ударом». В городе еще ходили слухи о гигантском английском флоте, который вошел или готов войти в Балтийское море через Зунд — пролив между Данией и Швецией, но приказ проверить эти слухи и при необходимости «поставить командующего английским флотом в известность о происшедших переменах» отдавал уже новый царь — император Александр I.
