— Понял.

— Тогда пойдем.

Комната была забита до отказа, многие репортеры стояли в проходах. Рида и его группу встретили залпом фотовспышек. Помощник комиссара уже поднимался на ноги, когда сержант подбежал к нему и положил на стол листок бумаги. Рид взял его, посмотрел и, прикрыв ладонью микрофон, радостно шепнул Саймону:

— Хэйнс раскололся. Он подставил Ли и теперь разливается соловьем.

Саймон сжал руки в победном жесте, а Рид снова повернулся к микрофону.

— Я не стану тратить время на вступление. У нас подготовлено заявление, текст которого вам сейчас раздадут, но оно длинное, поэтому я скажу коротко. Ли Лутан, старший офицер тайваньской разведки, уже многие годы ведет подпольную деятельность в организации под названием «Наша Формоза». Втайне от своего начальства он похитил Мэттью Юнга, который теперь сидит рядом со мной, и держал его как пленника на Цюэмое. Цель похищения…

Последние слова заглушила волна возгласов — репортеры гудели на разных языках, как при вавилонском столпотворении. Лишь Джинни, которая заняла удобную позицию у стены, сумела заметить, как один из журналистов, стоявший в глубине зала, пробрался и выскользнул с заявлением Рида в руке…

Цю Цяньвэй и Шань Линьчунь добрались до здания компании «Дьюкэнон Юнг» одновременно с группой Саймона. Они поднялись по лестнице впереди толпы, которая подступала, как вода во время прилива. Оказавшись наконец в фойе, они обернулись и увидели Рида и семью Юнгов, которые протискивались внутрь с помощью двух швейцаров. Двери захлопнулись, и журналистам ничего не осталось, как только бесполезно молотить кулаками по стеклу.

— Быстро, — сказал Саймон, хватая Цю за руку. — Мери только что звонила мне в машину. На линии министр из Тайбэя.

Пока лифт поднимался на верхний этаж, Саймон коротко посвятил Цю в результаты пресс-конференции. Он с разбега налетел на не полностью открытую дверь и ворвался в кабинет дирекции, где его с трубкой в руке ждала Мери Стрит.

— Министр торговли, — лаконично напомнила она.

Саймон, тяжело дыша, упал в кресло и выхватил у секретарши трубку.

— Юнг у телефона.

— Я слышал, что тебя обменяли на Люка, — шепнул Цю Мэту.

— Да.

Цю, услышав странную холодность в тоне Мэта, бросил на него испытующий взгляд.

Пока Саймон ждал, чтобы его соединили с министром, он оглядывал лица присутствующих и вдруг заметил еще одного человека, которого не рассчитывал здесь увидеть.

— Диана!

Его дочь сидела в кресле у дальнего окна. Одета она была в строгий деловой костюм, рядом стоял чемодан.

— Привет, па.

— Когда ты приехала?

— Часа два назад. Собиралась сразу домой, но из Кай Така не было рейсов в Европу.

— Это моя вина. — Постепенно лицо его стало вытягиваться. — Ты хочешь сказать, что собралась уехать и даже не сообщила…

Но тут на линии что-то щелкнуло, и Саймон поднял руку, призывая всех к тишине.

Диана потянула брата за рукав и кивнула в сторону коридора. Мэт сопротивлялся, но Диана настаивала. Они вышли в коридор, нашли свободный кабинет, и Диана закрыла дверь, а Мэт опустился на подоконник, уставившись с угрюмым видом на бухту Виктория.

— Эй, Стручок… что с тобой?

— Ничего. — Мэт отошел от окна, сел в кресло и ссутулился. — А почему ты спрашиваешь?

— Что ты там бормочешь?

— О Господи!..

— Ты так тихо говоришь, что я ничего не слышу и не понимаю. И нечего возмущаться.

Мэт слабо улыбнулся.

— Извини.

Диана отошла от двери и встала рядом с братом.

— Мама рассказала мне, какое тяжелое время ты пережил. Я…

— Да, да. Спасибо.

— Ты можешь дурачить всех, кроме меня.

— Слушай, если тебе есть что сказать, кончай треп и говори скорее. Мне надо вернуться в соседнюю комнату. Поняла?

— Я не уеду в Лондон, пока ты не скажешь, что случилось.

— Что ты имеешь в виду? Меня похитили, забрали на Цюэмой, избивали.

— И?

— И! — Мэт взорвался. — Что еще ты хочешь узнать — какого цвета бывает кровь на загаженных стенах?

— Тут что-то другое, — спокойно ответила Диана. — Я уверена. Ты давно не смотрел в зеркало? Твои глаза…

— Что с ними такое?

— Они стали совсем маленькие, как булавочные головки. Ты их не открываешь. А лицо одутловатое. Ты похож на рептилию. Точно. — Этот образ явно понравился Диане. — На злобную ящерицу.

Мэт посмотрел на сестру, и губы его растянулись, но этот оскал совсем не походил на улыбку.

— Ты действительно хочешь знать, что произошло на Цюэмое?

— Да.

Мэт рассказал ей.

Когда он закончил, Диана некоторое время молчала, потом решительно тряхнула головой.

— Он лгал, конечно. Ли Лутан убил бы Мэйхуа, независимо от того, что бы ты ни говорил или делал.

— Знаю.

— Знаешь? — Диана удивилась. — Я думала, именно сомнение не дает тебе покоя.

Мэт нетерпеливо дернул головой.

— Я размышлял, прикидывал так и сяк… Все это время, понимаешь, я не спал, я…

— Продолжай.

— Я никак не мог понять, каким образом Ли узнал, что побег произойдет раньше назначенного срока. Какое-то время я думал, что Мэйхуа предала меня, что все это тоже входило в план Ли.

— Но это было не так?

— Нет.

Вопрос «почему ты так уверен?» рвался с губ Дианы, но она не решалась его задать. Мэт, должно быть, заметил выражение ее лица, потому что проворчал, отвернувшись:

— Я знаю: она была хорошая актриса, она могла изображать страх. Может, это была их последняя уловка, чтобы заставить меня говорить: «Скажи нам все, что знаешь, или мы сожжем твою возлюбленную заживо».

— Ну…

— Нет. Может, я дурак, ведь она причинила мне столько горя, но под конец я поверил ей. Она переменилась. Мне приходится верить этому.

— Приходится?

— Конечно! Иначе окажется, что Ли действительно не собирался убивать ее. — Взгляд, который Мэт бросил на сестру, не поддавался определению. — Один из охранников, с которым, как она считала, все улажено, проболтался Ли. Что-нибудь в этом роде, но только не она.

Диана внезапно поняла, что такое истинная вера.

— Но это еще не самое худшее. Самое страшное… — Мэт опять встал и подошел к окну, — то, что я убил женщину, которую любил.

— Но это был акт милосердия.

— Разве?

— Если ты поверил, что Ли сожжет ее, то да. — Диана подошла и положила руки ему на плечи. Мэт тут же сбросил их и отвернулся. По лицу его струился пот, он тяжело дышал. Диана словно окаменела, дожидаясь, пока он успокоится. Одно неверное слово, неловкое движение…

Наконец Диана почувствовала, что его приступ прошел, и каждый нерв в ее теле как будто расправился.

— Все мы иногда убиваем существа… людей… которых любим.

Мэт услышал, как у нее перехватило горло, и поднял глаза.

— Это… для их же блага. Так мы себе говорим, верно? Ради них, не ради себя…

— Не плачь!.

— Я не плачу. — Диана всхлипнула.

— Потому что если ты… я…

Звуки, которые вырывались из горла Мэта, были ужасны. На секунду Диане захотелось закрыть уши, чтобы не слышать этот кошмарный вой, в котором смешались горе и ненависть к самому себе. Она заглянула себе в душу в поисках утешительных слов… но обнаружила только пустоту. Поэтому она лишь крепко обняла брата и не отпускала ни на секунду, пока он рыдал. Ничего другого Диана придумать не смогла.

Когда Мэт поднял на нее глаза, Диана поняла, что, хотя ему стало легче, до полного покоя еще очень далеко. А это значит, что в любой момент может случиться очередной срыв.

— Что до убийств, я все понимаю, — сказала она. — Тебе не надо объяснять.

Мэт вытер лицо от слез. Его руки все еще дрожали.

— Как ты можешь знать? Как может знать это человек, который не…

Но тут в коридоре раздался крик Саймона:

— Мэт! Где же ты?

— Неважно. Слушай, тебе надо идти к отцу, а мне — ехать.

— Но ты не можешь ехать сейчас.

— Я должна. У тебя все будет хорошо. Звони иногда.