— Понятно. Очень хорошо. Нам что-то еще предстоит посмотреть?

— Нет.

— Тогда мы возвращаемся в Пекин. Да, скажите этому молодому человеку, Яо, что он молодчина. Представьте его к награде. Присвойте звание подполковника, например.

— Обязательно, товарищ председатель. Я нужен вам?

— Нет, маршал, вы свободны. Но с сегодняшнего дня я желаю получать ежедневные рапорты о состоянии вашей боевой готовности.

— Есть. — Ван отдал честь и ушел к начальнику базы.

Сунь посмотрел ему вслед своими желтоватыми глазами.

— Эта штуковина контролируется по радио, вы поняли?

— Конечно. А что?

— Значит, радио может прослушиваться.

— Только в том случае, если противник понимает, что происходит. Сначала им нужно узнать, что к этой системе подключается радио, только после этого они могут принять меры. Вот почему вы, Сунь, так важны для этого дела. Система безопасности должна быть жесткой.

— Не беспокойтесь, я принял меры предосторожности. Вся команда «Дьюкэнон Юнг», работающая над «Апогеем», все, кто связан с ней, теперь находятся под интенсивным наблюдением.

— Хорошо. Помните, все это, — председатель указал на летное поле, — имеет для меня гораздо меньшее значение по сравнению с тем, что будет потом.

— Простите, не понял.

— Я могу сказать, что «Апогей» должен в первую очередь возродить к жизни Серединную Империю. А все эти военные безделицы — это прекрасное, но все же только начало. Если мы не сможем присоединить Тайвань, это будет трагедия, но не смерть. Итак, повторяю, Шаньван, — никаких утечек информации!

— Понял.

— Тогда идемте, а то я скоро совсем заледенею.

Вскоре летное поле превратилось всего лишь в пятно на краю пустыни, с тонкой, как лезвие бритвы, полоской на каменистой красной почве, обозначавшей взлетную полосу, на которой зарождалась история авиации.

— Знаете, что говорят об этом районе? — спросил Сунь своего собеседника. — Здесь надо пройти сотню миль, чтобы повеситься.

— Паршивый район. Это точно. Но весьма выгодный. Едва ли кому-нибудь взбредет в голову искать здесь современное оружие.

— Напротив. Наша станция слежения в Лоб-Норе докладывает о неожиданном изменении курса советского спутника, осуществляющего наблюдение над провинцией Ганьсу. А сегодня утром было замечено, что русская флотилия отплывает от Цусимы на юго-запад. Она может плыть в любом направлении, но я уверен, что эти корабли направляются к Тайваню.

— Совпадение.

— Товарищ председатель, смотрите в лицо фактам. Во-первых, мы не нашли пропавший самолет, и я уверен, что наши так называемые «союзники» украли его. Спутник, флотилия и в довершение всего этот человек — Крабиков. Он связан с движением за независимость Формозы. Нам об этом не говорят, но пакт Москва — Пекин готовился с целью прикрытия. Русским нельзя доверять.

— Пока американцы не вмешиваются…

— Но они тоже начинают подозревать что-то! Много лет Тайвань увеличивал свои иностранные вложения, имея дело с США. Теперь эти вложения составляют несколько миллиардов долларов. Если Тайвань заберет сразу все свои деньги, это грозит серьезными неприятностями ряду крупных американских банков. Ходят слухи, что Тайвань готовится именно к подобной осаде банков, чтобы усилить свое влияние.

— Для организации такой операции требуется время.

— Может быть, не знаю, — пробормотал Сунь. — Лучший эксперт по банкам, который у нас имелся, теперь в бегах.

— Ах да… как его звали — Чен, так, что ли?

— Цю Цяньвэй. Мы следили за ним. Он возвращается на Тайвань, по словам нашего агента в Сингапуре. Забавно, но он вроде бы хочет попытаться освободить Мэттью Юнга.

— И каковы надежды на успех?

— На мой взгляд — никаких. Но думаю, не стоит его останавливать. Все равно Мэттью Юнга следует либо освободить, либо устранить, если он что-то знает. Начальник штаба Ван говорил о диверсионной тактике, которая могла бы отвлечь тайваньцев от их планов. Спасательная операция во имя мальчишки Юнга.

— Но мы же не знаем, где он.

— Скоро узнаем!

— Каким образом?

— С помощью Цю.

— А почему он должен нам помогать? Ведь он дезертир, разве не так?

— Так, но можете не беспокоиться. Полковника Цю можно в любое время разыскать, вернуть назад и выдоить из него информацию.

Председатель искренне удивился.

— Каким образом?

И, пока вертолет летел над горным хребтом Хэлань, Сунь Шаньван поведал ему об этом.

Джордж Форстер привел Цю в дирекцию «Дьюкэнон Юнг» в начале двенадцатого ночи. Саймон Юнг сидел за длинным столом, заваленным бумагами.

— Добро пожаловать. Вот поднос с напитками. Наливайте себе.

Цю и Форстер сели рядком на диван, а Саймон занял кожаное кресло. Достав из кармана очки, он раздраженно нацепил их.

— Терпеть их не могу, — проворчал Саймон.

— Не знал, что вы носите очки.

— Я и не носил до последнего времени. Старею, — продолжал ворчать Саймон. Потом постучал пальцем по папке, лежавшей перед ним на кофейном столике.

— Это замечательный материал. Сколько он будет мне стоить?

— Давайте поторгуемся. — Цю печально улыбнулся.

— Хорошо. Моя цена такова: я хочу, чтобы вы работали только на меня. Короче говоря, я покупаю ваше мастерство и опыт профессионального агента китайской разведки.

— Грубовато.

— А я бы сказал — честно. Об оплате договоримся, но можете считать, что попадете в первую десятку и на одно из первых мест.

— Не знаю, что это означает, но уверен в вашей щедрости.

— Кроме того, вы получите защиту. Новый паспорт, если захотите, но я думаю, это не обязательно. Лучше, если вы позволите мне заключить сделку насчет вашего будущего с Сунь Шаньваном.

— Вы думаете, это возможно?

Саймон помолчал, раздумывая.

— Сунь должен быть настроен против вас, — признался он. — Но, думаю, я смогу убедить его переменить мнение.

— Хорошо. Я принимаю ваше предложение, — сказал Цю после недолгой паузы.

Саймон наблюдал за ним, стараясь понять, о чем он думает.

— Это окончательный ответ?

— Да. Я объясню, как я себе это представляю. Во время моей стычки с семейством У в Аньшо я узнал, что русские принимают участие в заговоре движения за независимость Формозы и собираются скинуть нынешнее правительство Тайваня. Падение режима Гоминьдана не вызывает у меня сожалений. Скорее, я это приветствую, но не в том случае, если к делу подключились русские, иначе эта страна, являющаяся все-таки провинцией Народной Республики Китай, погибнет.

— Не понимаю почему…

— Пожалуйста, дайте мне закончить. Теперь в Тайбэе у меня появились обязательства. Есть люди, которые мне небезразличны. Это госпожа Шань… да и вы сами.

— Не понимаю, — вставил Джордж Форстер. — Какое отношение к этому имеет Саймон?

— Он спас мою жизнь, а долг платежом красен. И у меня есть подробная информация о его сыне. — Цю указал на лежавшую на столе папку. — Я идеально подхожу на роль помощника.

Форстера, казалось, все еще одолевали сомнения.

— У вас определенно есть какой-то особый доступ к информации. Думаю, вам лучше рассказать о том, что стоит за этим рапортом.

— Ну что ж, этот человек, о котором я упоминал раньше, из Тайбэя…

— Шань Линьчунь, — вставил Саймон.

— Да. — Цю покраснел. — Я… люблю ее. Она замешана в этом деле, потому что подружилась с Мо Мэйхуа.

— Которая тоже вовлечена. Это вы все подстроили?

— Не совсем. Нам повезло, когда однажды Мо в смятении позвонила госпоже Шань. Судя по всему, ее мать продала за гроши бесценные картины, и Мэйхуа хотелось поплакаться кому-то в жилетку. Это ведь не такая вещь, о которой можно сказать своим коллегам.

— Продолжайте.

— Линьчунь тут же выехала и немедленно встретилась с Мэйхуа. Девушка была в тяжелом состоянии. Наркотики. Она не понимала, что говорит, зато вся история в целом стала постепенно проясняться. Мэйхуа боялась, что ее убьют.