— Поднят красный флаг! — вскричал он.

Оба бросились под защиту мешков с песком. Мощная волна ударила по наушникам Цю. Вокруг него со стуком посыпались обломки скальной породы. Он взглянул вверх: три верхних ряда мешков свалились на террасу, некоторые порвались, и песок рассыпался.

Цю встал и поднес к глазам бинокль, чтобы посмотреть, какой нанесен ущерб. Линия горизонта изменилась. Всего минуту назад Циньмэнь частично загораживала скала, на которой затаился передовой наблюдательный пост. Теперь там ничего не было, кроме нескольких острых гранитных обломков, устремленных ввысь, словно сталагмиты.

Цю направил бинокль на море, рассматривая валуны на другой стороне узкого залива, и уловил ярко-зеленое пятно. Зеленое, что-то зеленое…

Цю Цяньвэй… с вами все в порядке? — Сунь подполз к нему на коленях. — Прошу вас, помогите.

Оставив бинокль, Цю бросился к шефу. На мгновение Суню показалось, что под ним закачалась земля, но вскоре ему удалось обрести равновесие.

— Вы что-нибудь видите? — спросил он хриплым каркающим голосом.

— Ногу, — спокойно ответил Цю. — На скале. Оторвана по самое бедро, но форменные брюки целы.

Сунь Шаньван уставился на него как на сумасшедшего, но Цю как ни в чем не бывало продолжал докладывать:

— На ноге остался ботинок. В воде, метрах в десяти от ноги, плавает что-то похожее на плечо, обнаженное, при нем часть человеческой головы. Рядом форменная фуражка. Это все. — Цю помолчал. — Хотите взглянуть сами?

— Нет, спасибо, полковник. — Сунь стряхнул с рубашки гранитную крошку с таким видом, словно мелкие осколки прилетели с другой планеты.

— В Политбюро правы, — резко произнес он. — Настало время покончить с этим абсурдом.

— Я рад, что увидел все это перед тем, как отправиться на задание. Хоть какая-то ясность. Буду помнить о том, что я делаю и зачем.

Сунь вытащил из нагрудного кармана квадратик папиросной бумаги и протер очки.

— Вы должны ехать через две недели. — Сунь пристально наблюдал за лицом Цю, словно не был уверен, что тот согласится. — Вы, кажется, не слишком довольны?

Цю поморщился:

— Тайвань… не люблю ни Саймона Юнга, ни его партнеров.

— Естественно. Ваше последнее задание едва не провалилось по его милости.

— Он похитил моего сына!

— Он держал вашего сына в качестве заложника, чтобы добиться свободы для себя и своей семьи. Вы сделали бы совершенно то же самое на его месте.

— Возможно. Но он создал мне семейные проблемы, которые… — Цю резко смолк, готовый откусить себе язык.

Сунь прищурился:

— Что?

— Ничего. Это неважно.

— Ваше благополучие очень важно.

Цю покачал головой, но поделиться ему хотелось.

— Моя жена стала чересчур осторожной. Вот и все.

— Понимаю. — Сунь внимательно посмотрел на него и сказал: — Отсюда вы поедете в штаб командования Военной зоны Фуцзяни. Потом — в Сингапур, через Шанхай и Гонконг. Все необходимое для вашего путешествия будет передано вам в надлежащее время. И еще, полковник…

— Да?

— Мне было бы интересно узнать в свое время, как Саймон Юнг отреагирует, узнав, что новый управляющий банком по совместительству и дивизионный командир бригады «Маджонг»!

Цю едва заметно усмехнулся:

— Я пришлю вам почтовую открытку, господин начальник.

Казин, кряхтя, втиснулся в машину.

— Куда вы смотрите?

Крабиков поспешно изобразил радужную улыбку.

— На шубу, товарищ председатель, и на… на шапку.

— Нравится?

— Очень элегантно.

— Мне всегда хотелось иметь бобровую шубу и шапку.

Крабиков не мог припомнить, чтобы Олег Казин когда-либо признавался в любви к шмоткам. Опять пошел снег. На глазах у генерала ветровое стекло стало белым, и ему пришло в голову, что причуды Казина, появившиеся в последнее время, похожи на снежинки, падающие на грубую землю: вскоре снег покроет все, и неровная поверхность станет гладкой. Для Крабикова это был образ, олицетворявший приближение Казина к смерти: великое множество всяческих капризов и безрассудств, словно крошечные льдинки, от которых плоть стынет и разглаживается, пока не перестает биться сердце. А затем тело затягивает коркой льда целиком, и о нем забывают.

Чтобы оправдать неловкое молчание, Крабиков отвернулся и стал глядеть в окно. Декабрь стоял суровый, и, несмотря на постоянные усилия измученных солдат, без конца чистивших дорожки на территории Кремля, снег лежал по всей площади Ивана Великого. Машина генерал-майора Крабикова стояла возле здания Верховного Совета с заведенным мотором и обогревателем, включенным на полную мощность. Но теперь кровь его уже не так бодро струится по жилам, как зимой прошлого года. Вот что делает с человеком лето, проведенное в Крыму.

Лето… Приморск… Генерал вздохнул. Не все его воспоминания об этом времени были приятны. У Тайцзи приехал в Приморск вслед за Сунь Шаньваном. Трудно поверить, что прошло всего шесть месяцев — столько событий промелькнуло с тех пор. Крабиков слегка повернул голову и покосился на худую, высохшую фигуру. Он почти не видел лица своего шефа под неуклюжей меховой шапкой, настолько большой, что она сползла на лоб. Но то, что Крабиков увидел, ему не понравилось. Казин стал слишком стар для московских зим.

— Как в Берлине? — спросил Казин. — У говорил дело?

— С его точки зрения, да. Хотя…

— Расскажете по дороге. — Казин снял телефонную трубку и приказал шоферу: — Провези нас по проспекту Калинина, через реку, и остановись где-нибудь около «Украины». — Он улыбнулся Крабикову, наслаждаясь его удивленным взглядом. — Я заработал свободный денек.

Выходной. Сама мысль об отдыхе прежде была чужда натуре Казина. Еще одна снежинка улеглась на душу Крабикова и не хотела таять. Машина скользила по Калининскому проспекту, мимо здания Совета Экономической Взаимопомощи и по Кутузовскому мосту. Они подъехали к набережной и остановились напротив бронзового памятника Тарасу Шевченко. Некоторое время двое мужчин на заднем сиденье молча смотрели в окно. Мимо них за низким парапетом текла Москва-река. Ее ленивому течению преграждали путь толстые льдины. Эта картина напомнила Крабикову арктический пейзаж, который он видел с самолета.

Поерзав и устроившись поудобнее, Казин буркнул:

— Так что у вас?

Крабиков открыл портфель и извлек оттуда рапорт в прозрачной пластиковой папке.

— Все, как мы и ожидали. — Он пролистал несколько страниц. — Они хотят, как всегда, много оружия, боеприпасов, взрывчатки. «Формоза» — жадная организация.

— Они все одинаковы. Есть какой-то прогресс?

Крабиков резко вскинул голову.

— Они переманили на свою сторону нескольких достойных личностей. У них свои люди в армии, в исполнительном юане…

— Это они говорят. Но правда ли это?

— Думаю, правда. У брал с собой в Берлин нескольких друзей. Один из них — вполне подходящий человек по имени Ли Лутан. Я проверил. В картотеке тайваньской разведки он фигура номер четыре. Правда, очень трудно заставить его разговориться как следует. Он совсем не похож на У.

— В каком смысле?

— Ли больше слушает, чем говорит. Но то немногое, что он сказал, полностью совпадает с тем, что мы знали и раньше.

— Он, кстати, не говорил о своем новом управляющем банком?

Крабиков так искренне удивился, что Казин разразился смехом. Но в горле у него что-то забулькало, и он судорожно закашлялся. Неужели конец, подумал генерал. Приступ в роскошной машине. Гибель тела, облаченного в меха — прихоть старого революционера. Но Казин справился с собой и сказал:

— Человека, который управляет банком У в Тайбэе, зовут Цю Цяньвэй.

— Что?! Но вы уже занимались им в Бангкоке!

— Сорвалось. Как всегда. Мокрушники зарвались и наняли тайваньца. У них такой способ заметать следы — свалить неудачу на кого-нибудь другого. Но план обернулся против них.