— Да!.. Да, я буду разговаривать. Я — Саймон Юнг.

Последовала пауза, во время которой Саймон, положив руку в карман, нервно шагал по комнате.

— Алло? Генри Ся… Генри, чем я могу помочь? Да, извини, до меня невозможно было дозвониться весь вечер… Нет. Что?

Джордж Форстер облокотился рукой о спинку кресла и развернулся так, чтобы видеть Саймона, который внезапно замолчал.

— О нет, только не это!

Мэт поднялся и медленно подошел к отцу. Лицо Саймона стало напряженным, взгляд застыл.

— Хорошо, я выезжаю. Пусть адвокаты примутся за это завтра с утра, в первую очередь. Генри… постарайся успокоить Ленни Люка, ладно? Спокойной ночи.

Саймон положил трубку.

— Генри говорит, что Бюро расследований прислало уведомление о том, что прокуратура все-таки собирается возбудить дело.

Мэт пришел в ужас.

— Наши старые таможенные дела?

— Да. Генри говорит, что они применят против нас статью А-1. Наши люди слишком часто срезали углы.

Джордж Форстер встал.

— Это, конечно, невесело, но еще не конец света. Мы признаем себя виновными, заплатим штраф и заживем по-прежнему.

— Нет.

— Почему?

— Потому что, даже если мы признаем себя виновными, в окружном суде будет проведено слушание дела, а до конца января судебных заседаний не будет.

— Ну и что? Я не…

— Им удалось добыть постановление исполнительного юаня о прекращении всех работ в Синьчу до тех пор, пока не закончится процесс, — сказал Саймон с глубоким вздохом.

— Как?

— Нам оставалось всего четыре недели, чтобы закончить «Апогей» и передать его «красным» китайцам. Он был бы в полной рабочей готовности. — Саймон смотрел в пол, а когда поднял глаза, Мэт увидел в них нескрываемую ненависть. — Эти ублюдки, которых ты так любишь, только что прикрыли всю нашу работу.

Мэт и Ленни Люк жили вдвоем в маленькой квартирке на четвертом этаже дома на Чиен-Куо-Норт-роуд. Квартира была современная, с «полуторной ванной» — так китайцы называли ванну и душ. Поскольку квартира выходила окнами на эстакаду, в конце семидесятых эта покупка обошлась «Дьюкэнон Юнг» довольно дешево. Дополнительное удобство заключалось в том, что дом находился примерно на одинаковом расстоянии и от офиса на юго-западе, и от того района на севере, где бурлила ночная жизнь Тайбэя.

Но сегодня вечером, когда Мэт вышел из лифта и начал шарить в карманах в поисках ключа, он почувствовал себя слишком вымотанным, чтобы отправиться в поход по злачным местам. Вернувшись из отпуска, Мэт нашел у себя в кабинете груду скопившихся бумаг; в офисе царило полное смятение из-за приостановки работ в Синьчу, и теперь Мэту хотелось только одного — выспаться.

Он повернул ключ в замке, но дверь не поддавалась. Мэт нажал кнопку звонка: один длинный, два коротких и еще один длинный. Сначала он ничего не услышал, потом за дверью послышались шаги.

— Да? — спросил приглушенный голос.

— Это я, Мэт.

Ленни Люк распахнул дверь, и Мэт шагнул через порог.

— Извини, — кротко сказал Ленни.

— У тебя неприятности?

— Да. Хочешь выпить? Я хочу.

Мэт снял с себя куртку и пошел по коридору вслед за другом, удивленный: не в характере Ленни предлагать выпить.

Ленни откупорил бутылку виски и наполнил два бокала.

— Возникла проблема, и не маленькая. Я переходил через дорогу, чтобы перекусить у «Толстяка Чоя»…

— И?..

— Ко мне подошел парень, которого я там уже видел не раз. Думаю, и он меня тоже. Я ведь не прятался.

— Он разговаривал с тобой?

— Ага. Хотел все обставить по-дружески.

— Китаец?

— Угу. Он был откровенен, сказал, что работает на кого-то, кто заплатит за «Апогей» целое состояние. Прямо вот так и сказал.

— Господи! Так и сказал?

— Ну да. Объяснил, что работает здесь, в Тайбэе, на какую-то фирму и спросил, не хочу ли я поговорить.

— А ты что ответил?

— Я сказал, что не имею ни малейшего представления, о чем идет речь, и что лучше бы ему отвалить.

— А он?

— Он не ушел. Стал наседать на меня. И знаешь, что он сказал? «Ты живешь на четвертом этаже, как бы тебе не свалиться однажды с балкона — такое уже случалось».

У Мэта челюсть отвалилась от удивления.

— Просто поверить не могу.

— И все-таки это правда. Я расплатился и сразу же ушел. Думал, он будет преследовать меня, и уже собирался взять такси, понимаешь? Но когда оглянулся, парень исчез. Мэт, как ты считаешь, что я должен делать?

Мэт погрузился в глубокое раздумье.

— Прежде всего мы должны рассказать об этом Роду Хэйнсу. Он офицер охраны, ему следует знать. И отцу, когда он приедет сюда на следующей неделе. А с остальными нужно держать рот на замке.

— Я так и подумал, только не хотел говорить с Хэйнсом, не предупредив тебя.

Мэт задумчиво смотрел на друга. Китаец был, как обычно, в старых потертых джинсах, в рубашке с открытым воротом и свитере. Судя по щетине, он уже несколько дней не брился. Глаза по-прежнему ясные, однако глубоко ввалились. Он похудел еще больше, по сравнению с тем, каким Мэт видел его той ночью в Синьчу, полгода назад.

— Ленни, — неожиданно обратился к нему Мэт, — скажи откровенно, есть ли смысл в том, чем мы занимаемся здесь?

— Смысл?

— Несколько лет я был членом команды. Над «Апогеем» работало человек десять, теперь ты остался один и помогаешь то там, то здесь по нескольку часов. Может, мы сами себя обманываем, считая, что ты сможешь закончить работу вовремя, если будешь возиться с чем-то в спальне?

— Сейчас я делаю одно — программирую, программирую и программирую. Сглаживаю все дефекты. Эта часть работы всегда ложится на меня. Ни у кого больше нет таких извилин в башке. И я могу заниматься этим здесь или в любом другом месте. — Ленни мрачно улыбнулся. — Разве ты не помнишь, как я научился этому еще там, в Гонконге?

— Верно. Даже во время школьных каникул тебе хотелось только одного — играть с компьютером, который дал тебе отец. — Мэт зевнул и вдруг почувствовал, что слишком устал и не может продолжать разговор. — Ты будешь дома сегодня вечером?

— Позже я уйду с Селиной. Через неделю «Апогей» будет готов, и мне в самом деле нужна передышка.

— Согласен. Сейчас для тебя самое лучшее — это выйти прошвырнуться и развлечься. Но все-таки посматривай, нет ли поблизости того парня, который разговаривал с тобой.

— Хорошо.

— Эй!

Ленни обернулся, стоя в дверях.

— Что?

— Я искренне рад за тебя. Ты молодец, это просто фантастика.

Спустя несколько минут, когда Мэт уже стягивал с себя рубашку, зазвонил телефон из подъезда. Наверняка Селина. По звуку бегущей воды Мэт догадался, что Ленни все еще в душе.

— Я возьму трубку, — крикнул он.

Но это была не Селина. В трубке раздался хрипловатый голос:

— Алло, Мэт, дорогой. Найдется местечко для одной малышки в твоем изысканном логове?

— Мэйхуа!.. Конечно, как это чудесно… поднимайся!

Мэйхуа держала в руках бумажный пакет, из которого торчала бутылка с пробкой, обернутой в фольгу. Когда Мэт открыл дверь, она приставила бутылку к его груди, как полицейскую дубинку, подталкивая его внутрь комнаты. Мэт уперся в стену, она задумчиво посмотрела на него, приподнялась на цыпочки и нежно поцеловала в щеку.

— Спасибо.

Мэйхуа снова внимательно посмотрела на него и потянулась ко второй щеке.

— Чтобы не обидно было.

Мэйхуа была одета в зеленовато-голубой короткий жакет и плиссированную, кремового цвета юбку. Костюм дополняли лакированные туфли. Никаких украшений. Сама чистота и невинность. Мэт рассмеялся и внезапно почувствовал, что усталость как рукой сняло.

— А в честь чего шампанское?

— Рождество — было всего несколько дней назад.

— Рождество! Здесь, на Тайване?

— А почему бы и нет? В свободном Китае масса христиан. Ты знаешь, что наш президент и его жена — христиане?

— Да, знаю.

— Вот и я тоже.