Синеволосый и черноглазый владелец несметных богатств пил горячий шоколадный напиток из золотой чашки, которую он время от времени ставил на столь же золотое блюдце, каковое блюдце стояло на маленьком резном столике из драгоценного пурпурного дерева. На ковре у его ног копошились пятеро его правнуков — мальчики и девочки, которые все обладали одним-единственным свойством: у них были какие-то ужасные изъяны или в лицах, или в фигурах. Один мальчик был невообразимо толстым — с раздувшимися в стороны щеками и выпученными как будто от удивления глазами; другой мальчик имел такие слабые ноги, что не мог ходить и только ползал, издавая звуки, похожие на кошачьи. Три девочки были отвратительны каждая по-своему: одна из них была явно умственно неполноценна, а две других поражали уродством. И всё же это были дети в возрасте от двух лет до шести. Они копошились на полу со своими игрушками, плакали и иногда издавали звуки, похожие на смех. Меценат смотрел на них с грустью и любовью.

Вальтеру и раньше доводилось видеть не только этих, но и других правнуков великого прорицателя: ненормальными были, как кажется, все. Или почти все: лишь один мальчик производил впечатление относительно нормального, хотя и у него были изъяны. По словам Мецената, он был единственным среди всех его потомков, кто имел волосы синего цвета — столь редко встречающиеся на планете. Впрочем, Вальтер видел его мельком лишь несколько раз и то — не более одной минуты общего времени.

По просьбе Мецената, Вальтер никогда не рассказывал об этом никому на свете. Он всегда глубоко переживал зрелище этих детей, впереди у которых была безрадостная жизнь, и всегда испытывал чувство облегчении, когда нянечки, приставленные к ним, уводили их куда-то.

— Добро пожаловать, добро пожаловать! — радостно приветствовал Меценат дорогого гостя. — Простите, что не могу встать вам навстречу, но ноги у меня всё ещё побаливают после недавней операции… Да вы присаживайтесь!

Это было совершенно излишнее предупреждение. Вальтер в гостях у Мецената всегда усаживался сам, не дожидаясь приглашения. Кстати, у него была ещё одна дурная привычка: он никогда не спрашивал у Мецената о его здоровье.

— Как видите, общаюсь со своим потомством, — Меценат грустно улыбнулся при этих словах. — Люблю я их всех — вы даже не представляете как! Впрочем, они нам сейчас только помешают.

Он нажал какую-то кнопочку и тотчас же появившиеся нянечки стали выводить или выносить детей. Не все могли самостоятельно передвигаться или понимать человеческую речь. Поднялся шум, кто-то заплакал, кто-то закричал. Вальтер внутренне содрогнулся от гадливости, но внешне ничем не выдал своих чувств. Наконец наступила долгожданная тишина.

Меценат отхлебнул из своей золотой чашки и спросил, вежливо улыбаясь:

— Не желаете ли шоколадного напитка?

Вальтер был равнодушен к шоколаду, но знал о совершенно чудовищной жадности богатея и поэтому ответил на этот вежливый и чисто формальный вопрос не так, как ожидал вопрошающий:

— Конечно, хочу. Я очень люблю шоколадный напиток.

Меценат с мужеством отважного воина перенёс этот удар по своему бюджету, взял в руки микрофон и отдал нужное распоряжение. Тотчас же появилась молодая и красивая служанка, которая принесла на подносе ещё одну порцию шоколадного напитка и тут же бесшумно удалилась.

Они выпили в полном молчании горячий шоколад и лишь когда пустые золотые чашки были поставлены на золотые блюдца, у них начался разговор.

— Я полагаю, — начал Меценат, — вы что-то принесли мне снова? И это какой-то очень маленький предмет. Настолько маленький, что он поместился у вас где-нибудь в нагрудном кармане. Так?

— У меня ничего нет при себе, — сказал Вальтер. — Я пришёл по другому делу.

— Драгоценный камень? — спросил Меценат. — Да вы не бойтесь: о цене мы договоримся!

— Я же сказал: я пришёл по другому делу.

Меценат нахмурился. Его чёрные глаза сверкнули гневом. Заострённый на конце нос — заострился ещё больше.

— Я человек очень занятой, — сказал он тихо, — и у меня с вами может быть только одно дело: вы приносите мне то, что нашли в море, а я это покупаю. Если это добыча для моего океанариума, то я помещу её туда, если же это что-то из сокровищ затонувших кораблей, то я и это куплю у вас.

— Ни то, ни другое, — сказал Вальтер.

Едва сдерживая ярость, Меценат сказал:

— Если же вы пришли ко мне, чтобы рассказывать что-то о своей личной жизни, то совершенно напрасно… Ваша молодая и красивая жена — это совсем не то, что меня интересует.

Вальтер бесцеремонно оборвал его:

— Я повторяю: я пришёл к вам по совершенно другому делу, и я хочу, чтобы вы меня выслушали.

— Странно, — задумчиво проговорил Меценат. — Я полагал, что вы всё ещё заинтересованы в нашем сотрудничестве и будете приносить в мой музей всё новые и новые сокровища и получать за это вознаграждение, позволяющее вам безбедно жить… Я оплачиваю ваш труд тяжёлыми монетами — ведь это что-то да значит?

— И я их не могу разменять, и все на меня смотрят как на грабителя банка, когда я вынимаю из кармана ваши монеты!

— Зато какой эффект! Все думают, что вы очень богатый человек и завидуют вашему богатству.

— Это вам, быть может, доставляет удовольствие, когда кто-то завидует вам, а я совсем иначе смотрю на жизнь. Это у вас нет ничего важнее денег и славы, которую вы за эти деньги себе покупаете. А для меня не богатство главное.

При этих его словах Меценат закрыл глаза и тихо застонал. Некоторое время в нём происходила борьба чувств. Это были нескончаемые переходы от ненависти к подобострастию.

— Я всё понимаю! Вы мастер своего дела! — вскричал он, лживо улыбаясь. — Вы и никто другой! Каким образом вы вступили в такой контакт с Океаном, я понятия не имею. Иногда мне кажется, что он живой и мыслящий, и вы с ним общаетесь на ты, как со своим близким другом или родственником! Конечно, такого быть не может, и это просто мои старческие болезненные фантазии. Океан — это всего лишь вода. Очень много воды! Это волны, течения, подводные скалы, это всякие живые существа, населяющие его…

— И те золотые сокровища, которые по каким-то причинам оказались у него на дне, — насмешливо добавил Вальтер. — А золото — это то, что вы любите больше всего на свете.

— Да люблю! — закричал Меценат. — И не только золото, но ещё и платину и иридий, из сплава которых рождаются самые дорогие на свете монеты! Это моя единственная страсть, и вы не должны смеяться надо мною, ведь это — святое!

— Да я и не смеюсь вовсе, — возразил ему Вальтер.

— Ну, тогда жалеете меня, как бедного-несчастного психа, который свихнулся на одной-единственной идее.

— Я вас вовсе не жалею. Зачем мне вас жалеть? У вас есть целый штат сотрудников, которые только то и делают, что жалеют вас, ублажают, удовлетворяют каждую прихоть. Я просто отношусь к вам рационально. Я достаю вам со дна Океана золотые изделия исчезнувшей Эйнской цивилизации. Иногда поставляю редких рыб для вашего океанариума. А вы мне платите за это деньги. Если бы я мог продать всё это другому покупателю, я бы это сделал, причём совсем за другую цену. Но ближайший такой же океанариум находится отсюда очень далеко, а вывести золото с острова — очень трудно. Работает таможенная служба, а договариваться с ними — у меня нет для этого ни сил, ни желания. Вот только поэтому я и терплю вас в своей жизни. Мой идеал — жизнь на море и в тишине. Благодаря сотрудничеству с вами я могу хоть немного приблизиться к желаемому. Вот и всё.

— Так вот и давайте сотрудничать! — закричал он. — А не темнить! Мне не нужно никаких ваших семейных проблем! У меня своих полно! У нас должны быть только деловые отношения! А если вам не подходят мои условия, то я найму на эту же работу кого-нибудь другого.

— Не смешите, — сказал Вальтер. — Я ничего не собирался вам рассказывать о своих семейных проблемах, и никого вы не наймёте. Или я, или никто.

Меценат застонал. Посмотрел на Вальтера своими огромными чёрными глазами, полными ненависти и боли.