После этого среднего, «просвещенного», состояния истинные подвижники покаяния достигают состояния созерцания, которое является уже не изобретением ума или результатом усилий, получаемым согласно собственной воле или предначертанию, но владычеством и господством Божественной благодати, которая всякий раз, когда пожелает, угодным ей образом сама приводит ум к созерцанию, в соответствии с его собственным просвещенным состоянием и необходимостью, когда обстоятельства требуют назидания, или его собственного, или всей Церкви, как передали нам наши отцы.

Это небольшое уклонение от своего предмета я счел необходимым, чтобы с большей ясностью разобрать вопрос о том, почему приснопамятный старец поместил прелесть на этой ступени как некоторую часть духовной лестницы.

Итак, неудивительно, что когда подвижник достигнет духовных дарований, то и враг наш использует соответствующие способы противодействия. Благодать утешает ум своим материнским промышлением. Но и враг пытается приблизиться к человеку посредством такого же обращения и таким образом обмануть его ум. Это явление по справедливости называется «прелестью». Согласно мудрому изречению, «не сыщешь чина среди бесчинных», а Моисей говорит: «Врази же наши неразумливи». [364] Однако в борьбе против нас лукавейшие бесы бывают последовательны, хотя беспорядочность и свойственна им. Мрачный лабиринт прелести непостижим, однако можно указать два основных пути, ведущих туда. Эти пути не обозначаются как первый и второй, поскольку здесь не существует последовательности. Выглядят они следующим образом. Подвизающиеся в умном делании, то есть преимущественно посредством ума и внутреннего сосредоточения, получают благодатное утешение в области созерцания. Для извещения их к ним приближается взыскуемая Божественная благодать — скорее всего во время молитвы, в состоянии тонкого сна или же каким‑либо иным способом. Точно такого же момента поджидает и дух прелести. Этот последний, в особенности если ум не обладает достаточным опытом, чтобы точно определить качество явления, иногда приближается к человеку, находящемуся в указанном состоянии, пытаясь тем самым привлечь его внимание к себе. Таков один из видов прелести. Тем, кто идет проторенным путем подчинения и смирения, это зло едва ли способно причинить вред. По большей части, оно поражает людей, живущих отдельно по своей воле, полагающих, что внешний образ подвижничества и вообще человеческие усилия могут принести плод сами по себе. В этом состоянии, которое является вводным, прелесть с такою тонкостью и искусством принимает на себя образ благодати и истины, что ею могут быть поколеблены даже опытные. Послушание считается здесь необходимым. В этом месте старец настаивает на том, что никому не следует принимать какого бы то ни было рода чувство, явление или видение, не обращаясь за советом к людям опытным и полагаясь лишь на собственное суждение.

Укажем несколько частных способов действия прелести или образов, которые она чаще всего принимает для введения в заблуждение подвижников. Бывает, что во время молитвы, когда они стяжают некоторый успех в ней, им начинает представляться в виде мимолетного мечтания некое сияние, которое, если два–три раза отнестись к нему внимательно, принимает образ какого‑либо лица или предмета, в соответствии с тем, что было в уме, когда он принял его. Если такие подвижники прибегают к совету старца, оно слабеет и отступает. Но если они поверят, что заслужили этого своей добродетелью, и станут ожидать его нового появления, прикрываясь при этом видом некоего благоговения, тогда присутствие лукавого усиливается и преобразуется во вполне определенные видения.

Все эти ложные ощущения в действительности не имеют ничего общего с теми признаками, которыми удостоверяется присутствие Божественной благодати. Напротив, они несут с собою смущение и к тому же возбуждают низменные плотские страсти. Ум прельщенного помрачается и неспособен к рассуждению, поскольку он не имеет ни опыта восприятия истинной благодати, ни смирения, которое позволило бы усомниться в правильности своего суждения. На ранних стадиях прелести, если увлеченный ею придет в себя по милости Божией и взыщет исцеление, еще есть надежда, что благодаря содействию Церкви он будет исцелен. Однако если прелесть проникнет глубже, так что, согласно словам старца, «уже наступило отравление мысленной крови, становится сие, по большей части, трудным». В таком случае прелесть, по справедливости, считается почти неисцелимой болезнью.

Бывает и так, что подвижник ощущает нечто вроде благоухания. Вообще, к какой бы слабости ни склонялся ум, дух прелести сразу же примет соответствующий образ. Для воображающих почести начальств и властей, то есть для тех, в ком еще живы страсти любоначалия и тщеславия, даже если они некоторое время и боролись с ними, дух прелести представляет именно это. Таким он показывает во сне, как их избирают вождями, пастырями и духовными отцами, от которых зависит спасение мира. Это один из способов действия духа прелести в его первоначальной форме. Однако он не перестает нападать и на достигших преуспеяния, стоит только ему заметить неосторожность подвижника и склонность того к какой‑либо страсти. Тем, кто преуспел в созерцании, он представляется светлым Ангелом, принимает образы святых и Самого Спасителя Христа, в зависимости от состояния, в котором находится человек Божий. Другой же вид прелести подстерегает подвижника главным образом в области деятельного благочестия, с которого человек обычно начинает свое покаяние. Чтобы яснее изобразить обе разновидности прелести, следует сказать вот что. Первая из них, описанная мною, имеет целью смутить тех, кто уже положил хорошее начало, и помешать их дальнейшему продвижению. Другая, о которой речь пойдет далее, стремится не позволить войти в область духовной жизни тем, кто спешит сделать это. Результат же бывает всегда один — вред для подвижника.

Мы не отрицаем деятельное подвижничество, которое, как уже было сказано, является порождением Божественной ревности. Соблюдение внешних добродетелей является необходимым предварительным условием всякого подвижничества. Это показал и Господь после Своего Крещения во Иордане и удаления на гору. [365] Сюда относятся пост, бдение, молитва, нестяжание, целомудренный образ жизни, смирение и вообще те средства, которые укрощают наши греховные склонности. Однако и здесь прелесть находит для себя пути и укрепляется, прикрываясь следующим предлогом. Каждый человек, в силу ли своей привычки или характера, обладает каким‑либо качеством, выделяющим его среди других. Когда он приступает к духовной жизни, это качество помогает ему в каком‑либо виде подвижничества, в какой‑либо добродетели. Божественная ревность, будучи первым споспешником кающегося, соединяется с его собственным преимуществом, каково бы оно ни было, и дает возможность в короткий срок достичь преуспеяния в этом подвиге, этой, можно сказать, добродетели. Тогда человек, удовлетворенный тем, что ему удается с легкостью, ограничивается лишь этим и не заботится об иных видах подвижничества, полагая, что этим одним приносит совершенное покаяние. Конечно, он может ссылаться и на пример прежних отцов, писавших о данной добродетели.

Приведу дословно высказывание старца об односторонности именно этого рода: «В наше время точно так же, как это бывало и в древности, многие из монашествующих отцов и братии упражняются лишь в одной добродетели, например, в безмолвии, и только ею наполняют свои паруса, не разбираясь в том, получают ли они от этого пользу или вред… А есть и такие, которые попросту ограничиваются самым суровым постом, не допускающим ни масла, ни приготовленной на огне пищи, и тем самым лишают себя свободы, поскольку довольствуются лишь одним…». Если человек полностью или частично оторвался от действительности, то в этом уже присутствует прелесть, препятствующая ему достичь своей цели. Те, над кем берет верх прелесть этого рода, так что они придерживаются одностороннего подвижничества и не хотят отказаться от своей точки зрения, естественно, становятся жертвами тщеславия из‑за своей самоуверенности. Тогда они терпят еще больший ущерб.